– Думаю, что если ты даже с его покровителями договоришься, то всё равно толку не будет. Ничего он из-под палки делать не станет.

– И кто же у него в покровителях? – иронично осведомился Клягин.

– Да любого выбирай. Андропов, Капица, Келдыш, мой отец, в конце концов. Это их тех, кого ты знаешь. Наверняка и другие найдутся. В том же Свердловске.

– Кхм… Это что, шутка?

– Точно могу про Андропова сказать. Он как-то при мне раз отцу рассказывал, что повесил, по совету Андропова, фотографию у себя в кабинете, где они вместе сфотографированы. Смеялся, что многие вопросы после этого стали решаться в разы быстрее.

– Ты знаешь, я бы тоже от такой фотографии не отказался, – Клягин нервно покрутил головой и расстегнул тугой воротник рубашки, - Хорошо. Давай зайдём с другого бока. Он же у тебя всё время что-нибудь да выпрашивает. Понятно, что не для себя лично, но сам понимаешь, времена нынче такие. Мне вот тоже на днях пришлось тремя путёвками в Болгарию пожертвовать, чтобы заказ на внеплановые расчёты на вычислительном центре без очереди приняли. Что он может попросить у нас, чтобы мы потом за его процессорами не оказались в очереди последними?

– Скажу, только ты на всякий случай нитроглицерин достань заранее, – заботливо предупредил Клягина Степан Анастасович, и дождавшись отрицательного жеста генерала, продолжил, – Для начала ему нужно два больших бомбоубежища, в Свердловске и в Зеленограде, а потом две космические станции «Салют».

– Да уж, – собеседник вытащил большой носовой платок и промокнул вспотевшее лицо, – Умеешь ты удивить. Сам-то понимаешь, что свободных космических кораблей у меня в распоряжении никогда не имелось? Кстати, бомбоубежищ тоже. Они у нас по другому ведомству проходят. Вижу, что понимаешь. Тогда какого чёрта ты у меня их задумал просить?

– Анатолий, ты не кричи, а то я сейчас сам орать начну. Ты думаешь мне пошуметь не хочется? Очень хочется. Мы делаем лучшие самолёты в мире, что по планеру, что по двигателям, и с неплохим вооружением. Лучшие, если бы не их дерьмовая электронная начинка. Нам сейчас предлагают на МИГ-29 ставить оборудование, которое устарело лет на восемь – десять. Навигационная система старьё уже сегодня, без обычной карты далеко от аэродрома с ней отлетать не стоит. Локатор ничтожный и его лучше не включать, а то будешь в небе светиться, как дурак с налобным фонариком в ночном бою. Мы РЛС «Сапфир» собираемся ставить. Полтонны весом. Дальности у радара считай, что нет, а по его излучению самолёт заметят с втрое большего расстояния. Отметки на дисплеях слабо читаемы. Дальность рации мала. Самолёт крайне зависим от станций раннего наземного оповещения. В ближнем бою самолёт будет очень хорош, но война во Вьетнаме закончилась, и никто с нами по старым правилам воевать не собирается. Тогда бой за небо вытянули наши лётчики и доставленные Вьетнаму МИГ-21, но американцы быстро выровняли ситуацию, модернизировав свои Фантомы. Сегодня ситуация намного хуже. Их АВАКС видит наши самолёты за четыреста километров, а то и больше и, автоматически раздаёт цели своим истребителям. Война зрячих против слепых. Не будут они больше появляться в прямой видимости.

– Степан, не мне тебе объяснять, что одними ЭВМ все проблемы не решить. Нет у меня хорошей БР/1С, и я не знаю, где её взять.

Оба помолчали с минуту, успокаиваясь.

