Еще в детстве в своем маленьком немецком княжестве и в Берлине, при дворе всесильного родственника – короля Фридриха Великого, она много слышала об огромных просторах и несметных богатствах далекой страны, чья непобедимая армия не раз била славные прусские войска. Она ехала в Россию, чтобы стать невесткой великой и прекрасной императрицы Елизаветы Петровны и женой наследника ее престола. Она заранее знала обо всех недостатках будущего жениха, но волновалась, ожидая встречи не с ним, а с его блистательной тетушкой.
Елизавета, как мы уже писали ранее, произвела на юную принцессу Фике ошеломляющее впечатление. Но постепенно их отношения, сначала вполне по-родственному дружеские, стали портиться. Изменилось и восприятие Екатериной личности самой Елизаветы. Молодая великая княгиня словно специально ищет недостатки своей «свекрови» и старается подчеркнуть их в беседах с доверенными людьми. Вот как она пишет об императрице английскому послу, сэру Уильямсу:
«Особа (имеется в виду Елизавета. – Л. С.), у которой вы вчера считали приступы кашля, только и говорит внутри своих покоев, что сама примет команду над войском. Одна из ее женщин на днях ей сказала: возможно ли это? Вы – дама. Она ответила: мой отец ходил же в поход, думаете ли вы, что я глупее его? Та ответила: но он был мужчиной, а вы нет. Она вздумала рассердиться и не переставала говорить, что хочет сама идти на войну. Прибавляют, что бедная дама не только не в состоянии совершить такое безрассудное предприятие, но не могла бы взойти на свои лестницы без одышки».
Мишенью для насмешек Екатерины были лень и капризы императрицы, ее любовь к приживалкам и придворным сплетницам, которые составили вокруг нее целый «теневой кабинет» во главе с супругой последнего фаворита Елизаветы – Маврой Егоровной Шуваловой.
Место разочаровавшей ее Елизаветы в воображении Екатерины занимает император Петр Великий, о котором она много слышала и читала. Император, без устали трудившийся ради величия своей державы, становится для нее образцом. Еще будучи великой княгиней, она вникала во все вопросы жизни своего малого двора и производила впечатление энергичной и заботливой государыни. В одном из писем более позднего времени, когда она уже была самодержавной императрицей, Екатерина сама так описывает свой обычный рабочий день:
«Здоровье мое меня нисколько не тревожит, я встаю самое позднее в 6 часов и сижу до 11 в моем кабинете, куда ко мне приходит не тот, кто у меня в милости, но кому по его званию есть до меня дело, и часто приходят лица, которых я еле знаю по имени. Кто у меня в милости, тех я приучила уходить, если дело до их не касается. После обеда нет ничего, а вчером я вижусь [с теми], кому охота придти, и отправляюсь спать самое позднее в половине одиннадцатого».
Уже во время недолгого и во многом бестолкового правления Петра Федоровича Екатерина на фоне своего капризного и своенравного мужа, во всем зависящего от своего кумира Фридриха Прусского, невольно выглядела единственным «настоящим мужчиной» в системе императорской власти. Недаром именно на нее, а не на ее малолетнего сына Павла, сделали ставку гвардейцы, совершившие переворот 1762 года. Став императрицей, Екатерина вошла в историю России как одна из наиболее ярких и последовательных государынь-реформаторов; с ее временем связаны наиболее значительные победы русского оружия и крупнейшие после Петра I территориальные приобретения. Именно Екатерина фактически смогла завершить дело Петра Великого и превратила Россию в крупнейшую европейскую державу. Ее эпоху историки и литераторы неоднократно называли золотым веком Российской империи.
Но эта же самая огромная и мощная империя стала для Екатерины золотой клеткой. Практически неограниченная императорская власть давала ей множество возможностей, но не могла дать только одного – надежды на семейное счастье. Решение Государственного совета, озвученное устами графа Панина, что императрица может делать все, что ей угодно, но не может стать госпожой Орловой, прозвучало как окончательный приговор судьбе Екатерины. Если она хочет сохранить трон, то должна до конца жизни, хотя и формально, но оставаться Романовой. Ее наследник тоже должен был принадлежать к этой династии. Чтобы не осложнять собственную жизнь, Екатерина, став полновластной императрицей, даже просила своего бывшего возлюбленного графа Понятовского не приезжать в Россию и не требовать возобновления отношений. Взамен она обещала сделать все возможное, чтобы именно он получил польскую корону.
