Лика сидела, расчесывая костяным гребнем свои длинные светлые волосы, и напевала что-то жалостливое, вроде "Купалинки".

— Картина маслом по хлебу, — усмехнулась я, оглядывая обстановку. — Царевна сидит в своем терему… — закончить я не успела — пришлось уворачиваться от метко брошенной подушки, которая, пролетев у меня над головой, угодила в Греда, облаченного в полотняные тунику и штаны (у спутников, в отличие от нас, смена наличествовала).

Пуховой снаряд не замедлил вернуться назад, пущенный с гораздо большей силой — Только голые Ликины пятки сверкнули, когда она, в обнимку с подушкой, свалилась с кровати.

Я хохотала до колик, глядя, как подруга пытается подняться, одновременно придерживая простыню, чтобы та не вздумала явить сторонним наблюдателям бренное, но чистое тело.

Гред задумчиво наблюдал за ее усилиями, прислонившись к косяку. Через несколько секунд мне, однако, стало не до смеха — подушка снова полетела в меня и, поскольку я не успевала увернуться, пришлось поймать ее.

Плащ, соскользнув с плеч, темными складками осел на пол; простыня тоже держалась на честном слове. Теперь пришел мой черед залиться краской — а тут еще в дверях обозначился второй силуэт, принадлежащий Сэраноку.

Я живо вскарабкалась на постель и укрылась одеялом, оставив себе в качестве трофея Ликину подушку.

Смекнув, что больше ничего интересного не предвидится, Гераден заговорил:

— Мы завтра должны отлучиться, и пришли предупредить вас, чтоб и носу не казали из гостиницы.

— А почему нам нельзя с вами? — обиженно поинтересовалась Лика.

— Ну что вам таскаться по присутственным местам? — пожал плечами Гред. — Посидите здесь, отдохнете…

— А почему одним в город нельзя? — не отставала я от подруги.

— Заблудитесь, — коротко пояснил Сэранок.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Лика. — Мы посидим здесь, маясь от скуки. Может, хоть картишек подкинете?

— Спросите у трактирщика, у него должны быть, — произнес Гред с явным облегчением, что нас удалось так легко уговорить. — Спокойной ночи вам.

— Спокойной ночи, — Лика похлопала своими длинными пушистыми ресницами.

Определенно, наши спутники плохо знали ее, чтобы поверить вот так, на слово…

Планам Лики не суждено было осуществиться с самого утра; наша одежда, добросовестно выстиранная обслуживающим персоналом, еще не высохла. Пришлось пару часов после пробуждения сидеть голодными и маясь от безделья (маялась в большей степени Лика; я же пыталась законспектировать события последних дней в тетрадь, которую прихватила с собой из родного измерения вместе с сумкой). Стараясь ничего не приукрашивать, я в самых мрачных тонах обрисовала ситуацию. Лика, читавшая, заглядывая мне через плечо, заметила, что такими темпами героини не доживут до конца книги.

Размышления вслух о горькой участи несчастных дев прервал стук в дверь. Это была наша одежда.

— Интересно, здесь изобрели утюг? — вопросила Лика, критически оглядывая нечто скомканное, бывшее в прошлом ее сарафаном. — Хотя бы допотопный, тот, что на углях работает?

— Может, утюжка не включена в чек? — пожала плечами я, быстро одеваясь. — Поспеши, Лика, иначе мы не успеем посмотреть город до того, как вернуться наши строгие соглядатаи.

— Они, кажется, не сказали, когда придут, — с тревогой заметила подруга.

— И даже не сказали, куда точно идут, — нахмурилась я. — Но Гераден вскользь упомянул о присутственных местах… И если я что-то понимаю в работе чиновников, то проторчат наши спутники там до вечера.

— Хорошо бы, — согласилась Лика. — Пошли сперва позавтракаем, а то денег все равно нет, в городе уже не перекусишь.

Мы спустились в общий зал таверны. Он был пуст, вероятно, постояльцы уже позавтракали и разошлись по своим делам.

Выбор кушаний был невелик — все те же яйца, хлеб да квас.

— Хочу картошечки. Жареной! — прошептала с надрывом Лика.

— Забудь, — вздохнула я. — Не в этом мире. Кстати, — я наклонилась пониже к тарелке и украдкой глянула на стойку, — тебе не кажется, что этот трактирщик слишком много пялится на нас?

