Самоутверждался Олег не только на футбольных полях, но и в драках и рейдах на чужие огороды. Дрались во дворах: школа на школу, район на район, – говорит он. – У нас были совершенно другие отношения, чем те, что я наблюдал у подростков в конце восьмидесятых в крупных городах, скажем в Москве. Не было никакого бандитского беспредела, травли, унижений, вымогательства денег. Были мальчишеские коллективы и, соответственно, какой-то другой принцип самоорганизации. Очень естественный. Это было соревнование, скажем так. То есть люди соревновались везде. В школе, на футболе, обязательно драки, стенка на стенку, потом… сады и огороды.
Представляете наш городок – сады из конца в конец и без всяких заборов. По крайней мере, мне так казалось, или действительно для нас не было заборов. Когда все там расцветало, начиналось с абрикосов, заканчивалось арбузами, помидорами, клубникой, виноградом… У нас был специфический учебный год: два первых месяца мы не учились, работали в поле – собирали урожай. Всё, начиная с черешни, заканчивая помидорами. И два последних месяца не учились: нас сажали в автобусы и гоняли на прополку. Наш класс был довольно спортивный. Там были сильные люди, такая кучка лидеров. И при этом мы умудрялись дружить, а не враждовать.
Олег предпочитал дружить с ребятами постарше. Они его в свою компанию приняли сразу. За сноровку и изобретательность. Причем заводилой был именно он. Вряд ли Олег тогда, в пятом или шестом классе, какие-то экономические схемы изобретал, но вот организовать поход с друзьями или вылазку в какой-нибудь фруктовый сад – он был первым. Кстати, говорят, что эти вылазки впоследствии стоили Олегу оценки «примерно» по поведению в школьном аттестате…
А по вечерам Олег помогал своим приятелям-старшеклассникам решать задачи по математике – тоже в качестве хобби. Причем Дерипаска всегда находил свои варианты решения, после чего директор школы чуть ли не упрашивал Олега: решай как все, есть теорема, есть доказательства. Но он предпочитал искать свои пути. Его коллеги по компании «Базовый элемент» говорят, что, мол, не знаем мы, каким он тогда был, но сегодня он от всех требует именно собственных схем решений, казалось бы, уже известных задач.
Углубленно заниматься точными науками Дерипаска начал с седьмого класса. Регулярно занимал призовые места на математических олимпиадах. Даже школу окончил круглым отличником. Правда, золотой медали ему так и не досталось: по одной версии – из-за четверки по сочинению в девятом классе, по другой, более правдоподобной, из-за плохого поведения.
Если бы жизнь по-другому сложилась, он вполне мог бы стать известным ученым, говорят сегодня учителя Дерипаски. А кто сказал, что Олег не хотел им стать?
Я мечтал стать физиком, – скажет он потом в одном из своих интервью. И это было правдой. Но нужно ведь было и семье помогать.
Мама Олега все время работала. Отец умер, когда тот был еще ребенком. Долгое время Олега воспитывали бабушка с дедушкой. Когда же они ушли из жизни, государство захватило их дом в рамках программы по упразднению казацких поселений. По словам самого Дерипаски, он семь лет кочевал от одного родственника к другому. Детство в казачьей станице, надо заметить, закалило его характер так, что ни одному, к примеру, московскому ребенку и присниться не могло. Это станет понятно значительно позже. Но когда он сегодня рассказывает о детстве, он как раз говорит о своем характере: Мы российские казаки. Мы всегда готовы воевать. Установка такая: надо уметь справляться с проблемами и с любой ситуацией. Идея в том, что трудности – это еще не катастрофа. Если случится наводнение, просто иди и борись с ним. Решай проблему.
После школы Олег Дерипаска поступил на физфак МГУ. Это москвичам для поступления в МГУ нужны были в то время протекция, блат, взятка. Кубанский парень ничего подобного даже и представить себе не мог. А потому эта история, как множество других подобных историй, выглядит как сказка.
