Хотя это и не очень понравилось Кейну, делать было нечего. Оставалось на время смириться. Пока смириться…

Кейн бесшумно следовал за Шелли вниз по лестнице. И вот уже перед ним открылся второй уровень дома. Шелли быстро прошла мимо анфилады комнат с левой стороны коридора, и теперь они шли мимо столовой и просторной кухни. Из окон обеих комнат виднелись скалистые хребты и большой город вдали.

Желая узнать как можно больше об этой удивительной женщине, Кейн внимательно осматривал интерьер дома, замечая каждую деталь, каждый штрих убранства, который отражал бы неповторимые особенности личности Шелли, ее вкусы, симпатии и антипатии. По порядку и уюту, царившим на кухне, можно было с уверенностью сказать, что Шелли любит готовить. Весь широкий выступ подоконника был уставлен стеклянными горшочками и баночками со специями и приправами. Среди них выделялась большая стеклянная банка, наполненная дольками свежих лимонов. Над плитой висели горшки, кастрюли и миски разных размеров — их явно развешивали так, чтобы можно было без труда дотянуться.

Вся посуда была безупречно чиста, однако в некоторых местах на ней проступал слой патины, что обычно бывает после долгого и частого использования.

Одного беглого взгляда на кухню Шелли было достаточно, чтобы понять, что она предпочитает готовить и есть у себя дома, а не в ресторанах Лос-Анджелеса, пусть и предлагающих пищу на любой вкус. И Кейн мог легко ее понять. В том, чтобы готовить еду себе самому, было что-то удивительно уютное, домашнее и не имело при этом значения, где именно ее готовить — на костре в палаточном лагере или, к примеру, здесь, в этой хорошо оборудованной современной кухне.

Вот и еще одна черта характера, общая для них обоих: и Кейн, и Шелли ценили все свое, личное. Чем дальше вглубь дома заходил Кейн, тем больше интерьер отражал черты характера и особенности личности Шелли. При этом Ремингтон подумал, что, наверное, лишь немногим людям хозяйка этого дома позволяла опуститься ниже первого, самого «поверхностного» во всех отношениях уровня…

Кейну нравились тишина и покой, царившие в доме. Ступеньки лестницы, ведущий на третий, нижний уровень дома, были устланы ковром-пледом из мягкой рыжей шерсти. На бледно-кремовых стенах были развешаны картины, весьма заинтересовавшие Кейна, однако Шелли ни на мгновение не останавливалась, и ему приходилось следовать за ней.

В той комнате, куда они спустились по лестнице, было множество мягких замшевых пуфов, сгруппировавшихся вокруг огромного ложа. Кейн хотел было задержаться здесь хоть на минуту, однако Шелли неумолимо шла дальше. Она не остановилась даже перед дверью, которая, как показалось Кейну, ведет в библиотеку. Здесь на бесчисленных стеллажах и полках стояли толстые каталоги и красочные книги по искусству. Заметил Кейн и огромный стереомагнитофон: по своим размерам он вполне мог бы составить конкуренцию магнитофону в комнате Билли… На дальней стене в комнате висела картина, изображающая поединок святого Георгия с драконом. Поединок не на жизнь, а на смерть…

Кейн остановился. Нет, пройти мимо этой комнаты, даже не заглянув в нее, — это было выше его сил. Быстрыми, бесшумными шагами он приблизился к картине, завороженный злобной мощью и силой дракона.

Пройдя еще немного, Шелли вдруг поняла, что Кейн отстал где-то позади и она уже какое-то время идет одна. Она обернулась: его и впрямь нигде не было.

— Кейн! — позвала она.

— Я здесь! — послышался его голос. Шелли вернулась назад, в библиотеку — свою любимую комнату. Словно прикованный, стоял Кейн перед картиной, изображавшей святого Георгия, борющегося с драконом. Казалось, Ремингтон просто не в силах оторваться от созерцания мощной, злобной силы и красоты дракона, бьющегося со святым в смертельной схватке. А в руке Кейна подскакивала, подергиваясь во все стороны, кружевная наволочка с несчастным Сквиззи.

— А Сквиззи-то становится все более нетерпеливым, — заметила она.

С явной неохотой Кейн оторвался от полотна.

— Я всегда мечтал иметь собственного дракона, — объяснил он, поворачиваясь к Шелли.

