От внезапно раздавшегося перезвона он едва не подскочил. Часы начали бить полночь. Когда они наконец стихли, Фитц прислушался, все еще держась за ручку, чтобы в случае чего молниеносно убежать. Легкий храп продолжался. Вдова привыкла к своим часам, но это не значит, что ее не разбудит посторонний звук.

Фитц подождал несколько минут, чтобы убедиться, что она спит, затем пошел вперед, пока не наткнулся на тяжелый полог. Он обследовал его с трех сторон, убедившись, что портьеры полностью задернуты. Только после этого он приоткрыл дверцу фонаря.

Нервы у него были взвинчены, хотя этот обыск был значительно менее опасен, чем большинство тех, которые ему доводилось делать. Едва ли вдова держит под подушкой пистолет. Она не может кликнуть стражников. Если его обнаружат здесь, это не вызовет дипломатического скандала. Но будет иметь губительные последствия.

Она велит ему убираться из дома, и Эшу не удастся помешать этому. Возможно, он и не захочет, пока Фитц не объяснит свое поведение. Если Эш встанет на его сторону, ситуация будет еще хуже. Эш отправится в Лондон, что весьма рискованно. К тому же придется оставить наиболее вероятное местонахождение бумаг.

Фитц взял себя в руки и начал поиски. Мебели в комнате было немного, и его внимание сразу привлек дамский письменный стол, внешний вид которого удивил его. В кабинете у вдовы стол был массивный и без изысков, а этот представлял собой изящную вещь с изогнутыми ножками, разукрашенными филенками и резьбой. Страсть к фривольности? Вряд ли. Скорее всего все эти украшения нужны, чтобы скрыть потайные отделения и задвижки. Он внимательно осмотрел стол, не забывая прислушиваться к равномерному похрапыванию.

Ключ был любезно оставлен в замке и повернулся, к счастью, с чуть слышным щелчком. Фитц поднял крышку. Бумага, чернила, песок, сургуч. Тайные бумаги не будут храниться так открыто, даже здесь.

Он оглядел поверхность для письма и размеры стола, увидев ряд мест, где может быть немного лишнего пространства. Он поставил фонарь на пол, снял перчатки и пробежал пальцами под резьбой переднего края. Он нажимал, тянул, толкал, вначале мягко, затем тверже.

На этот раз щелчок был громким, и похрапывание резко оборвалось.

— Что...

Голос за пологом прозвучал полусонно, но Фитц не мог рисковать. Он закрыл крышку бюро, взял фонарь, бесшумно прокрался и присел на корточки у изножья кровати, закрыв дверцу фонаря. С какой бы стороны вдова ни открыла полог, она его не увидит. Если она слезет с кровати, он сможет прокрасться на противоположную сторону.

Но, черт бы побрал все на свете, в темноте слабое мерцание от крышки фонаря могло выдать его. Он не может погасить его, не открывая, а если затушит пламя, не избежать запаха дыма. Старуха позовет на помощь, прибегут слуги, и он окажется в ловушке.

— Кто здесь? — громко спросила вдова. Портьеры с шумом разъехались в стороны справа от него. — Джейн? Это ты?

Он уже продвигался влево. Пора выскользнуть через дверь гостиной. Даже если она что-то и услышит, его не увидит. Он начал подниматься на ноги, когда металлические петли полога звякнули с ближней к нему стороны. Фитц юркнул обратно в изножье.

— Кто здесь? Выходи немедленно! Покажись!

Чума забери старую ведьму, в храбрости ей не откажешь. Возможно, у нее все-таки есть пистолет под подушкой. И не исключено, что она сейчас прицеливается.

— Выходи, я сказала!

В любой момент она начнет звать на помощь, и если слуги еще не проснулись, то тогда уж точно проснутся и прибегут. И он тут — здрасьте пожалуйста, — как хорек в западне. Ему оставалось только ждать, с какой стороны она слезет, и попытаться улизнуть, прежде чем она узнает его. Много ли в этом доме блондинов шести футов росту?

Глухой удар где-то в доме заставил его вздрогнуть. Затем вскрик.

Бум, бум, бум... Похоже, кто-то упал с лестницы. Он поднялся, чтобы помочь, потом осознал, что не может.

Мертвая тишина.

У него по спине пробежал холодок. Ему показалось или это кричала Дамарис?

Послышались бормотание вдовы и какая-то возня, а он едва мог сосредоточиться, чтобы уследить, что она делает. Слезаете кровати слева от него. Он двинулся вправо.

