Чем богаче история страны на катастрофические, революционные процессы и события, чем интенсивнее происходит их чередование и глубже потрясения, тем круче зигзаги в функционировании денежных систем, многочисленнее выпуски денежных знаков.

Западные деньги либо скучны, либо превращаются в игрушки для взрослых детей. Таковы нидерландские гульдены — «флорины», разноцветные «фантики» с подсолнухами, тюльпанами и птичками. Или французские 5 франков — портрет Антуана Сент-Экзюпери, изображение его самолета, рисунка с Маленьким Принцем и водяной знак: на просвет под шляпой виднеется слоник. Но все это уже в прошлом. Новые европейские деньги — евро — более строгие. Они потеряли свою символику, европейские знаменитости — Фрейд, Сезанн и другие — уступили место архитектурным элементам, общим для всех стран Объединенной Европы: окнам, символизирующим открытость и мостам, выражающим связь, интеграцию. Также на евро присутствует круг из 12 звезд — символ Евросоюза и еще каждой стране разрешено на банкнотах, имеющих хождение в ней, печатать изображение архитектурных памятников, естественно, своих. А вот со странами бывшего СССР — другая история. По деньгам наших бывших соотечественников можно учиться истории и социопсихологии. Одни рисуют их национальных великих писателей и ученых, другие воплощают мечты о великой многотысячелетней истории, изображая на банковских билетах князей в коронах, третьи делают изображения в жанре пейзажа и анималистики, четвертые изображают собственного президента.

В целом, можно сказать, что деньги становятся свидетелями товарного производства, ремесла, местных и международных экономических связей. Не случайно Г. М. Семар приводит в своей книге слова Л. Леонова: «История изучается не только для образованности, великие гробницы живым нужнее, чем мертвецам. Это они властно связывают поколения круговой порукой, зовут на повторение отцовского подвига, кладут узду на иную неустойчивую совесть, трезвят хвастливое удальство, укрощают приступы административной эйфории!».[332] И деньги при этом выполняют свою толику важного вклада в изучение истории.

Несомненно, имея столь важную значимость в жизни людей, деньги не могли не получить отображения в искусстве. Так, в полотне Тициана «Динарий кесаря» показана история о том, как Христос, показывая на чеканный портрет императора, сказал: «Воздай кесарю — кесарево, а Богу — Богово». Много разных монет мы видим изображенными в творчестве малых голландцев, показывавших повседневную жизнь, в которой, естественно, деньги не могли не существовать. А знаменитая картина «Гадалка» Жоржа де Ла Тура?

Конечно, в наше время постепенно деньги уходят из употребления в том виде, в каком они существовали долгое время. Им на смену приходят кредитные карточки, чековые книжки.

В иерархии элементов градостроительной структуры дворы занимают особое место. Двор — это первичный элемент городской среды. Если парадные столичные площади отражали грандиозность города и проходивших в нем событий, то укромные уголки внутри кварталов отражали прозаичную повседневность и служили средоточием низовых форм социальной жизни. Особенно это заметно в Петербурге. Закулисное нутро — вместилище его души — не менее концентрированно и рельефно, чем центральные архитектурные ансамбли воплощает специфичность облика и образа города. В советское время попытка уничтожить индивидуальный мир человека привела к уничтожению дворов. Была развернута кампания по сносу заборов, ограждавших дворы. Строились дома без дворов. Однако даже там, где возводили отдельные башни или коробки, располагали дома в линию или параллельно друг другу, когда пространство между ними было миниатюрной улицей, дворы появлялись в виде кустиков у подъезда, песочницы или клумбы.

Становление коммунального городского двора произошло не сразу. Отдельные его составляющие на протяжении длительного времени сосуществовали порознь, лишь частично приближаясь или накладываясь друг на друга. Вплоть до середины XVIII века в России основной формой городского поселения оставались слободы. Они обладали большей или меньшей автономией от города и имели свои местные управления, которые помещались в особых избах на «братских», как их называли, дворах. Эти дворы использовались на паритетных началах всеми слобожанами, носили локальный характер в отношении к городу в целом, являлись информационным центром.

