— Серьезно? Тебе понравилось?

— Мне понравилось. Но это не то, что я хотела бы делать постоянно, но по особым случаям я могу быть склонна к этому.

Я чувствую, как его губы двигаются в улыбке напротив моего лба.

— Что считается особым случаем?

— Наша годовщина, твой день рождения, когда ты принесешь мне цветы…

— Это все, что мне нужно сделать, чтобы получить это? — он сжимает мои ягодицы. — Принести цветы?

— Это должны быть очень, очень красивые цветы. Ло может тебе помочь с этим.

— Полезная информация. — Он продолжает играть с моей попкой, отправляя посылы предвкушения по всему телу. — Я хочу сделать это снова, когда я трезв, как стеклышко, чтобы запомнить все детали.

— Приходи ко мне через пару недель.

— А мне понравилось?

— Тебе безумно понравилось. Ты сказал, что моя попка была самой тугой, самой горячей попкой, что каждый парень желал быть.

Он издает наполовину стон, наполовину рычание.

— Это именно так, и ненавижу то, что совсем не помню этого. Мне нужно заполнить пробел, иначе я сойду с ума в догадках, что я упустил.

Когда я чувствую, как его пенис прижимается к моему животу, я понимаю, что этот разговор возбудил его.

— Хочешь, я расскажу тебе, как все было?

— Ммм, да, пожалуйста.

— После того, как ты умолял тебя впустить, и я согласилась, противясь голосу разума. Ты потянулся за лубрикантом и снес с тумбочки лампу. И, кстати, если ты никогда не приводишь женщин к себе, почему лубрикант и коробка эктра-больших презервативов хрантся в прикроватной тумбе?

— Я просто там это все храню, но клянусь, что у меня ни с кем никогда не было секса в той постели, кроме тебя.

— Я тебе верю. В любом случае, ты использовал свои пальцы и покрыл меня лубрикантом, и себя, а потом… Я почувствовала самое сильное давление.

Он берет мою ладонь, и оборачивает вокруг своего парня, медленно двигая нею вверх и вниз, в ленивом ритме. Влага, собравшаяся на кончике, выступает в роли смазки, он становится еще тверже.

— А что потом?

— Вошла головка, я закричала. Болело адски.

— Ох, дорогая, извини.

— Ты уменьшил боль, потирая мне клитор.

— Вот так? — его пальцы проскользнули во влагу между моих ног, и прижались к комку нервных окончаний.

— Дааа, — шепчу я бездыханно, — именно так. Ты заставил меня пока входил в меня там, и ласкал меня тут. Потом, когда я упала с невиданных доселе высот, ты меня жестко трахал. Ты снова заставил меня кончить, и ты тоже кончил в тот момент.

Он стонет, и покрывает потоками мою руку.

— Боже, это было так горячо, Хани. Я хочу записать всю историю и слушать ее снова, и снова.

— Зачем записывать, если мы можем снова это пережить.

— Ты действительно этого хочешь?

— А ты этого не хочешь?

— Я спросил первым. — Пока мы стебемся, он продолжает рисовать маленькие круги вокруг моего клитора, глубоко погружая в меня пальцы,что постоянно держит меня на грани освобождения.

— У меня такое чувство, что мы вернулись на детскую площадку, и ты снова меня щипаешь.

Ее мягкая ухмылка заставляет и меня улыбнуться. Мне нравится слышать его смех, знать, что я делаю его счастливым, и избавляю его от тяжкой ноши, которую он так долго носил. Он переворачивает меня на спину и целует мой лобок, я не дышу, зная, куда он направляется, и как чудесно это будет.

Он закидывает мои ноги себе на плечи и сменяет свои пальцы языком. Он так меня возбудил, что не понадобилось много времени, меня накрыли медленные, ленивые волны освобождения, не взрывные волны, как обычно. Это не менее приятно, чем взрывы.

Блэйк остается со мной до последней волны, потом собирает влагу и смазывает мой анус.

Я стону от удовольствия, и от остаточной боли.

— Извини, что причинил тебе боль, — говорит он. — Больше этого не повториться.

— Я знаю. Все в порядке.

— Не в порядке.

— Иди сюда. — Я тяну его в свои объятья, целую, обнимаю и пытаюсь успокоить. — Не произошло ничего, чего я не хотела. Ты слышишь меня?

