Перед Дерипаской открывались два пути – к бандитам или в милицию. Для 99 % процентов тогдашних предпринимателей вопрос выбора вообще не стоял – криминал контролировал экономику жестко. Дерипаска пошел в милицию. А если точнее – подружился с одним из местных храбрецов, офицером Колесниковым, который чуть ли не в одиночку решил тогда бороться с преступностью в Саяногорске.
Дерипаска не стал ездить на «стрелки», а просто укрепил местные органы внутренних дел, оснастив их транспортом и поддержав материально. Параллельно строилась и служба безопасности завода, в которой были рады сидевшим на голодном пайке сотрудникам МВД, КГБ, ГРУ и просто военным. Через некоторое время милиция оказалась вполне способна ликвидировать группировку Татаренкова. В ходе операции было изъято около 2 тонн оружия, и деньги от продажи алюминия стали оставаться у хозяев завода. Производительность начала расти – выплавка поднялась с 250 до 390 тысяч тонн в год.
Вот как сам Дерипаска рассказывал в своем интервью журналистам о приходе на СаАЗ:
Когда я приехал, я поговорил с людьми, прошелся по предприятию. Проанализировал ситуацию. Потом начал действовать…
Я помню, как возвращался из Москвы, с коллегии Минцветмета, кажется, это было в девяносто пятом году. Меня встречал в аэропорту мой заместитель. По дороге мы увидели несколько машин, груженных металлом. Стали рассуждать: что, откуда? Развернулись и поехали выяснять. Догнали машины – металл действительно оказался ворованным. Мы очень жестко поговорили с водителями и вернули груз на завод. После этого ввели на предприятии пропускной режим. Те, кто был заинтересован в продолжении воровства (а завод, между прочим, стоял в чистом поле, довольно далеко от города), стали кричать: «Что это такое, концлагерь!..» А мы вовсе не пытались установить какой-то сверхжесткий режим. Просто прекратилось воровство. Просто на завод перестали пускать рабочих в нетрезвом состоянии. Несколько человек уволили – ведь они не давали и другим нормально работать. И всё. Через некоторое время дисциплина на заводе стала совсем другой. Я очень хорошо помню собрание акционеров на Ачинском глиноземном заводе, одном из крупнейших в России. Это было очень агрессивное собрание. Другая часть акционеров, которая нам, так скажем, не симпатизировала, нас просто заблокировала. Там были крайне возбужденные люди, ими руководили такие решительные ребята, как Быков, Татарин. Интересно, что милиция в тот момент их поддерживала. На обратной дороге в Хакасию мы изменили маршрут. Случайно, по совету моего друга Аркадия. А через несколько лет совершенно случайно я узнал, что нас ждали с гранатометами на одной из дорог. Меня поразило, я помню, полное на тот момент отсутствие власти в Сибири. Кстати, до сих пор в некоторых городках власть принадлежит криминальному элементу, они там держат своих мэров.
История про изменение маршрута уникальна. Но… ни слова больше от Дерипаски настойчивые журналисты услышать так и не смогли. Можно лишь добавить, что Аркадий Саркисян – ближайший друг Олега Дерипаски – тоже никому не рассказывает о том, как спас будущего «капитана российского бизнеса». Аркадий вообще не дает интервью. Что ж, еще одна неизвестная, но правдивая глава «алюминиевой саги», так похожая на легенду, из которых и должна состоять настоящая история крупного капитала…
Сегодня Саяногорск – форпост алюминиевой империи Олега Дерипаски. О криминальных разборках, бандитских «крышах» и прочих неизбежных атрибутах российского бизнеса начала 90-х здесь, кажется, уже забыли. О том, что город – безопасная территория, говорит хотя бы тот факт, что здесь любит отдыхать и сам «алюминиевый король».
Я не люблю Москву, это не мой город, – говорит он. – Я бы хотел проводить больше времени, расслабляясь в Сибири, на озере Байкал, на Дальнем Востоке или на Кавказе…
В 26 лет стать генеральным директором крупного металлургического предприятия – поступок. Остаться на этой должности, а вернее, просто выжить, по тем российским временам – вообще подвиг. Но Дерипаска не только выжил, собрав вокруг себя команду профессиональных менеджеров и бывших сотрудников спецслужб, но и, будто оттолкнувшись от первого взятого рубежа, словно от трамплина, резко взял высоту.