Несколько по-иному складывалось функционирование гостиных и монастырских дворов. Гостиный двор обносился каменными стенами с башнями по углам и имел несколько проездных ворот. Внутри, в нижнем ярусе располагались лавки, а наверху — типовые жилые ячейки, входившие на галерею. Основная часть декоративной программы гостиного двора помещалась на внутренних фасадах, что придавало подчеркнуто праздничный вид двору. Сходным образом был устроен и монастырский двор, где однообразные крепостные стены скрывали богатое убранство внутри его. Многоквартальность жилого образования (относительная изолированность проживания, здесь сочеталась с коллективным пользованием дворовой территории. В боярских и купеческих усадьбах возникли новые тенденции под влиянием европейского барокко. Во второй половине XVII века тенденция к делению крупного городского владения на парадную и хозяйственную зоны, сформировала два основных планировочных типа. В одном случае хоромы устанавливались по линии улицы, обращаясь к ней задним фасадом, практически лишенным всякого декора. А вот внутренний двор был украшен и соединялся с улицей арочным или боковым проездом. Здесь находилось красное крыльцо — место встречи гостей. Здесь находился вход в парадные покои. А вот хозяйственные постройки выносились на скрытый от посторонних взглядов «задний двор». Во втором случае жилые хоромы ставились в глубине владения, тем самым отделяя «задний двор» с прилегающим к нему садом от «переднего», замощенного. От улицы этот двор отделялся забором с парадными воротами.

Первооснова феномена «петербургский двор» опирается на регламентированность и регулярность. При Петре I участки нарезались прямоугольниками. Застройка шла по периметру участка. Вдоль главной улицы по ширине участка строился лицевой флигель. Ширина участка для именитых составляла 10 саженей (около 21 метра), для подлых — 5 саженей. Глубина двора и у тех и у других составляла 30 саженей. Во дворе размещались служебные постройки, прижимавшиеся к границам двора. Двор скрывался за фасадом, проход ко двору был с тыльной стороны участка. Описание такого двора есть в сказке А. Погорельского «Черная курица»: к дому этому принадлежал довольно пространный двор, отделенный от переулка деревянным забором из барочных досок. Ворота и калитка, кои вели в переулок, всегда были заперты, и потому Алеше никогда не удавалось побывать в этом переулке, который сильно возбуждал его любопытство. Всякий раз, когда позволяли ему в часы отдыха играть на дворе, первое движение его было — подбегать к забору. Тут он становился на цыпочки и пристально смотрел в круглые дырочки, которыми был усеян забор. Алеша не знал, что дырочки эти происходили от деревянных гвоздей, которыми прежде сколочены были барки, и ему казалось, что какая-нибудь добрая волшебница нарочно 204 Часть IV. Семиотика повседневности провертела эти дырочки. Он все ожидал, что когда-нибудь эта волшебница явится в переулке и сквозь дырочку подаст ему игрушку, или талисман, или письмецо от папеньки или маменьки». Вероятно, переулок, о котором упоминает писатель — Соловьевский (ул. Репина) на Васильевском острове. Правда, в советское время развернулась кампания по сносу заборов и сейчас многие дворы открыты.

В первые годы Петербург занимал небольшую территорию. Южной границей была р. Мойка (тогда ее называли Мья). Между ней и Адмиралтейством возникла слобода служилого и мастерового люда, а вдоль реки появились многочисленные усадьбы петербургской знати. К середине XVIII века городские кварталы появились и южнее Мойки. Граница города была перенесена на Фонтанку. Вдоль нее по обоим берегам от невского проспекта до устья построено множество барских усадеб. Жилые здания здесь располагались в глубине участка. С одной стороны к ним примыкал парадный двор, с другой — обширный сад. Это традиционный тип феодальной усадьбы, который получил распространение в Европе задолго до основания Петербурга и во Франции носил название «дом между двором и садом».