Просто приехал и поступил, – как всегда, скупо говорит о себе Дерипаска, – набрал проходных шестнадцать баллов. Ровно столько, сколько было нужно. Выбрал кафедру квантовой статистики и теории поля, она считалась очень сложной. Страшная конкуренция: ведь все начинали с равной стартовой позиции, а вокруг меня были люди из лучших учебных заведений, из лучших школ Москвы и страны. Нам преподавали директора академических институтов. Было трудно. Я был выпускником сельской школы, даже в садик никогда не ходил, меня дед научил читать, играть в шахматы… Выпускник физфака должен сдать шестнадцать-семнадцать математических дисциплин, так что первые три курса речь о физике вообще не шла, нас просто подтаскивали до нужного теоретического уровня. Кстати, Москву я воспринимал довольно своеобразно. Огромный город, полгода ушло на привыкание. Жил в общежитии на Мичуринском, там у нас были люди из разных стран, например кубинцы. На их примере мы воочию увидели, что такое классический социализм и как далеко мы от него ушли: они проводили в общежитии партсобрания, песочили отстающих… Кстати, как и они, я впервые увидел в Москве снег. Помню, как один кубинский студент решил покататься на лыжах. Надел лыжи, застегнул крепления, все как положено. Причем сделал он все это у себя в комнате. Потом начал спускаться по лестнице. Сломал одну лыжу, потом вторую…
Но уже через год начинающий студент отправился в армию (в то время отсрочку от армейской службы для студентов как раз отменили). Дерипаска попал служить в Забайкалье в ракетные войска, где стал сержантом и за короткое время приобрел имидж убежденного борца с дедовщиной. Классная руководительница Дерипаски Екатерина Гришко сегодня говорит, что следила за судьбой своего ученика: Олега даже несколько раз переводили из части в часть: очень уж у него хорошо получалось наводить порядок в казармах. За эти заслуги его даже демобилизовали досрочно.
Правда, по мнению Дерипаски, уставные взаимоотношения тогда были ничем не лучше – страна катилась в пропасть, а вместе с ней, только еще быстрее, и армия. Другое дело, что та система хоть как-то уберегала людей, все-таки они были с оружием, у них было разное психическое состояние, они были разных национальностей, вероисповедания. Я пытался установить жесткую систему взаимоотношений, чтобы она хотя бы гарантировала жизнь. Например, во время первого марш-броска москвичей несли на себе.
Главная же беда состояла в другом: в той армии, куда я попал с друзьями, там уже не родину защищали. Себя, может быть. Была уже перестройка. Люди уже не понимали, где они, куда они попали. Это была некая неопределившаяся организация.
А потом Олег пошел доучиваться дальше, вернулся в МГУ. Очень скоро перед ним вплотную встал вопрос о деньгах. Стипендия была – кот наплакал: около 100 рублей, на которые по сути ничего купить было нельзя. Во-первых, цены скакали все выше и выше, во-вторых, продуктов и товаров не было в магазинах. А в-третьих, Дерипаска изначально отказался от помощи родных. Его мать послала сыну в Москву денег только однажды и вскоре получила их обратно вместе с жесткой отповедью.
По воспоминаниям однокурсников, в студенческие годы у Олега появились свои источники заработка, например работа в студенческих стройотрядах. Хотя сегодня вряд ли найдется человек, который поверит, что начальный капитал для будущих миллиардов можно заработать, батрача на студенческих стройках. Гораздо легче поверить в рассказы бывших однокурсников Дерипаски о суперсделке, в ходе которой бедный студент выгодно продал десятки тонн сахара какой-то госорганизации. Хотя, может быть, и это всего лишь легенда?
Но вот что точно является фактом: в 1990 году студент-физик Дерипаска по совместительству стал финансовым директором созданной им «Военной инвестиционно-страховой компании». Пошел работать на биржу, стал брокером. А после завершения учебы в МГУ окончательно решил посвятить себя бизнесу.
К тому времени Советский Союз распался, начиналась новая эпоха. Внезапно открылись другие перспективы, на фоне которых научная работа меркла. Конечно, ученым можно было стать и в этих условиях. Но на зарплату этого самого ученого прожить уже было невозможно.