Он продолжал старательно развивать бизнес, выдвинул идею о необходимости создания вертикально интегрированной компании, которая не ограничивалась бы продажей алюминия, а могла бы выйти на рынок с конечной продукцией. Для этого он создал инвестиционно-промышленную группу «Сибирский алюминий», куда вошли предприятия по производству фольги, авиационный завод в Самарской области, предприятие по производству пивных банок. Деятельность эта особых восторгов у хозяев завода не вызывала, поскольку их вполне устраивали сверхприбыли, стабильно получаемые от поставок металла на Запад. Изменила положение вещей размолвка между основателями «TWG» Михаилом и Львом Черными, которая в конце концов вылилась в «толлинговые войны», сотрясавшие Россию в 1998–1999 годах.
По словам бывшего гендиректора Качканарского ГОКа Джалола Хайдарова, Лев поссорился с братом, потому что подозревал их партнера, Искандера Махмудова, в краже денег из общего бизнеса, а Михаил встал на сторону Искандера. Так или иначе, Михаил получил за свою долю в «ТWG» часть акций заводов и значительную сумму (около 400 миллионов долларов), после чего начал вести дела самостоятельно. Полюбовно разойтись не удалось – Михаил начал войну против Льва Черного и Дэвида Рубена. Российские менеджеры, управлявшие предприятиями некогда сплоченной группы, встали перед выбором. Активы делились налево-направо. В общем, выиграл в итоге тот, кто остался в стороне от ссоры металлургических магнатов и продолжал не оглядываясь идти вперед. Выиграл Олег Дерипаска.
В середине 90-х годов вся российская алюминиевая промышленность работала по толлинговой схеме. Иностранные компании-трейдеры закупали за границей сырье и отдавали его российским заводам на переработку. Готовый алюминий затем вновь отправляли на Запад. Заводы получали плату за переработку – немного, но достаточно для того, чтобы хватило на скромные зарплаты сотрудников. Государство с этого тоже ничего не имело, поскольку ни сырье, ни алюминий пошлинами не облагались. Боґльшая часть прибыли оседала на счетах иностранных компаний, владельцев сырья и готовой продукции, которые, как правило, целиком или отчасти принадлежали тем же трейдерам. Запрет толлинговых схем подрывал экономическую базу «TWG», в то время как Дерипаска двигался вперед. Кроме того, в отсутствие толлинговых сверхприбылей идеи создания вертикально интегрированных структур на базе алюминиевых заводов, которые до этого продвигал Дерипаска, становились более перспективными.
Директору СаАЗа удалось убедить власти, что его борьба против толлинга, а значит, и против «TWG», о криминальной деятельности которой в своем докладе упомянул в начале 1997 года даже министр внутренних дел России Анатолий Куликов, ведется в интересах страны, а Михаилу Черному показать, как надо зарабатывать деньги без толлинга. Вовремя отказавшись от толлинговых схем, СаАЗ поступился частью прибыли, зато подставил под удар конкурентов. Правительство ввело таможенные пошлины, начались расследования деятельности топ-менеджеров крупнейших алюминиевых заводов и тех, кто на самом деле за ними стоял (так появилось дело красноярского авторитета Анатолия Быкова). Антон Малевский, лидер измайловской ОПГ, срочно сбежал в Израиль. Там же еще в 1994 году осел и Михаил Черной, уехавший из России, как говорят, из-за криминальных разборок между кланами, которые он же сам и взрастил. Одним словом, тех, кто стоял когда-то у руля «ТWG», ждало сокрушительное поражение. Лев Черной и Дэвид Рубен были вынуждены вообще продать свои доли в алюминиевых заводах. Покупателем стал акционер «Сибнефти» Роман Абрамович, с которым Дерипаске очень быстро удалось найти общий язык, и публике было объявлено о создании суперальянса под названием «Русский алюминий» («Русал»), который вошел в первую тройку мировых производителей алюминия. «Герой войны» перестал быть просто директором завода – именно он теперь двигал вперед всю алюминиевую империю.
