Я делаю немного тише.

— Пусть Чандра сделает это.

— Нет, парень, ты знаешь правила, — говорит он с улыбкой. — Девушка того, кому бросили вызов, начинает гонку.

Я закатываю глаза, зная, что Элле это не понравится. Причем ни старой, ни новой её версии. Я высовываюсь из окна, складываю руки у рта и кричу ей:

— Элла Мэй, тащи свою прекрасную задницу сюда.

Лила теряется, а Элла спрыгивает. Ее брови выгибаются, когда я машу ей. Она недоуменно глядит на меня, приближаясь через толпу. Я сажусь обратно, когда она подходит к окну и склоняет голову, заглядывая в салон.

— Ты должна начать гонку, — говорю я ей, и она мгновенно корчит гримасу. — Таковы правила. Ты знаешь это.

— Эти правила — сексистские, — говорит она. — Пусть это сделает шлюхастая девушка Майки.

— Ты ведь знаешь, он не пойдет на это.

— Я могу заставить его это сделать.

Я сжимаю губы, когда ее вспыльчивая индивидуальность проскальзывает сквозь всю ее ложную вежливость.

— Можешь просто сделать это ради меня?

Она закатывает глаза, потом наклоняется и целует меня в щеку.

— Но только ради тебя.

Затем она отталкивается от машины, и усиленно виляя бедрами (тем самым высмеивая правила), но все еще выглядя горячей, словно дьяволица, в своих маленьких шортиках, она идет к линии. Мы с Итаном взорвались смехом, когда она обернулась с большой вычурной улыбкой на лице.

— Ну, по-крайней мере, она забавная, — говорит Итан, похлопывая по дверце в такт музыке.

Я выжимаю несколько раз газ. Мой взгляд сцепился с ее, когда она поднимает свои руки над головой. Элла смотрит на меня, начиная отсчет. Когда ее руки падают, шины визжат, и мы резко набираем скорость.

Элла

Я прохожу через облако пыли и плюхаюсь на крышу рядом с Лилой. Я замечаю Грэнтфорда в толпе, и когда он видит меня, то спешит прочь, ныряя в толпу. Парень знает, что Миша рядом.

Лила машет ногами, осматривая окрестности.

— Что это было?

— Правила, — вздыхаю я, наклонившись вперед, чтобы обзор был лучше.

Трудно что-либо сказать, поскольку темно, но все выглядит так, будто Миша выигрывает. Чем дальше отдаляются задние фары, тем больше во мне растет беспокойство, и я, спрыгнув с крыши грузовика, начинаю ходить по грязи.

— Ты нервничаешь, — замечает Лила, — и заставляешь нервничать меня.

Я кусаю ногти, не в силах успокоиться.

— Не знаю, в чем моя проблема. Обычно я не такая нервная.

Но, думаю, глубоко внутри я точно знаю, в чем моя проблема. Чувства к Мише освободились и теперь поедают меня, владеют мной, привязывают меня к нему.

Толпа начинает двигаться, почти сбивая с ног. Все смотрят на дорогу, ожидая появления соперников из-за поворота. Я слышу испуганные нотки в их голосах прямо перед самой аварией. Словно крушение поезда, металл сминается и разлетается на части.

Глаза Лилы распахиваются.

— Что это была за чертовщина?

Я осматриваюсь вокруг и начинаю пробивать путь в начало толпы. Несколько машин едут обратно по дороге.

— Черт, — говорит кто-то. — Думаю, один из них разбился.

Чувствую, как мое сердце распадается на мелкие кусочки, когда я выбегаю на дорогу.

— Элла! — кричит Лила. — Куда ты?

Я продолжаю бежать, пробиваясь через темноту, ища их огни. Я ударяюсь обо что-то, но продолжаю бежать — мне нужно знать. Рядом со мной появляются машины. Фары светят мне в спину. Через несколько секунд загудела машина Майки, и он кричит мне что-то глупое.

На полпути вниз по дороге, воздух превращается в пыль, и песня «The Distance» группы Cake наполняет воздух. Вот только ее заело и одна и та же строчка доносится снова и снова.

Осматривая внешний вид машины, я замедляюсь. Вдруг я возвращаюсь в ту ночь, когда умерла мама. «Chevelle» разбился о ствол большого дерева. Ветровое стекло вдребезги, два колеса спустило. Она, должно быть, перевернулась, и водительская половина приняла на себя большую часть удара.