Лика повторила мой маневр, только запрокинув голову: сделала вид, что допивает квас, а сама окинула помещение быстрым взглядом.

— И правда, — согласилась она. — С чего бы это?

— Я знаю с чего, — настроение мое, отнюдь не радужное, совсем испортилось. — Наши приятели не такие наивные. Они наверняка сказали ему проследить, чтоб мы не покидали таверну.

— Что же делать? — расстроилась Лика.

— Подняться в комнату, — сказала я, вставая. — И вылезти в окно, — добавила я, когда мы поднимались по лестнице.

Лика захлопала в ладоши:

— Точно! Сашка, ты гений!

— Только у меня вопрос, — я выглянула в окно и оглядела пустынный внутренний дворик. — Как мы спустимся, а главное — как мы поднимемся потом?

— Очень просто. — Лика свесилась вниз и указала мне на что-то. — Видишь, под нами окно, забитое досками. По ним, как по лестнице, можно и спуститься, и подняться.

— Ты первая, — заявила я, застегивая под подбородком плащ.

Лика проворно выбралась наружу.

— Спускайся, — махнула она мне с земли.

Я немедленно повторила подвиг альпинизма. Мы с Ликой переглянулись.

— Накинь капюшон, — посоветовала я ей. — Мы здесь инкогнито, тс, тсс! — обратилась я к невидимым зрителям, приложив палец к губам.

Лика покатилась от беззвучного смеха:

— Ой, не могу! Так мы идем в город или нет?

— Идем, — я огляделась в поисках выхода на улицу. — Как бы нам только не заблудиться.

— Да брось, — беспечно отмахнулась Лика. — Язык до Киева доведет.

Я, наконец, приметила узкий проход между зданиями и устремилась туда. Подруга, естественно, за мной.

Вам никогда не хотелось вернуться на несколько веков в прошлое, чтобы посмотреть, как выглядел ваш город в то время? Меня, если честно, довольно часто посещала эта идея, и вот теперь мы шли по мощеным гладким булыжникам улицам "старажытнага Менска". Ну, может, не совсем такого, какой он был в нашей реальности, но с минимальными отличиями. Со слов Сэранока я поняла, что далеко не каждый второй тут — див или маг.

Движение было весьма оживленным: туда-сюда сновали люди, проезжали телеги; возничие зычно покрикивали что-то неразборчивое, и народ живо расступался, чтобы не быть задавленными.

Мы стояли, прижавшись к стене, и пережидали, пока мимо нас проедет телега, груженая глиняной посудой. Вдруг в здании напротив отворилась дверь, оттуда вышвырнули котомку; за ней быстро вышла невысокая сухонькая старушка, и вылетел поток ругательств, которые, если бы под рукой были тетрадь и ручка, стоило записать для потомков, поскольку такие обороты речи давно отсутствовали в современном языке.

Местный колорит мешал понять смысл, так что мне удалось уловить только какие-то угрозы и кары, призываемые на голову всех проклятых «корениц», знающимися с некоей фигурой, именуемой «княжа темностий».

Скажу прямо, я была не на шутку заинтригована. Для начала старушка была первой встреченной нами ведьмой. А во-вторых, мне было интересно, за что попрекают ведунью в мире, где магия не была чем-то за гранью дозволенного.

Телега, наконец, проехала, и я, повинуясь внезапному порыву, подошла к охающей и держащейся за спину старушке, пытающейся подобрать свою суму и, наклонившись, подала ей котомку.

— Спасибо, деточка, — произнесла старушка, слегка шепелявя, видно, из-за отсутствия зубов. Внезапно она замерла и внимательно вгляделась в мое лицо, наполовину скрытое капюшоном.

— За что вас?.. — поинтересовалась я, сделав неопределенный жест рукой.

Слабая улыбка мелькнула по тонким губам ведьмы.

— Обычное дело, — махнула она рукой. — Внучатам места мало в хате, вот и выгнали старуху.

Я, конечно, не поверила, да она, кажется, и не ожидала. Возникла неловкая пауза, в которую не замедлила встрять Лика.

— А вы и правда колдуете? — поинтересовалась она. — И что там за «княжа темностий»?