– Летал я как-то раз на Итуруп, – начал рассказывать Микоян, чтобы немного разрядить атмосферу в кабинете, – Там японские рыбаки настоящую войну объявили. Заходят в наши воды и ловят краба, лосося, гребешка, кальмара. Катера у них быстроходные, пластиковые «кавасаки» и катера-штурмовики «токкосэн», развивавшие скорость до шестидесяти узлов в час, напичканные самым современным навигационным оборудованием, локаторами и рациями. Наши пограничные корабли уступают им в скорости и маневренности. Команды на таких пиратских судах ничем не напоминают прежних пугливых нарушителей. Новые браконьеры занимаются незаконным промыслом с уверенностью в собственной безнаказанности. Катера – штурмовики и «кавасаки», разбиваются на несколько десятков, одновременно в разных местах молниеносно нарушая границу. Пока моряки – пограничники определяются, куда какому кораблю идти на задержание нарушителей, тех уже и след простыл. Показывали мне погранцы их оборудование. Очень впечатляет. Размеры у него небольшие, само оно лёгкое, и качество на высоте. Те же крабовые ловушки они топят, а потом выходят на них с точностью до метра. В месте отметки навигатора дают сигнал по воде, и всплывает буй. Вытащили ловушки с крабами, и обратно ушли, в нейтральные воды. На всё про всё минут пятнадцать от силы.

– И как же пограничники их ловят, раз у них скорость ниже и оборудование хуже? – поинтересовался Клягин.

– Вертолёты подключают. Но я сейчас про другое. Больно уж хороши у них и локаторы, и рации, и навигаторы. Послал бы ты специалистов своих туда. Пусть конфискат посмотрят и с производителем определятся. Потом попробуем у тех же фирм посерьёзнее модели закупить и творчески их доработать. Могу ещё подсказать. МИГи двадцать первые в ГДР немцы сами дорабатывают. Нам не говорят, стесняются. Вроде, как мы с ними современными самолётами делимся, а они их не устраивают. Мне случайно немецкий лётчик как-то проболтался. Сказал, что как они авионику заменили, так просто чудо, а не машина стала, а до этого невозможно было летать в сложном лётном пространстве. Узнай, по своей линии, что и на что они меняют.

– Ладно, сделаю, – записывая предложения в блокнот, проворчал Клягин, – А что твой гуру про «Спираль» говорит?

– Не сделать нам разгонщик. Не полетит такой гигант на гиперзвуке. Зато он предложил переделать экономичные пассажирские самолёты в патрулирующие, с ракетами дальностью в пять – семь тысяч. Этакие, летающие над Северным полюсом пусковые платформы. Или над экватором. Ракеты на гиперзвуке сделать реально. У нас та же Р-33 уже летает на четырёх с половиной МАХах. Пуск ракеты с высоты в десять километров её дальность серьёзно увеличит. Сам знаешь насколько эффективность реактивного двигателя выше при разрежённой атмосфере, да и скорость самолёта стоит учесть. Понемногу и нас последовательное развитие атмосферных ступеней ракет выведет к гиперзвуку для больших самолётов. Нужно будет снабдить его высокоэффективной комбинированной двигательной установкой. Пока таких технологий ни у кого в мире нет, и мы не исключение.

– И как во всё, что мы тут наговорили, укладываются его процессоры?

– Считай, что вся система будет построена на них. От спутников и самолётов, до ракет и навигации. Для радаров это селекция целей, поддержка нескольких из них одновременно, поиск с измерением дальности и прочие тонкости, включая смену режимов и изменение частот.

– Ага, и всё надобное количество нам произведут всего лишь на двух космических станциях. Ты сам-то представляешь, что транспортный корабль в космос выводит чуть больше двух тонн полезной нагрузки. Какой нам толк от двух тонн продукции в месяц? Да и не верю я, что на космической станции можно целый завод разместить.

– Две тонны… – улыбнулся Микоян, – Ты не представляешь, как это много. На кристаллик размером пять на пять миллиметров, и толщиной тоньше папиросной бумаги, как раз входит процессор. На обычный лист печатной бумаги их влезает больше тысячи. Павел говорит, что на первом этапе вполне достаточно произвести чистый материал подложек. Это элементарное оборудование, выполняющие минимум операций. Потом можно будет последовательно приращивать следующие этапы. Предварительные опыты на «Салютах» дали отличные результаты. Вся затея состоит в том, что при наземном производстве ни подобного качества, ни свойств не достичь. Американцы, на «Апполоне», попробовали оптоволокно делать в космосе. Результаты удивительные. Волокна уникальны. Они равномерны, в них нет ни трещин, ни кристаллов. Примерно такие же результаты получены по выращиванию полупроводников.