Совершая в 1717 году поездку по зарубежным странам, Петр I посетил знаменитую водолечебницу в Спа-курорте, что находится в Бельгии вблизи Льежа. Там он прошел успешный курс лечения. Возвратившись в Петербург, царь приказал своим медикам «сыскивать в России» такие же «ключевые воды и, сыскав, лечить ими людей».

Прошел год, и один из ученых того времени, лейб-медик Петра Л. Л. Блюментрост, обследуя окрестности столицы, нашел нужный источник. На правом берегу Невы, у «слободы Казачьей… супротив Смольного буяна», недалеко от проселочной дороги, он увидел бьющий из земли ключик, вода в котором была ржавого цвета. Исследование воды показало, что она обладает целебными свойствами. В дальнейшем предприимчивый аптекарь Фишер создал в этом месте курорт «Полюстрово» с «ванным заведением» на 20 ванн. (Название «Полюстрово» происходит от латинского «палюстер», что означает «болотистый».) Здесь, у источников были построены деревянные дачи, курзал и ресторан. Курорт стал модным, и петербургская аристократия охотно приезжала сюда лечиться.

В 1868 году все курортные строения были полностью уничтожены пожаром. Накануне 1917 года «имение Полюстрово» «с минеральными ключами» принадлежало одной княжеской семье.

В настоящее время минеральную воду «Полюстровская» выпускает АОЗТ «Полюстрово». Вода поднимается из-под земли под собственным давлением и имеет температуру в среднем 10–12°. Перед разливом воду фильтруют, охлаждают до 4–7° и газируют.

Вода полюстровского источника, в которой имеется целая группа химических компонентов, особенно богата активным закисным железом: в одном литре содержится в растворенном виде от 20 до 30 миллиграммов железа. В этом отношении она превосходит ключевую воду даже таких известных курортов, как Спа в Бельгии, Тембрик Уэльс в Великобритании и нашу железноводскую. По общему признанию медиков, полюстровский источник позволяет успешно лечить малокровие, многие болезни, вызванные неправильным обменом веществ, и другие недуги.

15 апреля 1754 года Медицинская коллегия представила Сенату проект «О порядочном учреждении бабичьева дела, в пользу общества». В нем говорилось: «Надлежит ныне всех имеющихся в Москве и Петербурге бабок в знании искусства их освидетельствовать присяжными бабками, и кои по аттестатам явятся достойны, оным для отправления бабичьей должности, давать от медицинской канцелярии указы и сообща в полицию для народного известия, о таковых публиковать. И в оной их должности привесть к присяге по приложенному к тому формуляру и именоваться им присяжными бабками. Число присяжных бабок да будет впредь: в Москве до 15, а в С.-Петербурге до 10». В том же 1754 году из газеты «Санкт-Петербургские ведомости» жители города узнали имена присяжных бабок, признанных Медицинской коллегией.

Первой повивальной бабкой в Петербурге стала Ш.-Б. Тильцов, жена ювелира Дюваля. Медицинская коллегия через газету оповещала жителей о ее «преизрядном искусстве» в повивальном деле и сообщала адрес — «Мильонная улица, дом штаб-лекаря Семеновского полка Энса, искусного распознавателя и врача сыпных и наружных заразительных болезней».

За казенный счет в ту пору содержались лишь две штатные бабки с жалованьем: старшей бабке 300 рублей и второй — 200 рублей в год.

Только в 1771 году при Санкт-Петербургском воспитательном доме с повивальным училищем был организован «родильный госпиталь» на 20 коек, который положил начало ныне существующему в Петербурге родильному дому имени профессора В. Ф. Снегирева (ул. Маяковского, 5). В наше время это одно из крупнейших в России специальных родовспомогательных учреждений. В 1996 году родильный дом имени профессора В. Ф. Снегирева отметил свое 225-летие.

