— Нет, не отанется, у него дела дома. Через неделю мы с ним расстанемся. Он должен съездить домой хотя бы на время, а за это время я тебя переправлю. Нам нельзя открывать себя пока он здесь. А потом я ему всё расскажу.

— Ну хорошо, пусть будет путешествие. Но это последний его каприз. Как только мы вернёмся сюда…

— Я тебе обещаю, больше капризов не будет. Потерпи еще немного.

Время путешествий пролетело, как один миг.

Марина ни разу не пожалела, что согласилась. Она восхищалась всем, что видела и была на вершине счастья. Она так увлеклась, что совсем забыла о том, что рядом с ней чужие люди. Она искренне радовалась всему новому и приходила в полный восторг, когда была возможность прикоснуться к какому-то из экспонатов музея, послушать стены старого собора или увидеть невиданное растение в ботаническом саду.

Джон с Ричардом с удивлением наблюдали за ней и невольно тоже поддавались восторгу. Мир старины и архитектуры, мир растений, мир животных. Марина, казалось, жила в этих мирах и чувствовала себя в них лучше, чем в мире людей. Она замирала перед картинами, плакала в музеях войны, разговаривала с цветами и животными и совершенно не обращала внимания на окружающих. Ей было всё равно, что люди вокруг смотрят на неё косо, они для неё не существовали. Она видела перед собой то, что видела и налаживала с ним контакт, понятный только ей одной.

Германия, Италия, Франция. Остров музеев, каналы Венеции, Колизей, Лувр и Диснейленд, мавзолеи и соборы, ботанические сады и зоопарки, путешествия на пароходе по Рейну и Сене. Это лишь короткий список того, что посетили они за неделю своего путешествия. Джон с Ричардом уже чувствовали усталость от всего, а Марина, казалось, питалась энергией от всего увиденного и спешила увидеть ещё больше. И когда ей напомнили, что неделя уже пролетела и пора домой, она расстроилась. Чтоб её утешить, мужчины устроили прощальный ужин в старинном кафе, где она смогла в последний раз прикоснуться к истории.

Возвращаясь в имение Джона, Марина грустила. За время путешествия она почувствовала, что Джон стал для неё почти родным, да и Ричарда она больше не боялась. Всё это время они ни на минуту не расставались, и ей казалось, что она знала их всю жизнь. И успела полюбить, по дружески…, а может быть и больше.

Теперь она знала, что им предстоит расстаться и ей будет их не хватать.

Отношение Джона к Марине тоже изменилось. За эту неделю он узнал её с новой стороны и был поражён, что не знал её такую раньше. Полина перестала существовать для него, и теперь он всё чаще ловил себя на мысли, что не может, когда Марины нет рядом. Он не представлял, как будет жить, когда она уедет и больше всего на свете хотел, чтобы она осталась. Он не знал, как сказать ей об этом, не знал, что она ответит, но понимал, что если промолчит, то потеряет её навсегда. Он не мог больше откладывать и в первый же вечер по возвращении пригласил её прогуляться в саду.

— Марина… — она удивлённо вскинула брови. С тех пор, как они были знакомы, он никогда не называл её настоящим именем. — Я понимаю, что то, что я скажу, ты можешь не принять. Ты можешь отказаться. Но я хочу, чтоб ты осталась.

— Что??? Тебе не достаточно того, что…

— Нет, ты не поняла меня. Я хочу, чтоб ты осталась со мной, навсегда.

— Ты хочешь, чтоб мы и дальше обманывали твоего отца. Но почему? Ты струсил?

— Нет. Я сегодня всё ему расскажу. Но до этого я хочу знать твой ответ. Я хочу, чтоб ты осталась со мной под своим настоящим именем.

— Но почему?

— Потому что…потому что я люблю тебя.

— Джон, но…если твой отец всё узнает, он выгонит тебя.

— Мне всё равно. У меня есть свои сбережения. Если ты согласна, я куплю небольшой дом, и мы будем жить в нём вдвоём. Я буду работать, у меня есть образование и связи. Конечно, такой роскоши, как ты видела здесь, я тебе не обещаю, но и нуждаться в чём-то ты не будешь.

Марина смотрела в глаза Джону и не могла поверить в то, что слышит. То, что он говорил, казалось ей безумием. И сейчас она видела перед собой не Джони-папиного сынка, а сильного взрослого мужчину, самостоятельного и решительного.

