— Не выйдет, — несмело вставила Дженна. — И по Спайну, и по радио передают, что небо закрыто.

Рурк нахмурилась, но, к разочарованию Дрифта, ни пистолет в руке, ни взгляд у нее не дрогнул.

— Что?

— Никто не может выйти из атмосферы без заранее согласованного стартового окна, — увесисто произнесла Дженна. — Не только в Европе. Все правительства согласились на эту меру. Похоже, им всем ядерный взрыв несколько подействовал на нервы. Уже пошли разговоры, что это атака террористов из Свободной системы.

— Твою мать, — с чувством высказалась Рурк.

На ее лице промелькнула неуверенность, но тут же сменилась обычной спокойной решимостью. Дрифту был знаком этот взгляд, и он не сулил ничего хорошего, тем более когда у нее в руках бластер.

— Вставай, Икабод. Медленно. Не думаю, что ты такой дурак, чтобы выкинуть какой–нибудь номер, но кто знает, может, тебе уже нечего терять. Идем в кают–компанию, и там ты все объяснишь.

«Терять–то и правда, можно сказать, нечего».

— Ладно, только и ответил он и стал подниматься.

Он прямо–таки чувствовал, как на шее затягивается петля. Он боролся с этим ощущением почти двадцать лет — так долго, что уже начал надеяться, что отделался от него, но, видимо, все эти годы просто оттягивал неизбежное. Он волей–неволей оценил иронию ситуации — его концом станет не что–нибудь, а бунт на корабле. Немного поразмышлял — не броситься ли на Рурк, когда Цзя нажала кнопку коммуникатора и позвала Михея, Апирану и Куая в кают–компанию, но раздумал. Опять тот же самый выбор, что и тогда, с Человеком, который смеется: быстрая смерть почти наверняка или шанс выкрутиться и пожить еще немного — а вдруг кривая куда–нибудь да вывезет.

Надо сказать, пока что эти надежды не очень–то оправдывались.

Он почти ожидал, что долгий путь к кают–компании под дулом пистолета с тремя женщинами за спиной покажется бесконечным. Но он и моргнуть не успел, как они достигли цели, а он еще даже не начал обдумывать, что скажет своему экипажу.

Друзьям.

Так он считал.

Обычно, обращаясь к экипажу, он небрежно прислонялся к столу, отделявшему камбуз от самой кают–компании, и теперь по привычке занял ту же позицию. Разница в том, что от небрежности не осталось и следа, а Тамара Рурк стояла не на карауле в дверях, а посреди комнаты с пистолетом, все так же направленным ему в лицо. Михей, Куай и Апирана возникли у нее за спиной и застыли столбом, когда увидели, что происходит.

— Вы чего это? — озадаченно спросил Апирана.

— Эта работа с самого начала попахивала чем–то подозрительным, — без обиняков начала Рурк, — и, думаю, мы все так или иначе об этом догадывались. Засекреченный груз, засекреченный заказчик, капитан сам не свой, от него все время пахнет виски, и на космической станции он с ходу стреляет охранникам прямо в лицо, не пытаясь даже заговорить им зубы, как обычно. Но мы все ему доверяли по умолчанию, потому что до сих пор, что бы ни случалось, он нас из любой переделки вытаскивал. И вот теперь все полетело к чертям, и наверняка не мне одной интересно, как же все это понимать.

К своему удивлению, Дрифт почувствовал, как в нем поднимается праведный гнев — как минимум отчасти праведный.

— Все ты знала! Нечего овечку из себя строить! Ты знала, что я знал, кто нас нанял, и промолчала!

— Потому что доверяла тебе! — выпалила Рурк в ответ.

— Ты знала? — громыхнул Апирана.

Дрифт почувствовал, как его пробрала внезапная дрожь — он почти физически ощутил, как твердеет взгляд маори, и совершенно явственно увидел, как сжались у него челюсти. Преданность Апираны всегда была железной, но если великан решит, что его доверие обмануто, — Дрифту даже думать не хотелось, что будет потом. «Отлично, теперь уже двое на меня зуб имеют».

— Икабод, — твердо сказала Рурк, — нас кто–то использовал, и я это так оставлять не намерена. Если говорить прямо, кто–то должен заплатить за это жизнью. Я бы предпочла, чтобы это был тот, кто нас нанял, но если не назовешь его имя — помоги мне бог, это будешь ты.

Дрифт окинул взглядом комнату. Помощи ждать неоткуда.

