Юный лейтенант с открытым приятным лицом поднял на нее глаза, которые никак нельзя было назвать юными.

— Ты его лучше знаешь, суффраган. Я надеялся, что услышу объяснение от тебя.

Гиларра наполнила кружку крепким чаем из котелка, что кипел на краю очага, и, заставив Гальверона сесть, сунула ему кружку.

— Ты подверг себя огромному риску, — негромко проговорила она. — Что ты станешь делать, когда Блейд и Заваль вернутся и не обнаружат трупа девочки?

Лейтенант пожал плечами.

— Наверное, сбегу, — устало ответил он. — Иначе — плети либо тюрьма, а то и виселица — если учесть, в каком сейчас настроении иерарх. — Он с мольбой, почти виновато взглянул на Гиларру. — Но я должен был спасти малышку, суффраган! Я не мог допустить, чтобы ее убили — такую кроху!

Гиларра, которая и прежде винила себя во всем, сейчас только с большим усердием предалась самоистязанию. «Это все моя вина, — размышляла она с горечью. — Я же знала, чувствовала неладное! Мне следовало тогда настоять, чтобы Аннас и ее мать пошли со мной. Если б я не отступила, сейчас Канелла была бы жива. Из-за меня жизнь этого чудесного юноши висит на волоске, его будущее загублено безвозвратно. Притом же иерарх, решившись на такое, не может оставить живого свидетеля своего преступления. Не обнаружив трупа девочки, он перевернет вверх дном всю Каллисиору, но найдет ее…»

Вот только Заваль скоро не будет иерархом.

С души Гиларры свалился огромный камень. Пожалуй, в конце концов есть свои преимущества в том, чтобы принять сан иерарха. Женщина похлопала Гальверона по руке:

— Не тревожься, дорогой мой. Когда вернется лорд Блейд, я лично позабочусь о том, чтобы этот случай нисколько тебе не повредил. Даю тебе в том слово чести.

Молодой офицер сдавленно ахнул:

— Ты хочешь низложить иерарха?

Во имя Мириаля, до чего же он сообразителен!

— Помалкивай пока об этом, слышишь? Скоро эту новость узнает весь город. — Гиларра затаенно улыбнулась — ее осенила идея. Когда она поднимется на вершину власти, у нее будет много возможностей защитить себя от интриг Блейда. — Послушай, Гальверон, если я стану иерархом, я намерена кое-что переменить. Не согласишься ли ты стать личным телохранителем?

Впервые за все время лейтенант улыбнулся.

— С радостью, миледи, — сказал он. — С радостью. Когда Гальверон ушел, Гиларра отправилась посмотреть на девочку. Аннас крепко спала, упрямо засунув в рот большой палец. Глядя на девочку — теперь уже наверняка полную сироту, ведь если Заваль так дешево оценил жизни матери и дочери, он не задумываясь прикончит отца, — встревоженная женщина пыталась собраться с мыслями. Пока что сделать ничего нельзя — только ждать и надеяться, что Гальверон попадет в Цитадель до возвращения иерарха.

Гиларра заломила руки. Как сможет она посмотреть в глаза Завалю — теперь, когда знает эту его страшную тайну? Что сталось с тем умным, слабым, меланхоличным, уязвимым юношей, которого она знала, ее собратом по детским играм, возлюбленным, с которым они раз в год совершали обряд солнцестояния? «Я тебя больше не знаю, Заваль, — с горечью подумала Гиларра. — Да и знала ли? Неужели все эти годы я ошибалась?»

Молитвенно сложив руки, Гиларра опустилась на колени рядом с кроватью и крепко спящей девочкой. Сейчас ей оставалось только одно — молиться. Молиться Мириалю за жизнь этой малышки и за спасение души Заваля.

Беда с этими людьми — они передвигаются так медленно! Шри, которой не терпелось поскорее исполнить поручение Совета, намного обогнала Элиона, который все еще карабкался по узкой тропе, ведущей к Змеиному Перевалу и Тиаронду, располагавшемуся у отвесного склона по другую сторону горы.

