— Откуда вам это известно? — требовательно спросила Сисар.

Рурк постаралась, чтобы усмешка получилась как можно более самодовольной. Это ей не так–то легко далось.

Мы… вычислили корабль, с которого так неудачно сбросили бомбу. Судя по всему, капитан даже не знал, что именно ему поручили доставить к месту назначения, зато совершенно точно назвал имя человека, который его нанял: его бывший патрон, Николас Келсьер. Этот капитан был когда–то вашим капером.

— Капером? — Лицо Сисар стало непроницаемым. — Я не знаю, что вы имеете…

— Давайте не будем лукавить, министр, — резко сказала Рурк. — Неужели вы правда думаете, что ГРУ не в курсе этой истории с личным пиратским флотом Келсьера? Мы бы еще, пожалуй, поверили в неосведомленность какого–нибудь вашего младшего заместителя или, скажем, министра образования, но министр обороны? Вы, конечно, не имели отношения к ОВР, однако ваши министерства работали рука об руку.

Сисар отвела взгляд, чтобы не смотреть Рурк в глаза.

— Это было до того, как я пришла на работу в министерство.

— Нас это не интересует, — пренебрежительно махнула рукой Рурк. — Главное, что вы знаете, о чем речь. Теперь вы видите, насколько это щекотливая ситуация? У нас есть пират, человек, который, вполне вероятно, нападал и на наши суда так же, как и на суда ФАШ, и который, судя по навигационным журналам и другим сохранившимся данным, действительно был нанят Николасом Келсьером, чтобы доставить ядерную бомбу в Амстердам.

— В таком случае, со всем моим огромным уважением к вашему управлению, — сказала Сисар с некоторым сарказмом в голосе, — какое вам до этого дело?

Рурк глубоко вздохнула.

— Мы предполагаем, что Николас Келсьер получает часть своих доходов от сепаратистского движения Свободных систем, а возможно, и более тесно связан с ними, а это для нас гораздо важнее, чем какой–то пират.

Ну, давай. Проглоти эту ложь.

Они с Дрифтом долго и отчаянно спорили на эту тему. Электат ГРУ — единственное и довольно слабое доказательство того, что за ними стоят серьезные силы, да и это не убедит тех, кто имеет какой–то вес в СШСА, пойти им навстречу. От европейцев меньше всего можно ожидать, что они сразу же арестуют Дрифта, если всплывет его прежняя биография, так что им придется выложить как можно больше правдивой информации, чтобы скормить вместе с ней ложь, — вот только никто не поверит, что ГРУ станет швырять кость правительству другой страны просто так, не имея в этом деле никакого собственного интереса. В конце концов единственным подходящим козлом отпущения были выбраны Свободные системы.

Все колонизированные системы в галактике находились под управлением того или иного правительственного конгломерата Старой Земли — именно эти конгломераты устанавливали там законы и, самое главное, собирали налоги. Разумеется, эта имперская политика не могла не встретить сопротивления, и, когда некоторым системам надоело переводить солидный процент своего ВВП на Старую Землю, они начали устраивать у себя бостонские чаепития на свой местный лад. Рурк тоже сыграла скромную роль в серии событий, кульминацией которых было освобождение системы Янцзы от ига Краснозвездной Федерации, но вскоре, когда системы СШСА тоже начали бунтовать, ГРУ стало не до смеха.

К тому времени это превратилось в гигантский парад лицемерия галактического масштаба: каждый конгломерат всеми силами старался потихоньку укрепить свое влияние в собственных колониях, вслух поддерживая право всех прочих систем на отделение — в интересах демократии.

Некоторые из Свободных систем были зонами военного конфликта, во многих сами граждане воевали между собой и бомбили друг друга, когда не могли решить мирно, отделяться или нет. Нашлись, конечно же, и такие борцы за свободу, которые сообразили, что лучший способ «донести свою точку зрения» — удар по какой–нибудь значимой для правительства фигуре где–нибудь подальше от дома… и за последние несколько лет СШСА пришлось пережить несколько таких ударов.

— Сепаратисты?