Его экипаж спаяла вместе нужда, сделала из авантюристов–одиночек крепкую команду, и да, какое–то чувство товарищества он в них определенно взрастил — лозунг «Мы против всей галактики» нашел плодородную почву в душах этих людей, ухватившихся за свой второй шанс. Трудно было поверить, что они вот так обернутся против него. Во всяком случае, пока до него не дошло, что он больше не входит в это «мы».

— А я что–то вдруг задумался — ты сама–то кто такая, Тамара? — мрачно проговорил он. — Вот и ядерную бомбу с одного взгляда опознала. Многие ли на это способны?

— Даже не думай на меня стрелки переводить, — предупредила Рурк.

Пистолет в руке и теперь не дрогнул, и все же она что–то скрывала. Дрифт прямо–таки физически это чувствовал.

— О каких еще твоих скрытых талантах мы до сих пор не догадывались? — спросил он, ощупью подбираясь к нужной теме. — Сколько раз мы могли погибнуть из–за того, что ты что–то знала и не сказала…

— Имя назови! — проревела Рурк.

Ей ответил голос Дженны:

— Николас Келсьер.

Дрифт ошарашенно заморгал. А затем его взгляд, как и все остальные взгляды в кают–компании, остановился на юной слайсерше.

Дженна встретила эти взгляды смущенно, вдруг почувствовав, во–первых, как неудержимо манит к себе открытая дверь кают–компаиии, а во–вторых какой невыполнимой задачей будет пробиться к ней сквозь весь экипаж, стоящий на пути. Рурк смотрела на нее как на какую–то инопланетную форму жизни. От лица Апираны веяло изумлением и недоверием, а Дрифт…

Икабод Дрифт, кажется, совершенно опешил.

— Это еще кто такой? — спросил Куай, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Рурк приподняла бровь, вопросительно глядя па Дженну. — Ну?

— Я не знаю, кто он, — поспешно объяснила та. Посмотрела на Дрифта. — Помнишь, ты мне велел не трогать идентификатор «Gewitterwolke»?

Дрифт кивнул.

— Ну, так ты поздновато спохватился, — призналась Дженна. — Я уже увидела, что на самом деле он называется «Langeschatten» и зарегистрирован на имя Николаса Келсьера.

Рурк снова перевела взгляд на Дрифта, который, очевидно, до того оторопел, что даже не дернулся в сторону от ее бластера, пока она отвлеклась.

— Ну так что, Икабод? Имя мы теперь знаем, и я по твоему лицу вижу, что это то самое имя.

Дрифт колебался.

— В кабине есть терминал, подключенный к Спайну Старой Земли, — угрожающе проговорила Рурк. — Я могу прямо сейчас пустить тебе пулю в башку, а потом пойду туда и сама все выясню.

Михей негромко кашлянул и поднял руку.

— Николас Келсьер был министром ОВР Европейского Содружества.

Видя недоуменные лица, он пояснил:

— Министерство освоения внеземных ресурсов. Ну, те самые, которые посылали меня убивать людей, чтобы не отдавать то, что они считали своей собственностью.

— Ну ладно, — сказал Дрифт неожиданно усталым голосом.

Дженна нахмурилась. Эффектный, харизматичный капитан корабля как–то полинял, и она вдруг заметила, какие впалые у него щеки, а под глазами морщины, особенно под левым, настоящим. Лицо казалось постаревшим и стало очень жестким, когда он зло посмотрел на Рурк.

— Мне надо выпить. Хочешь прострелить мне голову — стреляй. А если нет, убери пистолет и подожди, я тебе сам расскажу все, что ты хочешь знать.

— Только не тяни, — сказала Рурк.

Они смотрели, как Дрифт сыплет в кружку коричневый порошок, разбавляет кипятком, а затем от души доливает виски из фляжки, висевшей на бедре.

— Я жду. — Рурк уперла руки в бока, и на лице у нее читалось нетерпение.

— Михей уже сказал, что Николас Келсьер был министром ОВР Европейского Содружества, — тяжело проговорил Дрифт, отхлебнув кофе. — Лет двадцать назад Европейское Содружество находилось в состоянии необъявленной войны с Федерацией Африканских Штатов за парочку спорных систем. Они тогда еще не начали развертывать войска пограничной охраны, — он кивнул в сторону Михея, — на тот момент были только дипломатические шаги и всякая трепотня про «мирное урегулирование», а за сценой обе стороны как могли вставляли друг другу палки в колеса в надежде, что противник сдастся и уберется.