Друид, или волхв, поприветствовавший нас, несколько секунд стоял неподвижно, будто прислушиваясь к чему-то, затем сказал:

— Следуйте за нами, — и, развернувшись, пошел в лес.

Следуйте за нами, — подумала я. Как предсказуемо. Раз не убили на месте, значит, вряд ли в дальнейшем причинят какой-либо вред. Конечно, может быть, у этих лесных жителей существуют какие-то специфические обряды, требующие наличия в качестве жертв мужчин и девиц, количеством по двое… Кстати, Валек, как я заметила, опять куда-то смылся, предатель.

Внезапно дождь прекратился. Я невольно обернулась и несколько секунд наблюдала, как он преспокойно продолжает идти за моей спиной, пока Сэранок, шедший сзади, не подтолкнул меня. На этом чудеса "опасных земель" далеко не кончились. Стало гораздо теплее, кое-где под ногами начала мелькать зеленая трава. Спустя еще пару сотен метров на пути стали попадаться деревья, одетые молодой весенней листвой. Размышляя о природе окружающего нас серебристого света, я догадалась поднять голову. Над нами куполом раскинулось матово-черное небо с новорожденным месяцем и низко повисшими гроздьями звезд.

Я могла бы бесконечно наслаждаться окружающим нас живописным пейзажем, если бы мне не было так холодно в мокрой одежде! Волхвы, которые вышли встречать нас, были подозрительно сухи, будто и не ходили под дождем. Наверное, заколдовали себя, паршивцы, решила я.

Наконец, вдали замаячили огоньки предполагаемого селения. По мере приближения я различила, что деревня — или город — волхвов представляет собой скопление бревенчатых срубов, без малейших признаков дороги расположившихся вокруг чего-то огромного, что я вначале приняла за храм, потом за застывший ядерный гриб, потом до меня дошло, что это гигантский дуб, почему-то с пожелтевшей листвой.

Огоньки оказались фонарями, горевшими около дверей домов. Наверное, все спали, потому что на улицах не наблюдалось никакого движения. Я заметила, что наш конвой как-то незаметно рассосался, оставив нас на попечение одного только старца, того самого, что первым вышел к нам. Не заходя в селение, волхв повел нас по его периметру и, наконец, остановился у одного из домов, ничем, на мой взгляд, не отличающегося от остальных.

Волхв важно подобрал белое одеяние, всходя на крыльцо, и постучал посохом в дверь. Та бесшумно отворилась, и старец вошел, жестом приказав нам следовать за ним. Внутри дом, по-видимому, состоял из двух комнат. Сейчас мы явно оказались в кухне, отделенной от спальни вместо двери льняной занавеской. Хозяин дома, такой же белобородый старик, только в коричневой робе, встал с лавки, расположенной возле массивного дубового стола, и кивком головы поприветствовал нас.

Провожатый, ни слова не говоря, вышел.

— Меня зовут Бефаним, — представился старик. — Не часто волхвы принимают у себя гостей… Сегодня вы переночуете у меня, а наутро Совет Старейших решит, что с вами делать.

— Мы очень ценим ваше гостеприимство, — заверил старца Гераден, церемониально поклонившись.

Я выразительно шмыгнула носом и сделала шаг в сторону, отходя от лужи, которая натекла с моей насквозь мокрой одежды. Лично мне было не до церемоний.

Волхв указал за занавеску со словами:

— Там вы найдете все необходимое для ночлега, — и вышел из дома.

Лика отважно заглянула во вторую комнату.

— Там темно, — сообщила она.

Гераден взял свечу, стоявшую на столе, и пошел первым. Мы гуськом потянулись за ним.

Весь интерьер комнаты представляли собой четыре худеньких матраса, покрытые сверху дерюжками, могущими сойти за одеяла. Подушек не наблюдалось и в помине. На каждом аскетическом ложе покоились в свернутом состоянии одинаковые длинные робы.

— Нам что, переодеться вот в это? — с ужасом вопросила Лика, поднимая одеяние за рукав.

— Ты же не хочешь спать в мокром, — заметила я.

Сэранок и Гред молча взяли свои робы и удалились переодеваться за занавеску. Я со вздохом стянула с себя мокрую куртку.

— Ну на кого я похожа? — страдальчески вопросила Лика, оглядывая себя.