В течение длительного времени в Петербурге имелись только военные госпитали, которые могли обслужить лишь незначительную часть гражданского населения. Но вот в 1780 году в «Санкт-Петербургских ведомостях» было сообщено, что 16 августа на Фонтанке открывается лечебница на 60 коек. Так в Петербурге появилась первая городская общедоступная больница.

Расположенная близ Обуховского моста, она получила название Обуховской. Вначале она размещалась в нескольких деревянных постройках.

В дальнейшем для нее возводятся каменные здания: со стороны Фонтанки — корпус мужского отделения на 300 коек (1782–1784, арх. Дж. Кваренги, Л. Руска), со стороны Загородного проспекта — корпус женского отделения на 200 коек(1836–1839, арх. П. С. Плавов) и вдоль Введенского канала (ныне не существующего) — корпус на 300 мест (1860–1866, арх. И. В. Штром).

В результате Обуховская больница стала крупнейшей больницей Петербурга. На разных этапах ее истории в ней работали многие видные деятели медицины. Основоположник военно-полевой хирургии Н. И. Пирогов с 1845 года был здесь консультантом. На общественных началах он ежедневно посещал лечебницу, проводил операции, читал лекции. В 1932 году в саду больницы был установлен памятник-бюст Н. И. Пирогову, отлитый по модели скульптора И. В. Крестовского.

В течение 37 лет(1885–1922) этот лечебный городок возглавлял выдающийся терапевт А. А. Нечаев. Его усилиями больница превратилась в крупный научный медицинский центр. Из многих уголков России врачи приезжали в «Обуховку» совершенствоваться в своей специальности. В 1922 году, после смерти А. А. Нечаева, больница была названа его именем.

В 1940 году Обуховская больница была передана Военно-морской медицинской академии, которая в 1956 году влилась в состав Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Сейчас здесь размещаются некоторые подразделения академии, в том числе хирургическая клиника имени П. А. Куприянова.

14 декабря 1825 года в день присяги Николаю I, взошедшему на престол после смерти Александра I, члены тайного Северного общества решили вывести полки, отказавшиеся присягать новому императору, на Сенатскую площадь. Облик площади в ту пору был несколько иным. Восточную сторону ее, как и сейчас, обрамляло боковое крыло Адмиралтейства. Западную — старое здание Сената и дом купчихи Кусовниковой. Сквера на площади тогда не существовало. Строящийся Исаакиевский собор был обнесен деревянным забором.

Первыми на площадь явились под предводительством братьев Александра и Михаила Бестужевых и Д. А. Щепина-Ростовского около 700 солдат Московского полка. К 11 часам они построились в каре у памятника Петру I.

Николай I вначале растерялся. По его приказу на площадь прискакал генерал-губернатор Петербурга граф М. А. Милорадович и пытался уговорить солдат разойтись по казармам. Но выстрелом П. Г. Каховского он был смертельно ранен. Явился на площадь и петербургский митрополит Серафим, чтобы убедить восставших присягнуть Николаю I, но вынужден был под угрожающие выкрики удалиться.

Вскоре к московцам стали присоединяться другие полки. Офицеры гренадерского полка А. Н. Сутгоф и Н. А. Панов вывели из казарм 1250 гренадер и явились с ними на Сенатскую площадь. Несколько раньше благодаря усилиям Н. А. Бестужева и А. П. Арбузова к восставшим примкнуло 1100 матросов Гвардейского флотского экипажа. В итоге членам Северного общества удалось вывести на площадь около 3000 солдат и матросов. Среди собравшихся, в середине каре, были А. А., М. А. и Н. А. Бестужевы, К. Ф. Рылеев, Е. П. Оболенский, П. Г. Каховский, В. К. Кюхельбекер, И. И. Пущин и другие члены тайного общества.

Тем временем Николай I стянул верные ему войска — до 10 тысяч человек. Они окружили восставших и закрыли все улицы и проезды, ведущие к Сенатской площади. Три орудия были поставлены близ дома Лобанова-Ростовского, одно — у Конногвардейского манежа.