— Да, — говорит он хрипло. — Я слышу тебя, но мне бы хотелось, чтобы это произошло по другому.

— Давай двигаться дальше. Бабуля всегда говорила, лучше смотреть вперед. Мы не в силах изменить прошлое. И живем только сейчас.

— Твоя бабуля была мудрой леди.

— Она была лучшим человеком, которого я знала. Мне бы хотелось быть больше на нее похожей.

— Почему ты так говоришь? Ты идеальна такая, какая есть.

— Девочка, которую она вырастила, никогда бы не зашла в бар и не предложила мужчине ее трахнуть.

— Это было самое крутое и смелое, самое удивительное событие в моей жизни, так что, пожалуйста, не превращай его постыдный поступок. Я возненавижу это.

— Окажешь мне услугу?

— Что угодно.

— Если у нас когда-нибудь будут совместные внуки, пообещаешь мне, что никогда не расскажешь им историю о том, как мы сошлись?

Он долго смотрит на меня, и я не могу понять, о чем он думает, может я зашла слишком далеко и слишком быстро.

— Ты представляешь нас с общими внуками?

Я кладу руку на его красивое лицо и смотрю в его голубые глаза, совершенно пленившие меня.

— Я представляю нас со всем общим.

Блэйк

Я забыл как это, ощущать реальное, чистое счастье. Я забыл, как это, иметь возможность быть в конце каждого дня где-то еще, кроме бара, где всем плевать на тебя, кроме Джимми, конечно же. Каждую ночь я прихожу домой к Хани, и каждое утро я просыпаюсь рядом с ее милым личиком, на подушке рядом со мной.

А что между тем, как прийти домой и проснуться утром?

Уху. Удивительно. Невероятно. Я не говорю про секс. Это она. Это то, как я себя чувствую рядом с ней, когда возвращаюсь домой.

Я невероятно счастлив, люди вокруг меня замечают это, начиная от парней на работе, которые прижимают меня за яйца за то, что я насвистываю в рабочем процессе. Я знаю, это смешно, и если бы это был один из них, кто внезапно начал трахаться, и насвистывать, я бы поступал с ним так же, как и они со мной сейчас.

Меня это не очень волнует. Меня не многое волнует в последнее время.

Мои родители, братья и сестры тоже заметили перемены. Они пока не знаю кто, или что послужило этому причиной. У нас семейная встреча в следующий уик-энд, и я планирую взять с собой Хани, познакомить с тетями, дядями, и кузенами. Она уже знакома с моими родителями, братьями и сестрами, но не знакома с моими племянниками и племянницами, я очень жду этой встречи.

Я уверен, она будет вести себя с ними прекрасно, и они полюбят ее так же сильно, как люблю ее я.

Вы меня слышали, правда? Я люблю ее. Как я сказал ей однажды, когда был пьян, и еще раз, на следующий день, я всегда любил ее. Мне больно признавать, что у меня были чувства к Хани, даже когда я был с Джордан. Не то чтобы они мешали мне полностью посвящать себя Джордан. Не мешали. Я был полностью с ней, но всегда, на задней корке мозга, была Хани, недоступная, отдаленная, вне досягаемости, до той ночи в баре, которую я никогда не забуду.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ МЕНЯ ТРАХНУЛ.

До той ночи, я никогда не поверил бы, что шесть слов способны изменить жизнь, но они так сильно изменили мою, что я почти забыл, что было до этих слов. По правде говоря, я не хочу помнить, как это быть одиноким, неумолимо тяжело работать, чтобы не оставалось сил и энергии на что-либо еще, кроме еды и сна, и редких бессмысленных перепихонов.

Я не горжусь своими «отношениями проездом», особенно теми, что были у меня много лет назад, с Лорэн, когда я все еще переживал потерю Джордан. Она была там для меня, а я пользовался ощущением комфорта, везде, где его находил. Я всегда был благодарен ей за то, что она не держит на меня зла, и мы все еще друзья. Я особенно благодарен теперь, когда я влюблен в ее лучшую подругу, которая уютно сидит передо мной на диванчике, пока мы смотрим чик флик. [chick flick — фильм, в котором присутствуют мечты и надежды девушек и женщин; обычно со счастливой, абсурдной, нереалистичной концовкой — прим. перев.]