Во второй половине 1970-х годов «королям дешевизны» – так прозвали братьев профсоюзы – наскучили эксперименты над германскими покупателями. Похоже, приелось им и совместное творчество. Между братьями произошла небольшая размолвка (причины ее неизвестны), которая, впрочем, не переросла в серьезную ссору. Просто каждый из них начал заниматься самостоятельными деловыми проектами.

Так, неудачи с непродовольственными проектами в ФРГ предприимчивый тандем компенсировал экспансией за пределы родной страны. Поездки за границу оказались для каждого из братьев довольно удачными. По возвращении Карла из Австрии в его кармане похрустывал контракт на покупку дисконтной сети «Helmut Peter Hofer», а в голове прокручивался готовый сценарий с уже испытанными режиссерскими находками. Сегодня 190 филиалов этой сети все под тем же названием «Hofer» – четвертый по величине германский коммерческий проект на территории Австрии.

В 1975 году Тео отправляется за новыми подданными для империи «Aldi» в Нидерланды, где скупает торговую сеть «Combi» – это был первый коммерческий проект, на который младший из братьев решился в одиночку. Семейный почерк (ограниченный ассортимент и полуцены), однако, делает свое дело вплоть до сего дня – в 260 голландских филиалах «Aldi». В Бельгии Тео сумел увеличить империю «Aldi» еще на 250 магазинов.

Менее удачным для младшего брата стал датский проект 1977 года. Понятия о демократии оказались для датчан выше сверхнизких цен: они отказались иметь дело с «продавщицами на побегушках». В результате положительного баланса для своих магазинов Альбрехт-младший добился только через 11 лет после прихода «Aldi» в Данию.

Своих кредиторов и поставщиков братья брали не только изворотливостью, но и демонстративной заботой о ближнем и далеком покупателе. Карл и Тео не просто расписывали состав товаров, но и контролировали его, лично снимая пробы продуктов, прежде чем те поступали в продажу.

После истории с похищением Тео Альбрехта, произошедшей в 1971 году, братья стали совсем уж виртуальными персонажами, недоступными даже для своих ближайших коллег.

Дитер Брандес (Dieter Brandes), 14 лет занимавший один из руководящих постов в «Aldi» и являвшийся членом совета директоров, в 2007 году поздравил Тео Альбрехта с 85-летним юбилеем, выбрав для этого единственный возможный способ общения – прессу. Я полагаю, что он и сегодня так же здоров, как всегда, – заявил Брандес. – Вот я его себе представляю сейчас и могу только повторить то, что всегда говорил: этот человек точно доживет до ста лет.

Услышал ли Тео Альбрехт поздравление своего партнера и друга – неизвестно. Брандес не видел Тео Альбрехта почти двадцать лет, но сохранил о нем самые добрые воспоминания. Любопытно, что другие бывшие подчиненные братьев Альбрехт по-человечески тепло вспоминают именно Тео. И при встрече делятся слухами о том, как поживает младший Альбрехт.

Говорят, что он отошел от дел и передал бизнес наследникам и управляющим. Говорят, что живет Тео Альбрехт на острове Фёр на северо-западе Германии, в усадьбе на участке в один квадратный километр. Говорят, что его хобби – это игра в гольф и коллекционирование пишущих машинок. А еще говорят, что миллиардер Тео Альбрехт до сих пор каждый листок, каждый клочок бумаги исписывает с обеих сторон. И не устает напоминать домочадцам, что, уходя из комнаты, непременно нужно гасить свет.

Несмотря на свой почтенный возраст (85 лет), госпожа Бетанкур остается для француженок образцом изысканности и хорошего вкуса и той особой загадочности, которая только и отличает настоящую женщину. Она одевается у Ланвина, Унгаро, Шанель и Сен-Лорана… С фотографий, которые репортеры успевают сделать на светских приемах ровно за те пять секунд, которые госпожа Бетанкур позирует для камер, Лилиан по прежнему смотрит ясными и пронзительными как лазер глазами. Про нее говорят, что даже для ее возраста у нее слишком много тайн. (Впрочем, говорят это не публично: бульварная пресса и папарацци боятся Лилиан Бетанкур как огня.) А что касается тайн… то Лилиан относится к ним, как к дорогим духам, аромат которых только усиливает шарм…

