Ящики шкафа для одежды, покрытого изысканной инкрустацией, были выдвинуты наружу, выставляя на всеобщее обозрение кучи носков и смятых теннисок. Покрытая навесом-балдахином кровать была не убрана. Бархатное постельное покрывало нежно-голубого цвета валялось, скомканное, на мягком белоснежном ковре, устилающем пол; на этом покрывале стояла пара порядком изношенных кроссовок с прочно въевшимися зелеными пятнами от травы.
В водруженном на грязный позолоченный столик стеклянном террариуме грелась на солнце черепаха величиной со здоровенное блюдо. На полу, в темном углу комнаты, стоял еще один террариум. Крышка его была приоткрыта, и он пустовал.
Дрожа от возбуждения и любопытства, Шелли внимательно разглядывала комнату. Наконец-то она нашла в этом доме человека, который идет по жизни с гордо поднятой головой, ничего ни от кого не скрывает и не хочет скрывать. И не нуждается ни в каких ярлыках и табличках.
Одна-единственная комната, где живет единственная личность, работать с которой будет сплошное удовольствие.
«Сейчас ведь так мало подобных людей, — с грустью подумала Шелли. — Независимо от возраста — их очень мало. А человеку, который здесь живет, я дала бы между где-то двенадцатью и восемнадцатью годами… Почти ребенок».
Она с одобрением взглянула на компьютер, стоявший на изысканном бюро. Коробки с дискетами громоздились на сложенных в кучу комиксах и книгах, среди которых явно преобладала научная фантастика. На двери стенного шкафа висела афиша, изображающая сцену из «Звездных войн» — старого сериала. Телевизор с видеоприставкой опутывали бесчисленные провода. Вокруг в беспорядке валялись кассеты и пульты дистанционного управления.
Довершал всю эту картину стереомагнитофон с огромными колонками — должно быть, они усиливали звук так, что его вполне мог бы слышать сам Господь Бог.
Шелли уже начала составлять в уме список основных деталей, которые она с удовольствием добавила бы; к интерьеру комнаты. Прежде всего она вспомнила картину, висящую сейчас в ее собственном доме, — современное полотно, изображающее поединок святого Георгия со змеем. Она бы прекрасно сочеталась с изображающими варваров постерами и валявшейся повсюду научной фантастикой. Эта картина, казалось, излучает силу и загадочность, описывает поединок добра и зла, жизни и смерти — одним словом, все те крайности, зачастую опасные и кровавые, которые так обожают подростки.
Кроме того, при виде изображенного на полотне дракона у кого угодно независимо от возраста и характера волосы встали бы дыбом от страха. Могучие мускулы чудовища отливали золотистым металлическим блеском, злые глаза горели, как алмазы, а острые зубы и когти лап несли в себе смерть. Сразу было видно, что святой Георгий борется не на жизнь, а на смерть…
«Несомненно, эта картина очень подошла бы сюда, — решила Шелли. — Однако мебель в стиле Людовика Четырнадцатого отсюда нужно непременно убрать. И точка. Хотя… вся эта цветовая гамма… В принципе можно найти даже приемлемое сочетание всего этого великолепного, просто восхитительного беспорядка с меблировкой а-ля Джо-Линн».
Мысленно Шелли уже начала работать, постоянно помня об ограничениях, заранее оговоренных клиентом. Используя голубой, белый и золотой цвета, которые преобладали в предыдущих комнатах, можно было бы найти вариант относительно плавного перехода от французской изысканности к этому варварскому великолепию, сделав цветовую гамму более насыщенной и интенсивной. А позолота пусть перейдет в неброский металлический отлив, характерный для современной техники.
Эта мысль придала ей сил и решимости. Улыбаясь и радостно пританцовывая, Шелли еще раз обошла комнату. Царящий кругом беспорядок был на удивление искренним и даже уютным — он дышал жизнью. Освеженная этой новизной, Шелли вышла и по небольшому коридору направилась обратно в гостиную, теперь уже вполне готовая к выполнению желаний и замыслов своего заказчика.
