— Нет, но чем больше система, тем больше в ней дыр, — пожала плечами Дженна. Когда право доступа приходится давать такой куче народа, всегда найдется способ проникнуть, если знаешь, как обмануть технику.

— Если ты в технике такой спец, зачем тебе с нами летать — могла бы и так загрести денежек из какого–нибудь банковского фонда? — спросил Михей и протянул руку мимо нее, чтобы налить себе кофе из дымящегося кувшина. — Куда меньше риска, чем с контрабандой.

Дженна вспыхнула, но тут заговорила Тамара Рурк, и ее тихий голос прозвучал так, что его услышали все:

— Ты забыл правила, Михей. Мы никого не расспрашиваем о прошлом.

Бывший наемник хмыкнул.

— Я же не о прошлом, я…

— Это все равно, — поддержал помощницу Дрифт.

Михей закатил глаза, но ничего не сказал, и Дрифт снова повернулся к слайсерше.

— Дженна, сколько времени тебе понадобится, чтобы добыть нам новый идентификатор, готовый к использованию?

— Только на выход? — уточнила девушка.

Дрифт кивнул, и голубые глаза Дженны сделались слегка отсутствующими, как всегда, когда она думала о работе.

— В общем, так. Подключиться я смогу сразу, как только мы выйдем из зоны коммуникационною затемнения и войдем в атмосферу планеты, значит, самое большее, полторы минуты на то, чтобы влезть в их систему, и полминуты на то, чтобы точно выяснить, какая там программа работает. Еще примерно минута на то, чтобы послать пинг и поймать эхо какого–нибудь запроса…

— Подробности ни к чему, — добродушно сказал Дрифт. Когда он позволял Дженне думать вслух, все теряли нить уже на третьей фразе. Ты мне только приблизительный расчет по времени дай.

— Это и есть приблизительный расчет, — терпеливо ответила Дженна. Заранее ничего сказать нельзя. Через две минуты будет ясно, сумею я вообще войти или нет. Если поймаю эхо запроса, значит, кто–то прошляпил, и тогда через три минуты у меня будет открытый доступ в систему. А если нет, придется взламывать, и тогда…

Она состроила гримасу, показывающую, как неуютно профессионалу в ненавистной для него сфере догадок и предположений.

— Если там ничего совсем уж серьезного, я получу доступ к базе идентификаторов за пять минут. После этого я могу обеспечить нам базовое прикрытие — название и номер — за тридцать секунд, а могу потратить две минуты на то, чтобы тщательно замести все следы и обмануть кого угодно, если только они не вытянут данные из нашего компьютера. Ну, или не поднимутся на борт и не проверят документы. С этим уже фиг что сделаешь. Я смогу ответить «да» или «нет» перед тем, как мы войдем в нижние слои атмосферы. А полное прикрытие по идентификатору уже находящегося в системе корабля сделаю, самое большее, через пять минут после того, как ты дашь мне зеленый свет.

Дрифт присвистнул.

— Быстро работаешь. — Он бросил взгляд на Цзя, та кивнула. — Итак, туда идем втемную, а обратно выходим под видом кого–то другого, кому нечего скрывать. Если Дженна не сумеет нам это обеспечить, мы будем заранее предупреждены и успеем найти лазейку. — Он оглядел остальных. — Вопросы есть?

— Что везем–то, брателло? — пробурчал Апирана.

В животе у Дрифта екнуло. Он прикинул, не соврать ли что–нибудь, но, хотя что–что, а врать он умел, решил все–таки держаться как можно ближе к правде. Не хотелось вешать лапшу на уши собственному экипажу, пусть и ради общего блага.

— То, за что нам заплатят двести тысяч, если не станем расспрашивать или заглядывать.

— Ё–о–о-мое, хмыкнул маори. — Видать, твоему знакомому эта штука еще черт знает сколько раз но столько обошлась, если он за одну перевозку готов такие деньги отвалить.

— Хотел бы я знать, во сколько именно, — оживился Михей.

— Даже и не думай! — рявкнул Дрифт. — Мы и так целое состояние на этом деле заработаем. Допустим, наш груз стоит полмиллиона в европейской валюте. И где мы такую вещь толкнем, спрашивается? Мы никого не знаем в тех кругах, где такие деньги крутятся.

