Подбитый крейсер начал отступать. К нему присоединился линкор, зловещая туша которого маячила на полудюжине экранов. Оба звездолета перешли на гипердвигатели и исчезли в направлении Циркуля.

Фолкейн заулюлюкал.

Постепенно он успокоился.

– Выбираемся в космос, Тупица. Рассчитай орбиту сразу за атмосферой. Двигатели – на самую малую мощность. Ни к чему напоминать о себе Гэхуду. Вдруг ему взбредет в голову вернуться?

– Как по-твоему, что он предположил? – голос Чи был таким слабым, что Фолкейн едва расслышал вопрос.

– Не знаю. Все, что угодно. Он мог решить, что у нас имеется некое тайное оружие. Он мог решить, что мы нарочно заманили его эсминцы вниз на верную гибель, а торпедами его атаковали наши приятели. А может, ему открылась истина, но он решил, что раз его эскадра наголову разбита и что вот-вот тут может появиться флот Лиги, ему лучше смотать удочки.

– Значит, мы его перехитрили, а? – в усталом голосе Чи послышалась нотка торжества.

– Кто это «мы», котеночек?

– Я ведь раздобыла для тебя эти координаты. Самые, разрази их гром, важные сведения из всех, что нам удалось получить.

– Верно, – согласился Фолкейн, – считай, что я попросил прощения. Как Латимер?

– Мертв!

– Что? – Фолкейн выпрямился. – Почему?

– Когда мы кувыркались, аппарат поддержания жизни вышел из строя. А в том состоянии, в котором находился его организм… В любом случае, сейчас предпринимать что-либо уже поздно: слишком много времени прошло.

Фолкейн представил себе равнодушный жест, которым Чи Лан сопроводила свои слова. Она, наверное, думает: «Жалко, конечно. Но главное-то мы у него успели узнать. И сами остались в живых».

Мысли его перескочили на другое: «Бедняга. Ну что ж, я отомстил. Отомстил за свое унижение. Но не скажу, чтобы я был от этого в восторге».

Было непривычно тихо. Звездолет вышел в открытый космос, и на экранах снова засверкали звезды.

Фолкейн поймал себя на том, что не испытывает больше сожаления. Его переполняла радость победы. Ничего, они отдадут своему врагу последние почести, и тело его исчезнет в грозном пламени красавицы звезды. А потом «Бедолага» направится к земле.

«Нет, – мысль словно ожгла его. – Нет. Домой нам возвращаться еще слишком рано».

Ведь борьба за выживание только началась.

Природа хорошо продумала свои законы, и потому новые научные открытия редко отменяют их. В большинстве случаев они становятся приближениями или исключениями, или требуют точного описания. Поэтому – хотя расширив свои познания в физике, мы получили возможность делать то, что Эйнштейн считал невозможным, например, пересекать расстояние в один световой год менее чем за два часа, – выведенные им ограничения на одновременность не потеряли своего значения. Неважно, какой скорости мы можем достичь – все равно величина ее останется конечной.

Именно это и пытался доказать Эдзел.

– Спрашивать, что делают наши друзья «сейчас», когда нас разделяет межзвездное пространство, не совсем корректно. Конечно, вот они вернутся, и мы сверим часы и обнаружим, что время на борту их корабля текло также. Но сравнивать любой временной интервал у нас с любым временным интервалом у них там это значит брать с потолка.

– Ха! – хмыкнул Николас ван Рийн, взмахнув руками. – Ха! Возьми свой ответ хоть оттуда же, но объясни мне, в чем дело. Черт побери, они улетели четыре дня назад! Но до этой – как там ее, Беты Креста? – всего-то две недели лету! Не иначе как на той планете ледники из пива да из бренди, – что еще могло бы задержать этих паршивцев!

– Понимаю вашу озабоченность, – сказал Эдзел спокойно. – По правде сказать, мне тоже немного не по себе, но передаточная капсула – это не звездолет типа «Бедолаги»: она движется куда медленнее. Отправь они одну такую капсулу сразу по прибытии на место, она вот-вот должна появиться в Солнечной системе. Однако по логике вещей вряд ли они поступили именно так. Дэвид наверняка уже оправился – по крайней мере настолько, чтобы понять, что вы постараетесь выкачать из компьютера «СИ» всю ту информацию, которую некогда получил сам. Ради чего тогда тратить капсулу лишь затем, чтобы известить нас о существовании бродяги? Нет, они с Чи Лан сперва соберут достаточно сведений, а потом уж все остальное. Если им повезет, они избегнут опасностей, связанных с отправлением письменного сообщения. Вероятно, они на пути домой… и скоро прибудут… если прибудут вообще…

Его огромное чешуйчатое тело оторвалось от палубы, на которой он лежал отдыхая. Согнувшись в три погибели, он встал; хвост его очутился в соседнем помещении. Звонко зацокали по металлу палубы копыта. Он сделал несколько кругов вокруг капитанского мостика, потом остановился и бросил взгляд на экраны, опоясывающие по периметру отсек.

