– Нет-нет, только не синдром! – Хили вновь задумался, перебирая в памяти подходящие слова. – Тогда… может, метаморфоза?… – догадка быстро переросла в убеждение.

– Ну конечно!… Метаморфоза Хили! – на лице гинеколога появилась блаженная улыбка. – Хм, звучит недурно…

Если бы Нэнси случилось вдруг родиться рыбой, она, скорее всего, потом молчала бы всю свою жизнь. Однако Нэнси Шерер угораздило родиться женщиной, и поэтому, в отличие от рыб, умение молчать не было ее сильной стороной.

После всего того, что девушка увидела и пережила вчера утром в мэрии, когда туда примчались в непонятно каком виде чуть ли не все члены Городского Совета, Нэнси пребывала в более чем странном состоянии.

С одной стороны, она хорошо усвоила строжайшее требование Николса молчать относительно всего увиденного так, словно ничего не произошло, с другой же – Нэнси, как обычная смертная, была просто не в силах не говорить о том, что, вне всякого сомнения, явилось самым сильным потрясением в ее не очень уж и длинной жизни.

Между этими двумя крайностями сейчас и металась душа несчастной девушки, на время даже забывшей про свою давнюю мечту о недельном отдыхе в Палм-Спрингс!

В тот жуткий день, да и в следующий день тоже, Нэнси на работе, как могла, старалась делать вид, что все идет, как обычно. Но уж кто-кто, а она лучше других знала, что это абсолютно не так, и что вызвонить членов Городского Совета еще долго будет совершенно невозможно, а мэр Николс на самом деле сидит дома из-за гораздо более серьезных причин, нежели внезапное обострение простатита!

Нэнси, как и прежде, сидела в приемной за своим компьютером, но ее так и подмывало спуститься в отдел городского планирования к Линн, чтобы, уединившись с подругой в каком-нибудь подходящем местечке, вволю посплетничать на волнующую тему. Лишь благодаря титаническим усилиям чувство долга пока одерживало верх над женской натурой секретарши, и девушка продолжала вести себя так, будто озабочена лишь рутинной работой и ничем более.

Первый раз плотина терпения дала трещину, когда они с Линн вышли в обед, чтобы перекусить в кафешке.

Линн увлеченно рассказывала ей о своем новом бойфренде, когда Нэнси вдруг спросила у нее насчет медицинских операций по смене пола.

– Зачем это тебе? – удивилась неожиданному вопросу Томпсон.

– Просто интересно знать, быстро ли это делают медики, – как можно непринужденнее ответила Шерер.

Линн пожала плечами:

– Кажется, это долгая история – месяца три-четыре, а то и все полгода…

В тот раз Нэнси благоразумно решила уйти от продолжения опасного разговора и быстро перевела беседу на какую-то нейтральную тему.

Тимоти Чейз обожал красивых женщин и по этой причине редко отказывал им в просьбах. Стройный, как кипарис, и галантный, словно придворный кавалер, тридцативосьмилетний администратор отеля «Хилтон» справедливо полагал, что прекрасный пол ни в коем случае не заслуживает дурного обхождения и всегда стремился следовать этому правилу.

Вот и сегодня элегантный приветливый Чейз не смог устоять перед женским очарованием и теперь сосредоточенно рылся в памяти служебного компьютера, пытаясь определить, когда и на какое время останавливался в их отеле мистер Харви, бизнесмен из Глендейла.

Супруга мистера Харви, эффектная брюнетка в красном платье, едва прикрывающем соблазнительные формы, стояла по другую сторону стойки и нервно теребила край легкого полупрозрачного шарфика, под которым на груди угадывалась какая-то татуировка.

Чейз знал, что просьба миссис Харви не совсем законна, и по инструкции он был обязан отказать ей, немедленно известив о случившемся службу безопасности отеля. Однако, верный принципам Чейз этого не сделал.

Компьютерный поиск занял считанные минуты и не принес положительного результата.

– Очень жаль, но мистер Харви не останавливался в нашем отеле, – грустно сообщил Чейз брюнетке.

Та состроила недовольное личико и, сжав пальцы в кулак, с силой ударила по стойке.

– Боже, я так и знала: он начал заметать следы! – она едва сдерживала негодование.