Императрица не могла выйти замуж, поэтому желание тепла и участия толкало ее в объятия любовников-фаворитов. В художественной литературе за Екатериной закрепился образ развратной неразборчивой особы, которая готова была в поисках удовольствий удовлетворять свою страсть с лакеями, гвардейскими солдатами и конюхами. Конечно, это было далеко не так. «Донжуанский» список императрицы был значительно короче, чем у многих ее современников. В этом она не могла соперничать с французскими королями и королевами XVIII столетия. Составленный историком М. Н. Лонгиновым список любовников Екатерины за 43 года ее «взрослой» жизни состоит из 15 имен. Другой историк, Я. Л. Барсков, насчитал 12 человек, и еще в шести кандидатурах он сомневался. Возможно, императрица отличалась бы и большим постоянством, но любовники часто сами вынуждали ее отказываться от них, так как начинали претендовать не только на ее любовь, но и на государственную власть. Несколько «сердечных друзей» императрицы смогли дольше других оставаться возле нее, став настоящими фаворитами государыни.
Первого настоящего фаворита Григория Орлова сменил Александр Сергеевич Васильчиков. Этот приятный и скромный молодой офицер обратил на себя внимание Екатерины, когда Орлов в 1772 году находился по дипломатическим делам в румынских Фокшанах. Васильчиков был влюблен в Екатерину, но природная застенчивость и порядочность заставляли его стесняться положения фаворита. В этой роли он чувствовал себя неуверенно, хранил верность своей возлюбленной и от нее ждал того же. Вскоре императрица стала тяготиться обществом Васильчикова, который был ее ходячей совестью, и через два года любовных отношений, в 1774 году, отослала его в Москву. «В утешение» Александр Васильчиков получил от своей царственной любовницы красивый дом в старой столице, деревни с крепостными крестьянами, солидную сумму денег, ежегодную пенсию и право строить дальнейшую личную жизнь по своему усмотрению.
Место Васильчикова не осталось вакантным. Его тут же занял 35-летний роскошный красавец-генерал Григорий Александрович Потемкин (1739–1791). Впервые Екатерина увидела Потемкина в 1762 году во время дворцового переворота. Императрица, переодетая в преображенский капитанский мундир, выступала перед солдатами. Григорий Потемкин, тогда молодой вахмистр, заметил, что в спешке Екатерина не надела портупею и ее военный костюм не полон. Он лихо подскакал к ней и предложил свою портупею. Импозантная внешность и галантность 23-летнего офицера произвела на Екатерину сильное впечатление. Несмотря на чрезвычайные обстоятельства их знакомства, она не забыла о нем и упоминала его в письмах к своим возлюбленным Августу Понятовскому и Григорию Орлову. Вскоре молодой офицер получил чины полковника и камер-юнкера. Природный ум и обходительность Потемкина позволяли использовать его в качестве дипломата. Он прекрасно справился с дипломатической миссией в Швеции и мог надеяться на очередные награды. Но по возвращении из поездки он ввязался в пьяную драку с Григорием Орловым, и тот выбил своему возможному сопернику глаз. Увидев Потемкина в таком состоянии, императрица на время потеряла к нему всякий интерес.
Потемкин сумел разумно распорядиться тем карьерным стартом, которым он был обязан Екатерине. Он умел и хотел служить, добросовестно исполняя обязанности на гражданском и военном поприщах. Сменив множество должностей, он дослужился до чина генерал-майора и оказался в районе театра военных действий с Турцией под командованием генерал-фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского. Известный полководец оценил военные и административные таланты Потемкина. Отправляя его в 1770 году с донесением к императрице, в своем сопроводительном письме он дал ему такую характеристику:
