– Про Резуна и Полякова всё так и есть. Предатели. События тоже все состоятся в указанное время. А вот в Ленинграде и Свердловске поставим ловушки. Там уже всё будет постановочное. Собственно, и у нас, в институте вирусологии такую же ловушку оставим. Место прикормленное. Главное, чтобы твои фигуранты в США чётко отработали. От них очень многое зависит. Нужно, чтобы их ставки обязательно попали под контроль американцев, – Виктор Николаевич с сожалением посмотрел в опустевшую кружку, и потянулся к кофейнику, – Замотался я совсем. Третьи сутки на кофе сижу.

– Объясни-ка мне, друг мой хороший, как ты все эти фокусы проделать собрался? Допустим, с падением самолётов понятно. Можно исполнить. Пусть и не по твоим причинам. Но с остальным… Демонстрация, смена правительства, захват городов, счёт в матче… Ладно бы наши играли, так нет же, – разведчик, вернувшись на несколько страниц назад, ещё раз просмотрел сценарий предстоящей операции.

– Хочешь верь, хочешь нет, но мы и пальцем не пошевельнём. Всё состоится само по себе и в точно указанное время. Хоть под микроскопом разглядывай, никаких следов постороннего вмешательства не будет. Сомневаешься?

– Не то слово. Не понимаю. А я очень не люблю непоняток. Так что рассказывай всё, или играй дальше сам, – жёстко ответил генерал.

– Хм… Если коротко, то предсказатели существуют. Допустим, послезавтра около Мадейры упадёт на воду самолёт. Из пятидесяти семи человек погибнут тридцать шесть. Как тебе предсказание?

– По какой причине?

– Оптическая иллюзия. Достаточно частая ошибка пилотов, – Виктор Николаевич пожал плечами, и размешал ложечкой сахар в чашке.

– Значит, тридцать шесть погибнут, – переспросил генерал, делая пометку в тетради.

– Угу. Мы на это число уже запретили вылеты на Мадейру нашему посольству в Португалии.

– Думаешь, американцы отследят?

– Кто его знает. Вполне возможно. Пусть голову поломают, а мы им поможем.

– Так. Ты предлагаешь отпустить Резуна, и вкинуть через него дезу.

– Не совсем так. После того, как с ним наш гипнотизёр поработает, он не то что дезу, а сплошную ахинею начнёт нести. Вон там, что за труба у тебя? – Виктор Николаевич показал на единственную трубу над «Аквариумом».

– Печка внизу. Документы сжигаем, – нахмурился генерал.

– Во. А Резун будет писать, что ты там сжигаешь проштрафившихся разведчиков.

– Чего-о? Вы у себя там совсем с ума посходили? – взревел генерал, на секунду задохнувшись от возмущения, – Да в ту дверцу печки папка с документами кое-как пролазит.

– Ага. То, что надо. Он потом и про остальное такую же чушь начнёт нести. Зато твой Поляков правду доложит. Мол, КГБ спрятало проект парапсихологов в Ленинграде и Свердловске. В Москве одно руководство осталось. Не переживай. Устроим мы ему попозже аварию. Умрёт не сразу, – остановил он дёрнувшегося было генерала.

– Да он, сука, больше сотни наших сдал… – сжимая кулаки в бессильной ярости прошептал разведчик сквозь стиснутые зубы.

– Значит в его информацию поверят, – всё так же спокойно ответил Виктор Николаевич, – Ты лучше скажи, кто у тебя в Штатах под их постоянным контролем находится?

– Пятерых точно наберу. Для игры лучше всех подойдёт третий зам из торгового представительства в Сан – Франциско. Его со дня на день вербовать будут. Хотели с ним в «двойника» сыграть. Я так понимаю, что его надо будет отозвать в Москву дня на три?

– Да. По легенде он должен откуда-то узнать точные сведения о предстоящем снижении акций и счёт в будущих матчах. Скорее всего его вербовать начнут когда он придёт получать деньги по выигрышам. То есть примерно в середине января. Значит и для Полякова утёчку организуем к этому же сроку.

– Виктор, а Дорофей это кто? – ткнул разведчик в заголовок папки, точнее в само название операции «Дорофей».

– Кто-то из моих сценаристов раскопал, что так звали последнего известного в нашей истории волхва.