Его глаза светились нежностью и ждали от неё ответа. Его лицо было так близко, что она ощущала тепло его дыхания и удивилась тому, что раньше не замечала, как он красив. Мысли о том, что Джон ей нравится, её посещали давно, но она всегда отгоняла их прочь, зная, что им предстоит расстаться. Она хотела оградить себя от боли, поэтому не позволяла себе даже мечтать. Но сейчас она почувствовала, как всё внутри неё перевернулось и по всему телу прошла непонятная дрожь. Она сама удивилась этому чувству:

— Неужели я тоже люблю его? — думала Марина, не в силах озвучить свои мысли. — Джон…Джони…конечно же я соглашусь. Мне всё равно, что ты скажешь своему отцу и что со мной будет дальше. Я хочу быть с тобой. Хочу! Всем сердцем, всей душой!

Вдруг за спиной Джона раздался женский смех, от которого Джон вздрогнул. Марина взглянула в ту сторону и увидела… себя. Да, женщина, что стояла за ним, была очень похожа на неё, но вела себя грубо и вызывающе. Не трудно было догадаться, кто это.

— Ах, как мило! Джони, вижу ты время зря не терял. Я думала, ты будешь грустить, а ты вот как решил проблему. Где ты нашёл дурочку, что согласилась для тебя изменить внешность? О да, за твои денежки и не на такое можно пойти. Или ты в него влюблена? Не надейся, глупышка. Ты никогда не займёшь моё место в его сердце. Не веришь? Посмотри на меня? Он же из тебя сделал меня и всегда, когда будет с тобой, будет думать обо мне.

Джон хотел что-то сказать, но увидел взгляд побледневшей Марины, направленный в другую сторону. Он оглянулся и увидел в конце тропинки, шагающего к ним быстрым шагом Ричарда, в сопровождении Бэна.

— А что мы так испугались? — угадала их состояние Полина. — Или вы своему папочке не рассказали, что нас оказывается двое? Вот он сейчас удивится!

Но удивлены были все, кроме самого Ричарда. Он подошел почти вплотную к Полине и накинулся на неё с грубой бранью на своём языке. А потом заговорил на русском и велел Бэну переводить.

— Зачем ты пришла?!Кто тебя сюда звал?!Деньги кончились? Не надейся, что ты их здесь получишь! Ты свой выбор сделала! Ты свободная женщина с чистым паспортом и здесь тебе никто ничего не должен. Немедленно убирайся! Вон! Бэн, проводи эту дамочку и больше никогда не впускай сюда, иначе я отправлю тебя гулять по миру вместе с ней.

Полина, не ожидавшая такого поворота, быстро ретировалась, понимая, что ей сейчас лучше всего убраться подальше и забыть сюда дорогу. Ричард повернулся к Джону и Марине. Его лицо пылало яростью, и только сейчас Марина поверила, что это страшный человек.

— Тебя как зовут?

— Марина.

— Оставь нас, мне надо поговорить с сыном.

Марина, вся дрожа от страха, пошла по тропинке, опустив глаза. Она понимала, что им предстоит мужской разговор и ей нельзя вмешиваться.

— Папа. Что всё это значит? Ты что всё знал?

— Да.

— Откуда?

— Я узнал всё ещё полгода назад, от самой Полины. Она заявилась ко мне тогда, представилась твоей женой и показала ваши фотографии. Наплела историю, что находилась где-то на отдыхе, но влипла в историю и за ней гонятся бандиты. Просила у меня денег, а потом оформить документы и отправить её в Америку, чтоб она могла там скрыться. Но не одна, а с парнем, которого она представила, как переводчика. Я ей тогда не поверил и сразу понял, что этот парень её любовник. Но сделал всё, что она просила в надежде оградить тебя от неё. Она мне сильно не понравилась, и я надеялся, что уже никогда её не увижу. Я был очень удивлён, когда в письме ты написал мне, что у вас с женой всё в порядке. Ждал, что ты мне сам всё расскажешь. Но ты молчал и я решил сам всё проверить. Когда вы меня встретили, я сразу понял, что передо мной не Полина. Во всяком случае, не та женщина, что была у меня. Я был озадачен и не знал, обманулся ли я тогда или меня обманывают сейчас. Поэтому, как только вы меня оставили, я устроил допрос Бэну и он мне всё рассказал. Узнав, что теперь меня обманывает собственный сын, да ещё с какой-то аферисткой, я был в бешенстве и хотел сразу же уехать. Но потом решил что, раз передо мной играют этот спектакль, почему бы и мне в нём не поучаствовать? В конце концов, начал его не я. И я не привык оставаться в дураках, мне хотелось отыграться.