— Я‑то, положим, не знаю, — согласился Михей, — мое дело маленькое — из пушки стрелять. Это твое дело — знать такие вещи.

Он выжидающе приподнял брови, но Дрифт ответил только сердитым взглядом. Не то чтобы он сам не задумывался о том, что же там такое может быть, в келсьеровских ящиках, но в конце концов решил, что лучше ему этого не знать. Иногда незнание — действительно благо. Выполняешь работу, получаешь плату, отваливаешь. В чем, в чем, а в этом старик прав.

— А еще мое дело — знать, когда мы должны придерживаться условий контракта и делать свою работу, — твердо сказал он, — и это как раз такой случай. Нам ни к чему репутация людей, которые нарушают уговор и смываются с грузом. — Он увидел, что Михей снова открывает рот, и вздохнул. — Ладно, подумай вот о чем: если мой наниматель готов заплатить нам двести штук за перевозку этого груза, сколько он заплатит за то, чтобы нас выследили, если вздумаем его наколоть?

По кают–компании прокатился ропот, все закивали, но Михей не сдавался.

— Ну, знаешь, мало ли какие бывают случайности, — сказал голландец, с невинным видом разводя руками, — может, мы все трагически погибли. Хочешь сказать, Дженна не сумеет состряпать нам новые имена и биографии?

Что–то неприятно заскреблось у Дрифта в животе. Он покачал головой.

— Ничего не выйдет.

«Во второй–то раз».

— Но…

— Хватит с меня дискуссий, — отрезал Дрифт. — Ты с нами или нет?

Михей еще поворчал, но, понятно, и речи не могло быть о том, чтобы он отказался от дела на двести штук. И слава богу, что так. Дрифту не хотелось подбирать нового стрелка впопыхах, а Михей при всей своей ершистости по крайней мере уже изучен. В этом рейсе и так достаточно неопределенности, и меньше всего Дрифт желал бы видеть в экипаже незнакомца, который еще неизвестно как себя проявит.

«И так–то остается только надеяться, что Дженна не подведет в решающий момент…»

— Икабод.

Команда разошлась по своим делам, готовить «Иону» к старту — пора было лететь, по возможности не привлекая внимания, туда, где их ждал келсьеровский груз. И только Рурк проследовала за Дрифтом до самой его каюты.

— Господи! Он вздрогнул и обернулся. — Сколько раз я тебе говорил — не подкрадывайся ты сзади!

Он попытался придать своим словам вид шутки, но это оказалось не так–то легко. Небо и звезды, умеет же эта женщина двигаться бесшумно, когда захочет! Он заметил, какое серьезное у нее лицо, и усилием воли взял себя в руки.

— Проблема?

— Может быть, — без улыбки кивнула Рурк.

Мотнула головой в сторону двери:

— Там поговорим?

Дрифт толкнул панель ладонью, она отъехала в сторону с едва слышным шорохом, и они вошли. Рурк прислонилась спиной к выкрашенной зеленой краской металлической двери, когда та закрылась за ней, и молча уставилась на Дрифта, скрестив на груди руки.

— Ну, так в чем дело–то? — спросил Дрифт, рассеянно вытягивая пробку из бутылки виски, стоявшей рядом с койкой.

— Нам: обещают заплатить кучу денег, — сказала Рурк.

Дрифт моргнул, бутылка зависла на полпути к захватанному стакану.

— И это, по–твоему, проблема?

— В общем? — Она покачала головой. — Нет. Но когда я ничего не знаю о грузе и нанимателя тоже не знаю, я что-то… дергаюсь немного.

— Когда–то давно, когда мы с тобой начинали работать вместе, ты сказала, что отказываешься перевозить только рабов, — напомнил ей Дрифт. — Этот груз не живой, так что…

Он пожал плечами, стараясь не показать, что лишь сейчас осознал с неприятным чувством — он ведь, если честно, понятия не имеет, так это или нет. Скорее всего, так, в противном случае Келсьер бы сказал сразу, но…

— И еще я не люблю, когда не знаю, на кого работаю, — вздохнула Рурк, обшаривая глазами потолок — от вентиляционной системы к светильнику.

У нее была привычка поднимать взгляд, где бы она ни находилась, Дрифт давно это заметил. Он долго недоумевал, в чем тут дело, пока не догадался, что это, наверное, застарелый рефлекс: в помещении высматривать жучки, на улице — снайперов на крышах.