– Думаете, ваш муж мог пойти на это? – осторожно осведомился администратор.

– Еще бы! Это настоящее чудовище, – поспешила заверить его миссис Харви. – Вообразите, он оставил меня и моих крошек без единого цента!

Глядя на обманутую женщину, Чейз ощутил прилив ненависти к незнакомому, но подлому и безжалостному мистеру Харви.

– Какая жестокость! – воскликнул он. – Вы не пробовали обратиться в полицию?

Брюнетка энергично замотала головой:

– Ни за что! Фараоны потом по судам затаскают, а я не хочу огласки.

Чейз подумал, что она не так уж далека от истины.

– Вы правы, полиция соблюдает протокол совсем не там, где нужно, – согласился он. – Так Kaie, вы говорите, выглядит ваш муж?…

Пострадавшая красавица наморщила лоб.

– Он такой… низенький, толстенький и к тому же лысый… И вообще, мне кажется, Дик здорово похож на поляка, – не слишком уверенно добавила миссис Харви.

– Толстый и лысый?! – переспросил Чейз. – Подумать только! Как вы могли выйти за такого?

– До свадьбы он был совсем другим, – брюнетка скорбно потупила глаза.

– М-да… Семейная жизнь часто меняет людей, – философски заметил администратор. – У вас, случайно, нет его фото?

– Дик ужасно не любит фотографироваться. Чейз тяжело вздохнул.

– О'кей, попробую что-нибудь узнать в службе охраны. Знаете, у этих ребят свои методы…

Он вызвал помощника и ушел, оставив миссис Харви наедине с печальными мыслями.

Чейз отсутствовал не меньше десяти минут и вернулся с хмурым лицом.

– Мистер Харви не останавливался у нас на этой неделе. И на прошлой тоже, – в голосе администратора звучало сочувствие. – На вашем месте я бы проверил мотели и небольшие гостиницы – там цены не такие высокие.

Миссис Харви благодарно улыбнулась.

– Спасибо, я так и сделаю, – она повернулась и твердой походкой зашагала к выходу.

Чейз проводил ее изящную фигуру взглядом, полным тоски.

– Господи, ну почему в этой жизни везет лишь мерзавцам?! – прошептал он, прежде чем его внимание отвлек очередной клиент – толстый рыжеволосый немец в белых шортах и грязно-серой футболке с провокационной надписью: «Получи, что заслужил!».

Пляж «Тропикана» был не лучше и не хуже других пляжей Оушн-сити: широкая полоса золотого песка с разноцветьем зонтов, пирс для катеров и яхт, а также три десятка пальм, отделяющих пляжную территорию от оживленного шоссе, и бесчисленное множество отдыхающей публики на песке, в воде и на пирсе.

Бунгало Глюкмана, небольшой свайный домик на две-три комнаты, возвышался неподалеку от пирса и своим безукоризненно южным видом радовал взоры отвыкших от экзотики северян и тех, кто остальную часть года проводил где-нибудь в сухопутных штатах или Европе.

Кроме бунгало, на пляже расположились несколько ларьков с прохладительными напитками, пост спасателей и пункт проката разнообразного пляжного инвентаря, где отдыхающие могли найти все, начиная от лежаков и пластиковых кресел, и заканчивая досками для серфинга и гидроциклами.

Камакин, который уже давно изучил пляжное жилище Глюкмана и все подходы к нему, быстро обнаружил, что наиболее удобным местом для наблюдения за бунгало является пирс, где он с биноклем был практически незаметен на фоне изящных белоснежных посудин и праздношатающейся публики.

Сперва Макс чувствовал себя в бикини крайне неуютно, но потом понемногу привык к этому символическому наряду и со временем даже оценил удобство верхней части своего пляжного ансамбля, которая помогала контролировать объемистую грудь.

Дьячкофф, сославшись на легкое недомогание, отказался идти на пирс, и Макс в одиночестве глазел в бинокль на хижину своей будущей жертвы.

Через приоткрытое окно бунгало он давно заметил, что Глюкман тешится на кушетке с полненькой молоденькой блондинкой. От зоркого глаза Камакина не ускользнуло и то обстоятельство, что в комнате, где Глюкман занимался любовью, был включен телевизор.