Я чертыхнулся. Взглянул на бесконечную пробку впереди и выдал:

— Если ты ее хоть пальцем тронешь. Клянусь, Глеб, я выброшу тебя с террасы своей квартиры и скажу, что ты это сам.

— Эх, братец, — вздохнул Глеб. — А я ведь с хорошими, кристально чистыми намерениями…

— Я тебя предупредил!

— Да понял я, понял. Но девка отпад, плевать, что с прицепом. Где нашел?

Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не вдавить педаль газа в пол. Ехать было некуда: впереди тянулась жуткая пробка. Да и свернуть никак.

— Послушай, Глеб, — попытался воззвать к благоразумию младшего брата. — Не трогай Зою, ладно?

— А мама уже знает?

— Твою мать, Глеб, ты меня слышишь вообще? Она не моя девушка, ясно?

— В смысле? — раздалось недоуменное в трубку. — Она свободна, что ли?

— Глеб, ты…

— Абр… ик… не слышн… свз… кхмшхмш… — на этом звонок прервался, а когда я перезвонил брат был уже вне зоны доступа.

Я только крепче сжал руль и обессиленно посмотрел на цепочку машин, стоящих впереди. Двигались мы почти что черепашьим шагом, отовсюду звучали сигналы. Глеб был по-прежнему недоступен, чем жутко меня нервировал. Понятно же, что телефон он отключил специально, а номера у Зои я, увы, не спросил.

Глеб — заноза в заднице. Сколько себя помнил, он всегда был проблемой. С самого детства доставлял всей нашей семье немало хлопот. Моя спокойная жизнь закончилась лет в восемь. Примерно тогда спокойный, казалось бы, ребенок, превратился в сущий кошмар. Мама ездила по больницам, чтобы Глебу зашили распоротый подбородок, папа доставал ремень, чтобы наказать нас всех за его проступки. И если у старшего брата Кирилла была возможность выкрутиться, он как-никак старше, то у меня без шансов. Я получал вместе с Глебом.

Брата я, конечно, любил. Да и как иначе? Мы росли вместе, нас пороли тоже вместе. В радости и в горе, как говорится. Но сейчас я жутко нервничал. Глеб он… специфический. До невозможности сложный, дерзкий, невыносимо бесячий. Ему всего двадцать четыре. Я в его возрасте был еще той занозой в заднице для матери и Кирилла. Видит бог, я жалел. Последний год, когда младшенький свалился на мою голову, очень сильно жалел. С Глебом и матери, и Кириллу повезло. Он никого из них не донимал. Примерный сын, хороший спокойный брат, а вот я… я получал за двоих. Наверное поэтому сейчас реально хотелось его придушить.

Я ведь понятия не имел, что он мог наговорить Зое. Хотя не так… понятие я как раз имел. Поэтому как только появилась возможность съехать с дороги и объехать пробку, я тут же ею воспользовался. Дорога тут, конечно, ни к черту, но это лучше, чем потом искать обиженную женщину по городу. Глеб часто не выбирал выражения, мог быть излишне прямолинейным и грубым. Но хуже всего то, что он с трудом мог попросить прощения.

Домой я добрался спустя минут двадцать после разговора с Глебом. Припарковал автомобиль, вызывал лифт, который, как назло, ехал слишком долго. Пока открывал дверь, прислушивался, не всхлипывают ли по ту сторону, но что я мог услышать? Мне такую шумоизоляцию сделали, что соседи не слышали тусовку, которая, к слову, длилась до пяти утра.

Когда я открыл дверь, не услышал никаких всхлипываний. А вот заливистый женский и мужской смех сразу резанул слух. Да что там! Я спокойно открыл и закрыл дверь, разулся не тихо, зашел на кухню и… остался незамеченным! Зоя сидела к двери спиной, а вот брат… вот он меня увидел почти сразу. И ни капли себя не выдал, продолжив смеяться так же искренне и громко.

Я выдохнул. Глеб, похоже, вовсе не собирался издеваться над Зоей. Правда, сказать, что меня радовало присутствие брата, не мог. Уже этим вечером мне будет звонить мама с претензиями, почему я промолчал о том, что в моей квартире живет женщина. Да еще и с ребенком! И ладно бы только это! Но ведь за претензиями последуют расспросы. Все ли у нас серьезно? Что я планирую делать дальше?

