— Согласен, — усмехнулся Хаманн.

Видимо, эта вечная практика — сваливать ответственность на других — развеяла его сомнения. Он повысил голос:

— Внимание всем! Если непосредственной угрозы нет, кончаем с этим делом. Капитан уже дочищает остатки этой пиратской швали, так что давайте–ка пройдемся еще разок до отсека и поглядим, не упустили ли чего–нибудь!

Пока европейцы заканчивали осмотр, Рурк оттащила Дрифта в сторону.

— Ты уверен, что все сработало?

Дрифт только плечами пожал, а потом с жалобным видом показал на свою челюсть. Он был стопроцентно уверен, что она вывихнута, и, стоило ему только подумать, что сильнее болеть не может, как тут же выяснилось, что он ошибался.

— Даже не надейся, — сказала Рурк, и едва заметная улыбка тронула уголки ее губ, — таким ты мне больше нравишься.

Долгий путь к ангару был совершенно кошмарным — каждое движение отдавалось острой болью. Наконец Тамаре надоел скулеж, и она остановила Дрифта, дернув за руку.

— У тебя два варианта, — сказала она, — или ты ждешь, пока европейские медики закончат со всеми тяжелыми случаями, а это куча раненых, включая Апирану, и ждешь молча, или… или я тебе ее вправлю прямо сейчас, на месте.

До сих пор Дрифту не приходилось выражать испуг одними бровями, но, похоже, пришло время потренироваться.

— Не думай, я проходила медицинскую практику, — вздохнула Рурк, прислонила «Крусейдер» к стене и размяла пальцы. — Правда, это было давно. И, надо сказать, обычно это делается с обезболиванием, но мне что–то кажется, с ним тут будет туговато. Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше. Готов?

Дрифт все еще пытался придумать, как бы выразить несогласие, если не можешь ни говорить, ни качать головой, а Рурк уже взялась за его челюсть, сжала покрепче и…

— А–а–а!!!

Один миг невыносимо жгучей боли — и вдруг оказалось, что его челюсть снова в рабочем состоянии, во всяком случае, в относительно рабочем, и для проверки он первым делом разразился богохульствами:

—Jesus,Maria,MadredeDios[12]!

— Полегче, — невозмутимо посоветовала Рурк, когда он согнулся пополам, держась за лицо: боль опять вернулась. Будешь слишком рот разевать, еще раз вывихнешь. А это, пожалуй, лишнее.

— Это ты мне так мстишь за то, что не сказал про… про это дело, да? — кое–как простонал Дрифт сквозь стиснутые зубы и зашагал дальше в ногу с Рурк, которая подобрала ружье и направилась дальше к ангару.

— Не знаю, о чем это ты…

В ангаре царило оживление. Отсек успели разгерметизировать, чтобы впустить два шаттла с европейского сторожевого корабля, потом загерметизировать снова, и теперь по трапам двух сверкающих близнецов поднимались вперемешку и здоровые, и раненые — их было не так много, как боялся Дрифт, — и пленные — тех тоже оказалось меньше, чем он ожидал. Перед глазами мелькнуло что–то белое, Дрифт увидел, как двое военных ведут Эмили, и снова задумался, что же за история у этой девушки. Ну, европейцы наверняка выяснят.

— А где Ап? — спросил он, чувствуя, как внутри заскреблось беспокойство.

— Уже на борту, — утешила его Рурк. — Ему, очевидно, постарались оказать помощь одному из первых. Похоже, те, кто работает на ГРУ, имеют кое–какие привилегии. Никому не хочется с нами ссориться.

— Если бы Келсьер это знал, — хмыкнул Дрифт, чуть понизив голос, — может быть, и вовсе не пришлось бы расхлебывать эту кашу.

— Посмотри–ка на это, Икабод, — так же тихо ответила Рурк, показывая на раненых и на разбросанные вокруг мертвые тела. — Вот что случилось из–за того, что ты принял заказ, не посоветовавшись с остальными. Это того стоило?

Дрифт огляделся, чувствуя едкий привкус желчи во рту, и устало покачал головой.

— Нет.

— Тогда вот что…

— Я хочу сказать — это случилось не из–за меня, — продолжал Дрифт. — Это случилось, потому что я убедил вас всех, что это в наших силах. Что семеро отчаявшихся бродяг и одно ржавое ведро смогут сделать это.