Сисар не смогла или не захотела скрыть гримасу, исказившую ее губы. Первое, о чем она подумала, услышав, как за спиной снимают с предохранителя пистолет, были Свободные системы, и это уже кое о чем говорило.

— Так мы имеем основания полагать, продолжала врать Рурк. Если Келсьер действует как наемник, использует наворованное у государства, чтобы работать на кого–то еще, то он для нас такая же потенциальная угроза, как и для вас. Но и наши полномочия не безграничны. Мы не можем отправить против этого человека войска, даже в самом скромном количестве, основываясь на показаниях бывшего европейского пирата, да еще причастного к попытке сбросить бомбу на территории другого государства. У вас возможности шире.

— Так вот что вы предлагаете? — недоверчиво посмотрела на нее Сисар. — Чтобы я санкционировала военные действия против бывшего члена нашего правительства, основываясь на сведениях, полученных из вторых или третьих рук?

— Всего лишь небольшую точечную операцию, — заверила ее Рурк. — СШСА…

— СШСА не привыкать сначала стрелять, а потом выяснять правду, — процедила Сисар и насмешливо вскинула брови. — Итак? Я не исключаю, что вы записываете этот разговор, но мои слова так же легко опровергнуть, как и то, что ваше правительство организовало вторжение ко мне в дом. Предоставьте мне материалы наблюдений, предоставьте мне протоколы допросов — только крики вырежьте, пожалуйста, мне известно, как вы работаете, — наконец, этого вашего «капитана» предоставьте, собственной персоной, вместе с кораблем и записями в бортовом журнале. Тогда и только тогда я буду решать, следует ли нам предпринимать какие- то дальнейшие шаги.

Рурк почувствовала, как растет пустота в груди, но постаралась не обращать на это внимания. Они делали ставку на то, что Сисар не терпится себя проявить, рассчитывали, что после самой страшной террористической атаки на Европейское Содружество на памяти последних поколений она ухватится за возможность показать реальный результат.

— При всем уважении, министр, наше управление не может вот так просто…

— Ваше управление строит свою работу на лжи, на сомнительной информации и никого не уважает, — убежденно заявила Сисар. Слегка дрожащим пальцем — дрожащим, насколько Рурк могла судить, не столько от страха, сколько от гнева — она указала на дверь. — Положите мой пистолет и подите вон из моего дома. Можете не бояться, что я выстрелю вам в спину, — я слишком ценю свою карьеру и только ради нее оставлю без последствий эту плохо прикрытую попытку заставить нас делать за вас грязную работу. Если у вас есть веские доказательства чьей–то причастности к этой бомбардировке, ваше руководство может передать их нам по обычным каналам. А теперь убирайтесь.

Рурк подумывала, не поспорить ли еще, но решила, что смысла нет. Тут и Дрифт бы ничего не сделал, хотя не исключено, что он просто не допустил бы, чтобы разговор принял такой оборот. А может быть, та сеть вранья, которую она пыталась забросить, оказалась слишком ненадежной. Не говоря ни слова, она положила пистолет на столик и направилась к двери. Нажала кнопку рукой в перчатке, открыла. Вытащила пистолетную обойму из кармана пальто, бросила на коврик, коснулась пальцами шляпы — насмешливый прощальный салют министру обороны.

Не прошло и двадцати секунд, как она уже стояла у двери внизу (ее бывший инструктор когда–то говорил: только у двух типов людей хватает ума понять, что скатиться по перилам быстрее, чем спускаться по лестнице, — у детей и у тайных агентов). Распахнула ее и выбежала под струи воды: от бури с грозой остался лишь сильный дождь — такой может лить всю ночь не переставая, и потом еще полдня прихватить. Она поспешила на юго–восток, к ближайшему вокзалу, надеясь только на то, что Сисар не захочет связываться с кучей бумажной волокиты, чтобы добиться взыскания для агента ГРУ. На бегу включила коммуникатор.

— Говори.

Судя по голосу, Дрифт слегка оправился после того, что его выбило из колеи вчера, но зря болтать не расположен. Вот и хорошо — может быть, хоть на этот раз будет придерживаться нормального протокола связи.