Необходимость не упускать из виду своего напарника волей-неволей раздражала и без того взвинченную фею. Насколько сумели определить старшие чародеи Гендиваля, та сторона Змеиного Перевала, что спускалась к Тиаронду, была именно тем местом, откуда Вельдан послала свой отчаянный крик о помощи. С тех пор как чародеи Тайного Совета услышали этот мысленный крик, уже миновали день и ночь, а теперь и второй день клонился к вечеру. Судя по тому, что за мысленным зовом Вельдан последовало глухое молчание, никто из троих не уцелел… но если все-таки случилось чудо и кто-то жив? Проворная фея поняла, что больше не в силах терпеть человеческую медлительность. Предоставив Элиону и его коню в одиночку штурмовать крутой склон, Тиришри стрелой помчалась вперед, чтобы обследовать перевал по другую, тиарондскую сторону горы.

Зрение феи разительно отличалось от человеческого. Воздух был ее стихией, как земля — стихия георнов, а вода — левиафанов и афанков. Для Тиришри, невидимой людскому глазу и с точки зрения людей бестелесной, родная стихия была прибежищем, источником пищи и даже средством передвижения — поскольку она запросто могла оседлать восходящий поток или ветер. Воздух также мог быть ее оружием. Шри могла сознательно изменять форму и незримыми своими щупальцами так нахлестывала неподвижный прозрачный воздух, что он по ее желанию превращался в смерч, бурю или шторм. Могла она также сжимать воздух в невидимый прочнейший барьер, правда, требовало это немало трудов и сил, и потом нужно было долго отдыхать. И еще фея могла вылепить из воздуха все, что угодно. Насыщая его волей и памятью, желанием и воображением, она творила иллюзии, которые невозможно было отличить от реальности — покуда до них не дотронешься.

Тиришри видела каждое движение воздуха, как человек видит движение воды — волны, течения, мелкую рябь. Видела она также, где воздух был потревожен, к примеру — вытеснен движением живого существа (человека) или неживой силы (оползня). Следы, оставляемые живым существом, держатся в воздухе по нескольку часов, а в безветренный день и дольше, так что фея могла как бы заглядывать в прошлое, наблюдая то, что совсем недавно произошло в каком-то месте. Такое же катастрофическое событие, как оползень, создает в воздухе возмущение, которое держится и по нескольку дней.

И едва Тиришри перелетела через последнюю вершину горного хребта, как уже поняла, что же здесь произошло, ей даже не нужно было видеть на склоне горы длинную черную полосу обнажившейся земли. Картина оползня, ясная и четкая, парила в воздухе, словно дожидаясь того, кому дано природой разглядеть ее. События последних двух дней наглядно, как письмена, предстали перед Шри, парящей над перевалом, — оставалось только прочесть их, распутать хитросплетения множества следов. Перебрав и отбросив посторонние видения, фея отыскала призрачных двойников Казарла, Вельдан и дракона и увидела, как их накрыло оползнем.

— Я нашла это место, — сообщила она Элиону, даже не стараясь скрыть свой ужас. — Их завалило оползнем, как мы и предполагали.

Когда человек открыл свой разум для ответа, его чувства на миг перехлестнули через край, и прежде, чем он восстановил мысленные щиты, Тиришри кое-что успела уловить. Там были жалость, страх, тревога — все как положено, но гораздо меньше порадовало фею другое. Вспышка бешеного восторга, самодовольный оттенок мести… а под ними, еще глубже таилась мрачная, гнилостная тварь — омерзительная зависть к Вельдан, которая все-таки умерла.

Тиришри постаралась укрыть нешуточную тревогу — она не желала предавать огласке то, что нечаянно открыл ей Элион.

— Быть может, они и уцелели, — продолжала она. — Следы в этом месте сильно перепутаны, но иные из них ведут вниз, с горы. Мне нужно подобраться поближе, чтобы верно истолковать… Погоди-ка! Что это такое?

Описывая круги, Шри опустилась ниже и увидела коней, привязанных под козырьком скалистого карниза, и разглядела наконец узкий и глубокий овраг, который отходил в сторону от тропы.

— Элион! — закричала она. — Здесь дракон! И люди — они все гонятся за одним человеком!

Безоружного беглеца гнали, стреляя на бегу, человек десять с оружием — явно опытные, прошедшие огонь и воду солдаты. Судя по всему, здесь устроили что-то вроде засады. Даже на расстоянии Тиришри чуяла смертный страх, который источал беглец, — страх и жгучий гнев на тех, кто неправедно покушался на его жизнь. Стрелки между тем целились все точнее, и арбалетные стрелы вот-вот должны были настигнуть добычу.