Где-то рядом послышались голоса — свидетельство того, что она уже не одна в доме. Прислушавшись, Шелли различила профессионально поставленный голос бывшего ученика драматической школы, а ныне ее партнера по бизнесу Брайана Харриса. Он разговаривал с Джо-Линн Каммингс. Недавно та развелась с человеком, деньгам которого мог бы позавидовать сам легендарный царь Мидас (Мидас — легендарный фригийский царь. Согласно греческому мифу, Мидас был наделен Дионисом способностью превращггь в золото все, к чему бы он ни прикасался.). Легкий, негромкий — что-то, среднее между шепотом и вздохом — голос Джо-Линн полностью соответствовал меблировке в стиле Людовика Четырнадцатого.
В самом конце коридора, проходя мимо огромного зеркала в позолоченной раме, Шелли мельком взглянула на свое отражение. В свои двадцать семь она научилась трезво, без всяких иллюзий оценивать себя, как, впрочем, и других представителей человечества, включая мужчин.
Особенно мужчин.
Пять лет назад Шелли развелась с мужем и с того времени привыкла смотреть как на себя саму, так и на происходящее вокруг без всяких розовых очков. Поняв, чего она хочет от себя и от жизни, Шелли с головой ушла в работу. Теперь у нее было собственное дело, и всего она достигла исключительно благодаря своим навыкам, талантам и дисциплине. Всеми своими успехами она была обязана только самой себе — и больше никому.
В частности, никому из мужчин.
— А, вот и ты, — обратился к ней Брайан. — Джо-Линн как раз говорила мне о греческих статуях, которые она недавно видела в Лувре.
Ее младший партнер по бизнесу — светло-пепельный блондин — был чуть выше ее ростом. Стройный и такой же, как она, худощавый и изящный.
Красота недавно упавшего с небес на грешную землю ангела сочеталась в нем с деловыми качествами, с которыми он явно не пропал бы и в преисподней.
У Шелли были с ним хорошие деловые отношения. В конце концов Брайан сумел понять, что к ней гораздо выгоднее относиться исключительно как к деловому, а не сексуальному партнеру.
— Представь себе, Сара Маршалл убедила Джо-Линн в том, что у тебя исключительный талант подбирать людям нужные вещи и произведения искусства для их домов, — встретил он Шелли радостной тирадой.
— Простите, что заставила вас ждать, миссис Каммингс, — обратилась Шелли к его собеседнице. — Мне нужно было осмотреть дом. Как обычно, Брайан выполнил свою работу превосходно — надеюсь, все ваши желания выполнены?
— О, прошу вас, зовите меня просто Джо-Линн. Когда я слышу «миссис Каммингс», это напоминает мне о матери моего бывшего мужа. Ужасная женщина…
— Джо-Линн, — повторила Шелли. Она протянула руку и пожала маленькую, но оказавшуюся на удивление сильной ладонь Джо-Линн.
Однако это оказалось, пожалуй, единственным, чему можно было бы удивиться, общаясь с этой женщиной. Она была именно тем, что любой и ожидал бы увидеть после осмотра меблировки и декора, выбранных Джо-Линн для снятого ею дома.
Весь внешний вид Джо-Линн должен был настойчиво напоминать окружающим об огромном состоянии ее бывшего мужа. Выкрашенные по последней моде волосы, сверхмодные одежда, чулки, туфли, макияж и даже цвет выбранного лака для ногтей составляли единый ансамбль. К сожалению, все это она объявит устаревшим, как только почта доставит ей свеженький журнал мод с другого побережья Америки.
Однако несмотря на все это, Джо-Линн была ослепительно красива. Светло-рыжие волосы, гладкая кожа нежного оттенка, зеленые глаза, изумительная фигура — этому могла бы позавидовать любая из профессиональных манекенщиц.
— Послушай, Кейн, — произнесла Джо-Линн, оборачиваясь, — это…
Никого не увидев, она раздраженно фыркнула и огляделась по сторонам. По-видимому, слишком поздно она обнаружила, что в комнате нет никого, кроме нее самой, Брайана и Шелли.
— Куда же он делся? — недовольно проворчала она и громко позвала: — Кейн!
Шелли терпеливо стояла на своем месте, ожидая услышать ответ откуда-нибудь из другой час» дома.
Тишина.
Внезапно глаза Джо-Линн расширились. Она смотрела куда-то через плечо Шелли.