— Ну, пожалуй, этот был бы слишком опасным для роли любимого домашнего питомца, — улыбнулась Шелли.

Кейн улыбнулся ей в ответ — лениво, медленно и очень уж по-мужски:

— Но в этом-то и вся прелесть…

Он успел заметить, что Шелли едва не рассмеялась, но успела скрыть свою реакцию на его слова, быстро отвернувшись. Это женское понимание, хитринка в уголках губ, очаровательно изогнутых в улыбке, Зажгли его кровь, словно глоток хорошего виски.

Они вместе вернулись в коридор и направились к оставшейся, последней в доме Шелли анфиладе комнат. Запах цветов был здесь еще сильнее — к нему примешивались запахи травы, растущей перед домом, и чапарали. Это сочетание яркой, пышной летней зелени и какой-то тайны, жившей в доме Шелли, не могли оставить Кейна равнодушным. То же было свойственно и характеру женщины, идущей с ним рядом, — умение завлекать и в то же время осторожность, осмотрительность.

— Думаю, это здесь, — сказала Шелли. Он не стал спрашивать ее, что значат «это» и «здесь». Он просто наслаждался дразнящими ароматами цветов, долетавшими сюда через открытые окна и наполнявшими всю комнату.

Это была спальня.

Сердце Кейна учащенно забилось при мысли о том, как, должно быть, восхитительно было бы получить приглашение провести здесь ночь вместе с Шелли… Однако он постарался отвлечься от этих мыслей и подумать о чем-нибудь другом. О чем угодно другом. Однако это было не так-то легко. Все его тело напряглось от страстного желания обладать Шелли, словно сам он был не взрослым мужчиной, а каким-нибудь неопытным мальчишкой-подростком.

«Лучше внимательно осмотри ее комнату, — язвительно сказал себе Кейн. — Думай о комнате, не о женщине…» Он старался дышать медленно и глубоко.

И через несколько мгновений ему это удалось.

Окно комнаты, выходившее на запад, занимало почти всю стену, и казалось даже, что находишься не в комнате, а в саду. Расположенные напротив раздвигающиеся зеркальные двери, ведущие в ванную, отражали вид сада, зрительно еще больше увеличивая пространство спальни.

В саду же фуксии всех форм и цветов — от бледно-розового до пунцово-алого — свисали яркими россыпями из подвешенных к стене дома корзин… Все здесь было увито сочной зеленью. С невысокого каменного холмика, искусно возведенного в саду, струился водопад. Вода лилась в небольшой плавательный бассейн йеправильной формы, устроенный так, что он напоминал по форме крохотное естественное озеро. Он был выложен каменными плитами, а вокруг росли заботливо посаженные полукомнатные-полудикие растения.

Звук падающих водяных струй соблазнительным шепотом приглашал окунуться в прозрачный водоем и, забыв обо всем на свете, отдаться расслабляющим потокам воды, вдыхая пьянящие ароматы цветов, мяты и дикой чапарали.

Кейн затаил дыхание при мысли о том, как он мог бы выкупаться здесь вместе с Шелли под ночным звездным небом… Он одернул сам себя и отвернулся, дабы не поддаваться сильному искушению.

И первое, что он увидел, — это кровать Шелли. Она была покрыта ярким пушистым покрывалом, цвета которого гармонично вторили нежным, сочным краскам сада. Часть потолка над кроватью была прозрачной, и создавалось впечатление, что ты находишься под открытым небом.

Многое бы отдал Кейн за то, чтобы растянуться на этой кровати, сжимая в объятиях Шелли!

Однако непрерывно дергающаяся, извивающаяся во все стороны у него в руке кружевная наволочка напомнила ему, кто он такой и для чего, собственно пришел сюда, в спальню этой самой удивительной женщины на свете.

«Да, я здесь, к сожалению, вовсе не для этой цели, — подумал он. — И это минус… Но, Господи! Что за женщина! И как восхитителен ее дом!.. Это, бесспорно, плюсы… А как говорится, всего один минус на два плюса — это не так-то уж и плохо… И все же постарайся думать о чем-нибудь другом…»

Проходя мимо Кейна к стене, в которую был встроен небольшой шкаф-кладовая, Шелли нечаянно задела спутника. Она тут же обернулась и посмотрела на него так, как будто успела уже совсем забыть о его присутствии и теперь была весьма удивлена видеть кого-то в своей спальне.