Стоило заметить, что я не планировал абсолютно ничего. Когда вез сюда Зою и ребенка, последнее о чем я думал, что будем делать дальше. Просто им нужно было помочь, я это сделал. Дальше как-то мысли не пошли. А вот теперь задумался. Посмотрел на самодовольного ржущего брата и начал генерировать идеи. Оставлять Зою на произвол судьбы, а тем более, просить ее уйти, намерения не было. Планировал разобраться с ее проблемами и, возможно, помочь с жильем первое время.

Зоя

Я ошарашенно смотрела на дверь, не в силах поверить, что это реальность. Неужели и правда только что здесь был Саша? Или, как его знали многие — Александр Багров. Господи, это сюр какой-то.

Я отказывалась верить и вместе с тем, понимала, что мне не показалось. Саша действительно привез нас сюда, позаботился, оставил мне ключи и… совсем меня не вспомнил. Я все ждала, когда в его глазах появится хоть капля узнавания, но там не было ничего кроме заинтересованности и сочувствия.

А так хотелось…

Сама не понимала, чего. Не ждала же я в самом деле, что он скажет “Зойка? Неужели это и правда ты?”. Смешно так, учитывая, сколько времени мы провели вместе. Какие-то три, может пять часов. За это время девушек не запоминают, особенно если видят их в наряде снегурочки и с макияжем, под которым скрывалось совсем другое лицо. Лицо, которое он не узнал, потому что не видел.

— Мама?

От воспоминаний меня отвлек Кирюша. Потянул за рукав кофты попросился на ручки. Даже не верится, что он уже такой большой. Вот встретила Сашу и ощущение, что все только вчера случилось, а ведь Кириллу уже почти три.

Я устало потерла глаза и вздохнула. Сестра не отвечала на мои звонки, денег на карте, которую я открыла для сына, не осталось. Пока я не хотела думать о том, что мой, теперь уже бывший муж, мог так поступить и оставить нас без средств к существованию. Но и других вариантов пока не оставалось. Куда могли бесследно исчезнуть сто тысяч? Никаких сообщений с кодом мне не поступало, звонков тоже. Пришло сообщение о снятии суммы и все. Это могло означать лишь одно — деньги снял Егор.

Я подхватила сына на руки и прошла в гостиную. Саша быстро провел мне экскурсию, но я так ничего и не успела рассмотреть. А смотреть, по правде, было на что. Ремонт стильный, симпатичный, определенно дизайнерский, потому что всё, абсолютно всё находилось на своих местах. Сочетались цвета, предметы декора, даже картина с какой-то непонятной мне мазней гармонично вписывалась в интерьер.

Мне стало как-то не по себе. Мы с сыном абсолютно не вписывались ни в одну комнату этой квартиры. Здесь даже коридор выглядел куда представительней, чем наша спальня, в которой мы с Егором полгода назад сделали ремонт. Я засуетилась. Схватила телефон и снова набрала сестру, но в ответ услышала то же самое — абонент находится вне зоны действия сети. Я знала, что Ленка с мужем должны были уехать отдыхать, иначе бы уже давно сорвалась к ней.

В отчаянии отбросила телефон на диван, но тут же забрала его обратно. Не хватало еще что-то здесь задеть и разбить. Итак проблем выше крыши, а в квартире Саши определенно обычная ваза стоила больше, чем я могла себе позволить на аренду жилья.

Обойдя всю квартиру, только убедилась в том, насколько мы с Сашей разные. Он — закоренелый холостяк, человек, который любит минимализм. Я же, хоть и поражалась красоте и дороговизне ремонта, хотела привнести в это унылое и безэмоциональное жилье красок. Купить парочку ярких скатертей, связать несколько салфеток, сменить кресла в спальне с серых на модели оттенка безоблачного неба.

Оказавшись на кухне, опустила сына на стул и вручила ему яблоко, которое нашла в холодильнике. Сама же, не до конца понимая, что делаю, набрала Егора. Мне хотелось верить, что это не он. Что два года нашей семейной жизни не прошли для него даром и в нем осталось хоть что-то человеческое.

— Алло? — раздалось по ту сторону трубки.

— Егор, это я… — пролепетала, не зная, что сказать.

— И? Я понял, что это ты. Чего надо?