Я знаю — то, что внутри машины — плохо, как и тогда, когда я открыла дверь ванной и нашла маму — и я ничего не смогу с этим поделать. Я почти поворачиваюсь и убегаю, не желая видеть это, но пассажирская дверь распахивается, и Итан выбирается наружу, хватаясь за предплечье. Кровь течет по руке, и его щека поцарапана.

Я отделываюсь от собственных мыслей и спешу к нему.

— Ты в порядке?

— Элла, приведи помощь, — кашляет он, почти падая на колени.

— Нет! — мой голос выходит резким и пронзительным, рвота поднимается к горлу.

Я мягко отталкиваю его в сторону и забираюсь в машину, которая заполнена грязью. Воздух душный.

— Миша! — Я закрываю рот и качаю головой.

Его голова откинута на подголовник, и я не вижу лица. Его рука безжизненно висит. Ветки врезались в окно, и все выглядит так, словно одна из них вошла в его плечо.

Его голова поворачивается ко мне, и глаза широко раскрываются.

— Твою мать! Итан, уведи ее отсюда.

Итан тянется ко мне, но я забираюсь на приборную доску, смотря на длинную, тонкую палку, которая вонзилась ему в плечо. Я не могу дышать.

Я не могу потерять его. Не могу сделать это снова.

— Элла Мэй, посмотри на меня, — его голос хриплый, когда взгляд останавливается на мне. — Я в порядке, а теперь вылезай из машины, чтобы Итан смог вытащить меня отсюда.

Мои глаза сканируют его тело, ища другие раны, которые он мог скрывать от меня.

— Только ветка? Только одно ранение?

Он вяло кивает.

— Несколько швов, и я буду как новенький.

Целуя его в лоб, я делаю глубокий вздох и ненавижу необходимость оставить его, когда вылезаю из машины. Итан направляется в мою сторону вместе с Бенни. Он по-прежнему сжимает руку и немного прихрамывает.

— Кто-то должен иметь две рабочих руки, чтобы вытащить его, — говорит он Бенни, и я вижу, что он смотрит на меня с тревогой в глазах.

Бенни кивает и забирается в машину, пока Итан и я с нетерпением ждем снаружи. Начинают подтягиваться машины, фары освещают аварию, люди глазеют. Одна из машин Майки, он встает рядом с нами, смеясь со своей девушкой.

— Чертов придурок чуть ли не протаранил нас, — говорит мне Итан, когда смотрит на Майки.

Ярость охватывает меня, и на этот раз я позволяю ей взять верх. Подойдя к Майки, я сильно толкаю его, да так, что он натыкается на свою машину.

— Ты думаешь, это весело?! — кричу я. — Они врезались в дерево из-за тебя, а ты продолжил ехать. Что, черт возьми, с тобой такое?

Его глаза темнеют, и он шагает ко мне.

— Я выиграл — и это все, что имеет значение.

Качая головой, я поднимаю ноги и бью коленом по его яйцам. Сильно. Он стонет, краснея, склоняется вперед, и его девушка подбегает к нему, чтобы понянчить его. Я начинаю уходить, когда он выпрямляется. Прижимая свои поврежденные мужские конечности, он напрягается, готовый ударить меня.

Итан блокирует его и толкает назад здоровой рукой.

— Если ты тронешь ее, я впечатаю свой здоровый кулак в твое лицо.

Это не первый раз, когда он говорит нечто подобное кому-то от моего имени.

Майки отступает, бормоча что-то о том, что это того не стоит, когда Бенни помогает Мише выбраться из машины. Ветки больше нет в его плече. Теперь в этом месте дыра, которая кровоточит. Кровь стекает по его руке, пропитывая футболку, но он жив и дышит — и это все, что имеет значение.

Мы усаживаем его на переднее сидение GTO Бенни. Итан вместе с Лилой садятся назад. Миша вынуждает меня сидеть у него на коленях. Он прижимается лицом к моей груди.

Я крепко держу его, пока мы несемся в ночи.

Миша

Больничный свет слишком яркий. Воздух немного холодный, но теплая рука Эллы, лежащая в моей руке, утешает. Доктор вколол мне седативное средство, чтобы облегчить боль, и после чего я просто лежал на кровати, ожидая, когда он вернется, чтобы вытащить остатки ветки из раны.