Дед Лили Бетанкур, кондитер по фамилии Шуэллер, происходил из Эльзаса. В Париж семья перебралась после франко-прусской войны 1870–1871 годов. В надежде наладить жизнь на новом месте Шуэллер открыл кондитерскую лавку на улице Шерш-Миди. Все складывалось как нельзя лучше: торговля приносила деньги, которых вполне хватало на обеспечение повседневных потребностей семьи, и оставалось даже на черный день. Отец Лили родился в 1881 году. Мальчика назвали Эжен. Как только малыш подрос – стал помогать родителям в лавке. Так что будущее Эжена Шуэллера (Eugиne Schueller) было предрешено: он должен был стать кондитером, как его отец. Шуэллер-старший хотел расширить дело, и для этого у него уже были сделаны сбережения, которые он рассчитывал приумножить к моменту, когда дело перейдет в руки сына. Но судьба сыграла с кондитером злую (на первый взгляд) шутку. Все свои сбережения Шуэллер вложил в акции Панамского канала. Когда в 1891 году проект лопнул, кондитеру пришлось продать свою лавку и уехать из дорогого Парижа.

Семья поселилась в маленьком городке Нейи. И здесь отец Эжена впервые задумался о том, что, возможно, судьба приготовила для его сына нечто более интересное, чем кондитерская лавка. На это умозаключение его натолкнули те события, которые произошли с семьей в Нейи. А события эти были вполне счастливые. Во-первых, на радость кондитеру, у него сразу же появился новый крупный заказчик – и какой: престижный колледж Сент-Круа! А во-вторых, администрация колледжа разрешила сыну кондитера посещать занятия, причем совершенно бесплатно. Таким образом, семья была спасена от разорения. А перед младшим Шуэллером открывались новые заманчивые перспективы: в колледже учились сыновья военных, банкиров, дипломатов. Думая о том, что сын может стать офицером или государственным чиновником, Шуэллер уже хотел было возблагодарить судьбу за такой неожиданный поворот событий. Но, как видно, у судьбы были иные представления о будущем Эжена, нежели у папаши Шуэллера. На новом месте дела у кондитера не заладились. Колледж сократил расходы и вовсе отказался от закупок круассанов и пирожных. И старшему Шуэллеру пришлось снова продать лавку и вместе с семьей вернуться на родину, в Эльзас. Но недолгое время учебы в колледже все-таки пошло Эжену впрок: здесь он страстно увлекся химией. Переехав в Эльзас, Эжен не оставил своего хобби. Днем он помогал матери торговать на рынке тканями и работал разносчиком, а по вечерам корпел над книжками и колдовал с бутылками и порошками. Папаша Шуэллер и представить себе не мог, что именно к этим непонятным бутылочкам и порошкам вела судьба его сына.

В 1900 году, скопив немного денег, Эжен отправился в Париж, блестяще сдал вступительный экзамен в химический институт и через три года вышел из него дипломированным инженером-химиком. Во время учебы Эжен продемонстрировал такое рвение и такие способности, что его преподаватель профессор Виктор Огер предложил молодому специалисту место помощника лаборанта в Сорбонне. Заработки там были, конечно, небольшие, тем не менее жениться молодой ученый смог. Его избранницей стала молодая и обаятельная пианистка Бетси.

Молодая семья жила бедно, но счастливо.

– Я никогда не буду богатым, – часто с грустью повторял Эжен Шуэллер.

– Ну и прекрасно, – смеялась в ответ жена. – Тебе будет не на что содержать любовниц. А мне с тобой и без денег хорошо.

Бетси вообще предпочитала даже в плохом находить что-то хорошее. Ее не смущала ни убогая обстановка их маленькой квартирки, ни отсутствие ясных перспектив. Поэтому их бедное жилье было наполнено музыкой и смехом. Тем неожиданней и страшнее для Эжена было однажды увидеть жену в слезах…

«Дорогая, что случилось? И почему ты дома в шляпке?» – в голосе помощника лаборанта Эжена Шуэллера звучало подлинное беспокойство. Вместо ответа мадам Шуэллер просто сняла шляпку. Даже в плохо освещенной комнатке было видно, чем обернулось для молодой женщины стремление быть красивой – вместо белокурых локонов заплаканное личико обрамляли пегие пряди, больше похожие на солому. «Ну что ты, милая, стоит ли расстраиваться! Все равно ты самая красивая. Хочешь, я придумаю для тебя волшебную краску, и тогда твоими волосами будет восхищаться весь мир?»– бормотал Эжен, пытаясь утешить жену. «Да! Хочу такую краску»,– неожиданно услышал он в ответ. Так гласит легенда.