Впервые на его памяти Тамара Рурк опешила.

— Я не говорю, что такое стоит проделывать для собственного развлечения, — поспешно добавил Дрифт, — но сама подумай, если бы я предложил тебе такую аферу, когда нашим жизням ничего не угрожало, ты бы что сказала?

— Сказала бы, что ты сошел с ума, — ответила Рурк.

— Вот именно! — просиял Дрифт и сморщился от боли. — И была бы неправа!

— То, что на этот раз пронесло, еще не значит, что это не сумасшествие! — вздохнула Рурк. — Серьезно, Икабод, — я сегодня видела, как умирали люди. И ты тоже, если уж на то пошло. Хочешь сказать, тебя это нисколько не волнует?

— Волнует, конечно, — согласился Дрифт, — но меня бы волновало гораздо больше, если бы на их месте был я. Или ты, или Дженна, или…

— Я не об этом…

— Знаю, а я именно об этом. Видишь ли, в этом и есть суть войны — кто–то посылает других сделать то, чего сам делать не хочет, потому что это слишком рискованно. Эти люди — солдаты, они сами выбрали воевать. Мы послали их взять террориста, который хотел сбросить на них ядерную бомбу. Единственное, что от них утаили, — кто были те несчастные, которых обманом заставили притащить эту бомбу к ним. Это я как–нибудь переживу. И не говори, что ты не переживешь, мисс агент ГРУ.

— Ты, может быть, удивишься, но я поэтому и ушла из агентства, — тихо сказала Рурк. — Даже моя совесть не все может вынести. Ну ладно. Выбора у нас большого не было, мы сделали глупый ход, но, кажется, он все–таки принес нам удачу в игре — почти всем.

— Хм. — Дрифт посторонился, чтобы дать дорогу машине европейской медпомощи. — Я так понимаю, за Михеем мы не вернемся?

— У грозианских полицейских остались его документы, и я сказала им, чтобы его кремировали. Может, и родственников каких–нибудь найдут, если они у него есть. Но нет, я не думаю, что нам стоит туда возвращаться.

— Да, пожалуй, в европейские системы нам лучше пока не соваться, на случай если там получили еще какие–нибудь сообщения из министерства обороны. Вот Апирану пускай подлатают, а потом назначим им встречу на Грозе, а сами смоемся?

Они подошли к «Ионе» — тот выглядел невыразимо жалко на фоне двух европейских военных шаттлов.

— Неплохой план, — кивнула Рурк и включила коммуникатор. — Цзя, впустишь нас?

— Ясное дело. — Трап заскрипел и начал опускаться. — Дженна прибежала пару минут назад. Мы военных–то обратно повезем?

— Нет, — сказала Рурк, — они, как ни странно, предпочитают лететь со своими пилотами. И почему бы это?

— Да пошли вы все…

«Кейко», ощутимо вздрогнув, отсоединился от «Драко», и корабли стали расходиться. Как только между ними образовалась необходимая дистанция, Цзя плавно включила маневровые, пилот европейского сторожевого корабля сделал то же самое и выровнял курс, готовясь к скачку Алькубьерре обратно к системе Перуна.

Дрифт легонько хлопнул Апирану по плечу:

— Как самочувствие, здоровяк?

— Паршиво, — признался маори, потирая бок. — Но жить буду.

Нельзя сказать, что у европейских военных врачей мало опыта в лечении нулевых ранений, но пуля задела почку, а человеческий организм все–таки не железный.

— Рад слышать, — улыбнулся Дрифт.

Он смотрел, как в иллюминаторе поплыли звезды — Цзя разворачивала нос корабля от газового гиганта, на орбите которого они висели. Правый глаз Дрифта снова работал — европейские медики починили, они кое–что понимали в киборгизации, — и это было большое облегчение — снова видеть нормально.

— Ну, прежде всего — за погибших.

Он взял стакан, в который только что плеснул виски, отмерив на глазок, поднял и немного помолчал, обдумывая речь.

— Думаю, одно можно сказать с уверенностью — Михей ван Шакен был человеком, которого мы знали очень мало. Своей историей он с нами почти не делился. Он воевал в пограничной охране Европейского Содружества и ушел оттуда по причинам, известным только ему.