Звездолет двигался в открытый космос, постепенно наращивая скорость. Земля с Луной превратились уже в две точки – голубую и золотую; Солнце заметно уменьшилось в размерах. Впереди мерцали звезды южной половины небосвода. На носовом экране, нацеленном на созвездие Циркуля, возник какой-то загадочный предмет. Но взгляд Эдзела был устремлен в другую сторону: одинит разглядывал вторую по яркости звезду Южного Креста.

– Можно вернуться и подождать, – предложил он. – Быть может, сударыня Белдэниэл согласится взять назад свою угрозу отменить встречу. Быть может, угроза эта – одни лишь слова?

– Нет, – отозвался ван Рийн из глубины своего кресла. – Как будто нет. Как я выяснил, пока мы тут с ней толковали, она слов на ветер не бросает. Палец ей в рот не клади – мигом откусит. Так что нам лучше поверить ей, если она говорит, что ее боссы не особенно-то рвутся встретиться с нами, и что она не может гарантировать их явку на место рандеву, и что если мы сделаем что-нибудь такое, что не понравится им – или ей, и она отсоветует им вступать в переговоры, то они со всех ног бросятся обратно домой.

Он пыхнул трубкой, добавив еще один клуб дыма к той голубой завесе, которая уже окутывала мостик.

– Нам о них практически ничего не известно, тогда как они знают о нас очень много, – продолжил он. – Эр-го: когда дело дойдет до встречи и до обмена мыслями, мы будем покупателями на рынке продавца и сможем только вежливо попросить их, чтобы они не заламывали слишком высокую цену, – закончил он мрачно.

– Если вы так волнуетесь за Дэвида с Чи, – сказал Эдзел, – можно ведь еще до того как мы перейдем на гипера, связаться по радио с базой и выслать им на подмогу еще парочку кораблей.

– Это ни к чему, пока мы не получим от них вопль о помощи или если долгое время не будет никаких вестей. Опыта им не занимать, так что любая планета должна быть им по плечу. А если у них что и случилось, то спешить на помощь, боюсь все равно уже слишком поздно.

– Я имел в виду подмогу на случай встречи с противником. Они ведь запросто могли столкнуться с боевыми звездолетами, – помните, те двое владельцев «Сириндипити», которые смылись несколько недель назад?

– Ну и сколько же кораблей ты предлагаешь выслать? Парочкой здесь не обойдешься, – ван Рийн покачал головой, – в сражении всегда побеждает кто-то один, дракоша. Боевых звездолетов у нас мало. Что хоть несколько из них вернутся назад т маловероятно. Нет, в открытом бою нам не справиться с этими неизвестными пока что злодеями, которым так хочется лишить нас тяжким потом добытых денег.

– Денег! – кончик хвоста Эдзела с сухим треском шлепнул о палубу. Его низкий голос был непривычно резок. – Да если б вы только известили Содружество, сил у нас было бы предостаточно, – ведь тогда мы могли бы обратиться за помощью к Космофлоту! Чем больше я думаю об этом вашем молчании, тем больше с ужасом убеждаюсь, что вы готовы подвергнуть опасности целые планеты, всю цивилизацию – биллионы биллионов разумных существ… лишь бы никто не нарушил вашу монополию!

– Ну-ну, лошадка, – ван Рийн поднял ладонь. – Не такой уж я злыдень. Если все наше общество провалится в тартарары, на чем же я буду делать деньги? А? Кроме того, у меня есть совесть. Забитая, правда, и протравленная табаком, но все-таки совесть. Волей-неволей мне все равно однажды придется держать ответ перед Господом – он указал на вырезанную из песчаного корня маленькую статуэтку святого Дисмаса, которую обычно брал с собой в дорогу. Она стояла на полке; свечи в суматохе сборов взять забыли, но их с успехом заменяли несколько приткнувшихся у основания статуэтки и весело перемигивавшихся огоньками коммутационных панелей. Он перекрестился.