– Погоди-ка. Если все эти события действительно сбудутся, то получается, что мы американцам реальную информацию собираемся сливать? – спросил генерал, поглядывая на лежащие перед ним бумаги.

– Мне тут недавно одна сволочь анекдот рассказала, – впервые за весь разговор усмехнулся кэгэбэшник, повторяя чью-то фразу, с которой в СССР обычно начинались анекдоты:

– «Слыхали новость про Рабиновича, который выиграл 10 тысяч долларов?

– Ну, во-первых, не 10 тысяч, а просто 10, во-вторых не долларов, а рублей, и в-третьих не выиграл, а проиграл!»

– Понятно. Значит и тут накрутили так, что без поллитры не разобраться. Любите вы в мутной воде рыбку ловить.

– Кто бы говорил… – вернул комплимент Виктор Николаевич, поднимаясь с места, – Когда начинать думаете?

– Когда про тридцать шесть узнаю, – прищурился разведчик, изучая лицо собеседника.

– Не вопрос. Восемнадцатого вечером жду звонка.

– Павел, заскочи-ка ко мне на минуту, – крикнул мне Артём Викторович через открытую форточку, когда я к вечеру наконец-то добрался до дома.

– С наступающим, – ещё раз поприветствовал я его, заходя в квартиру.

– Разобрались мы с утренними гостями. Ты бы не связывался с базаром этим. Мутные там люди торгуют.

– Э-э, с каким базаром? Вы про что вообще? – в изумлении посмотрел я ему в лицо. Нет. Не шутит.

– Про мандарины твои, про что же ещё? – в свою очередь удивился «дворник». Не очень правдоподобно удивился, правда, но вид сделал.

– Про какие?

– Ага. Я так и думал, что ты не в курсе. Короче, у тебя в конторе твоей армяшка работает?

– Внук Микояновский? Да, работает, – подтвердил я.

– Погодь-ка. Того самого Микояна?

– Угу.

– Хм… Тут вот какое дело. Наш Горплодовощторг через него получил сто шестьдесят тонн мандаринов. Целую рефсекцию. По госцене.

– Так хорошо же…

– Погодь, не перебивай. У торговли и так лимиты были отпущены, а эти тонны сверх плана пришли. Короче, все магазины в городе нынче мандаринами завалены. Их чуть ли не в нагрузку продают. А тут ещё абреки пару грузовиков притащили. Разбогатеть хотели. Да только обломались.

– А я-то тут при чём? – исторг я вопль справедливого возмущения.

– Ты… Ты при спортинтернате, – ещё больше запутал меня «пенсионер», – Твои спортсмены, с подачи армя… э-э твоего работника, вагоны те разгрузили и от твоего имени триста кило мандаринок подарили интернату. Те, что им в оплату за разгрузку дали. А интернат у нас где?

Правильно, рядом с Центральным рынком. Догадываешься, как приезжим торговцам интересно стало, откуда у сироток столько мандаринов появилось. Вот и рассказали детишки про своего шефа, заодно и похвастались, сколько ты продукции в город привёз. Тебе-то хиханьки, – сердито заметил «дворник», увидев, что я начинаю ржать от абсурдности происходящего, – А они каждый год неплохую деньгу в нашем городе сшибали. И теперь что? Кранты их бизьнесу? – старательно исковеркал он иностранное слово, – Чтоб ты знал, на рынке давно всё поделено. Кто, когда и что везёт. Те же арбузы летом не просто так появляются. У них там с графиком строже поставлено, чем в Госплане.

– Артём Викторович, да не знал я ничего про мандарины. Честное слово, не знал, – зачем-то оправдывался я, вытирая слёзы, выступившие от смеха.

– Странный ты какой-то. Совсем в тебе страха нет, – пробормотал «дворник», махнув на меня рукой.

Новый Год встречали шумно. Как мы все смогли разместиться у нас в большой комнате, трудно сказать. Дождались боя курантов, и высыпали на улицу. Такое количество хлопушек и бенгальских огней наша квартира уже точно не вынесет.

Я выходил последним, прихватив с собой забытые всеми спички.

Слегка пьяный, объевшийся всякими вкусностями, и наконец-то в сухих зимних ботинках.

Мда-а. Сколько кота за причиндалы не тяни, а дело надо делать. Или всё-таки не делать…

Я сидел перед столом, на котором расположился уже заряженный артефакт телепорта. Не торопился я его использовать.