Слабый шорох поисков и надевания халата. В голове у него стучала одна мысль: поскорее выскочить через гостиную и посмотреть, действительно ли это Дамарис и все ли с ней в порядке.

Где-то в глубине дома хлопнула дверь.

Дверь гостиной открылась, и послышались удаляющиеся шаги.

— В чем дело? — прозвучал грозный голос вдовы на некотором расстоянии.

Фитц уже влетел в гардеробную, лихорадочно отыскивая дверь для слуг. Выскочив в коридор, он услышал, как вдова воскликнула: «Господи всемогущий!» Всякое чувство направления вылетело у него из головы, и он побежал не туда, прежде чем понял свою ошибку, развернулся и вылетел в холл.

— Слуги! Эшарт! Кто-нибудь! — вопила вдова. Отовсюду послышалось хлопанье дверей, торопливые шаги, голоса.

Он подбежал к телу, распростертому на «шахматном» полу возле нижней ступеньки парадной лестницы. Белая ночная рубашка. Темный халат. Длинные темные волосы, заплетенные в косу. Дамарис!

Он опустился на колени, проверяя дыхание.

— Она дышит. Слава Богу.

— Разумеется, дышит. Я и так вижу. Что с ней такое?

— Вероятно, упала с лестницы. — Он ощупывал маленькую, изящную головку Дамарис, проверяя, нет ли шишек.

— Вы нахал, сэр. Я всегда так считала. Как, впрочем, и она. Чего ради она бродила по дому среди ночи?

Фитц не обращал внимания на тираду вдовы, пытаясь отыскать повреждения, сознавая, что вокруг них собираются другие обитатели дома, что-то восклицают, охают и ахают. Теперь он хорошо понимал, что чувствовал Эш, когда казалось, что Дженива вот-вот умрет. Ему хотелось заключить девушку в объятия, умолять прийти в себя, не умирать. Хотелось осыпать ее исцеляющими поцелуями.

— Дамарис, — проговорил он, ласково убирая завитки волос с ее бледного лица, — ну же, скажи что-нибудь. Где болит?

Девушка застонала, ее веки затрепетали. Она взглянула на него. Стон был не очень убедительным, а глаза выдали скрытый смех. Он придушит ее. А пока повернул ее лицо к своей груди. — Ш-ш, думаю, нет никаких серьезных повреждений. Подбежавшая Дженива опустилась на колени рядом с ними.

— Ты можешь шевелить руками и ногами, Дамарис? Дамарис взглянула на нее, не забыв придать лицу соответствующее случаю выражение.

— Кажется, да, — жалобно прошептала она, сгибая руки и ноги. — Только чуть больновато.

Только когда Дженива поправила смятую одежду, до Фитца дошло, что он только что наблюдал за сгибанием красивой ноги — бледной, стройной, но довольно мускулистой, — что никак не помогло ему вернуть способность соображать. Чертова дурочка сиганула с лестницы, чтобы дать ему возможность убежать. Не ее ли присутствие он почувствовал, когда направлялся к покоям маркизы?

Эш опустился на колени рядом с Фитцем:

— Ты уверен, что с ней все в порядке?

— Насколько я могу судить, да.

— Боже мой, Боже мой!

Талия суетливо сбежала по лестнице, добавив еще одну свечу к их коллекции. Холл, верно, уже лет пятьдесят не освещался так ярко в ночное время. Малочисленная челядь, похоже, собралась тут почти в полном составе.

— Ходили во сне, да, дорогая? — спросила Талия, которая и сама могла упасть, наступив на волочащиеся шали. Эш поспешил ей навстречу.

— Да, по-видимому, — проговорила Дамарис слабым смущенным тоном и украдкой бросила на Фитца еще один озорной взгляд. Нет, он точно ее придушит.

— А ну марш отсюда! — прикрикнула вдова на столпившихся слуг. — Я не потерплю завтра плохой работы из-за глупости. Прочь! Прочь! — Когда слуги испарились, она обратила свой гнев на Дамарис: — Ходила во сне, как же! Скорее всего что-то вынюхивала. Я проснулась от того, что что-то не так.

— Что я могла вынюхивать? — возмутилась Дамарис, быть может, чересчур энергично для своей роли. — Особенно, — присовокупила она, садясь и слегка поморщившись, — когда в доме такой холод и сырость. Фитцу хотелось сказать «молодчина!», но вместо этого он снял с себя сюртук и накинул ей на плечи.