— На Офелию, — подбодрила я подругу. — Тебе идет.

— Как утопленнице, — парировала Лика.

О косяк постучали.

— Можно, — ответила я, пытаясь взбить чахлый матрасик.

За моей спиной Лика покатилась со смеху.

— На себя посмотри, — буркнул Гераден, прошествовав к своему ложу.

Если Сэранок в коричневой робе напоминал попа из нашего мира — борода имелась, не хватало только пуза и креста, то Гераден со своими длинными золотыми волосами выглядел очень… женственно.

На старцах эти робы, определенно, не выглядели так нелепо. Гераден не выдержал и задул свечу; впрочем, от злорадного хихиканья Лики его это не избавило.

— Молчи, женщина, — вознегодовал Гред и, судя по звукам, попытался на ощупь придушить мою подругу.

С той стороны комнаты захихикали еще более радостно.

— Убери руки! — раздался через секунду восторженный визг подруги.

— Слезьте с меня, вы двое, — проворчал Сэранок.

— Тише! — возмутилась я. — Все селение перебудите. Еще решат, чего доброго, что у нас тут оргия какая-то.

Из темноты еще немного похихикали и успокоились.

— Кстати, — вспомнила я, — пока никто не спит, скажите мне, пожалуйста, почему некоторые люди в этом мире разговаривают на чистейшем русском языке? Вот вы, например, зачем далеко ходить. Или друиды.

— Все дело в банальном заимствовании, — раздался из темноты голос Сэранока. — Маги, зная о существовании вашего мира, могут незаметно следить за ним, смотреть и слушать. То, что вы принимаете за привидений, в основном — энергетические проекции сознания магов на вашу реальность. Вот так и получилось, что язык из другого мира стал признаком образованности, владения магией…

— Ясно, — ответила я, хотя ясно было не совсем. — И еще вопрос.

— Мгм, — сонно согласился Сэранок.

— Как наш хозяин узнал, что мы придем и сколько нас? И, кстати, где он.

— Телепатия, — после некоторой паузы ответил Гераден — Сэранок, вероятно, уже спал. — А ушел он… — пояснение Греда прервалось зевком. — Ушел и ушел. Нам-то что…

Последние слова Гред произнес медленно угасающим голосом, так что я поняла, что большего от спутников сегодня не добиться.

Меня начало клонить в сон. Волхвов матрас оказался таким жестким, словно его специально набивали чем-то, призванным истязать плоть. Поворочавшись немного в попытках принять максимально удобное положение, я плюнула на это заведомо безнадежное дело и, перевернувшись на спину, приготовилась провести в муках долгую бессонную ночь.

— Подъем! — воскликнул надо мной Ликин голос. — Просыпайся, пошли купаться, здесь, недалеко, наши говорят, чудесное озеро. Давай, Санек!

Я недовольно замычала и перевернулась на другой бок.

— Не хочу купаться, — проворчала я. — Вчера уже под дождиком помылась.

— Саша! Тебе знакомо понятие чистоплотности? — возмущенно поинтересовалась Лика.

— Чистоплотность — это чистомасса деленная на чистообъем, — сообщила я и открыла глаза. — Ладно, уже встаю.

За окном светило солнце. Я поняла, что мы попали в сказку, которая называется лето.

— Искусственный климат — великая вещь, — подруга, по-видимому, думала о том же, о чем и я. — Пошли быстрее, а то не успеем на озеро до того, как нас потребуют в этот совет, о котором вчера говорил Бефа… ну как там его… — пощелкивая пальцами в попытках вспомнить имя нашего гостеприимного хозяина, кстати, ночевавшего неизвестно где, Лика вышла на залитое солнечным светом крыльцо.

Гераден и Сэранок, занятые раскладыванием мокрой одежды на траве для просушки, пожелали нам доброго утра и указали кратчайшую дорогу к озеру.

— Только вы там недолго, — крикнул нам вслед Гред.

Судя по всему, волхвы явно не обладали привычкой вставать с рассветом, либо они всей деревней удалились куда-то для своих таинственных молений; во всяком случае, селение будто вымерло.

Озеро заблестело серебристой гладью, едва мы, решив срезать, продрались сквозь заросли орешника, перемежаемого березами и дубами.