Она не ждала от меня ответа, только долго просила прощения, а затем так же тихо ушла. Впервые за долгие годы её слова и слёзы были искренними.

Спустя три дня я, наконец, очнулась в нашей с Финистом спальне, со спящим в кресле мужем и Алом под боком.

Стоило мне пошевелиться, как Финист мгновенно очнулся и оказался рядом.

— Как ты? — спросил он, взяв мою ладонь, и я слабо улыбнулась. Чувствовала я себя нормально, если не считать боли в пораненных руках.

— Хорошо, — я улыбнулась ему, позволяя поверить — всё действительно хорошо. — Ты в порядке?

— Как видишь. Вран передал мне немного сил. Всё-таки катакомбы — редкостная гадость. Такое ощущение, что там из меня душу вынули.

— У меня тоже, — я вздрогнула от воспоминаний, и Финист переплел наши пальцы, создавая ощущение умиротворенности и защиты.

— Что с Сирином и Михаэлем?

— Ну, второго ждет суд и, вероятно, смертная казнь…

— А кронпринц?

— По официальной версии кронпринц скончался от тяжелой и затяжной болезни, — криво усмехнулся Финист.

— А по неофициальной? — уточнила я шепотом. Ал крепко спал, и я боялась разбудить его нашими разговорами.

— Лопнул от переизбытка магии, — признался муж. — Даже тела не осталось. Завтра будут хоронить пустой гроб. Зато со всеми почестями.

— Он их не заслужил, — я вспомнила заклинательницу огня, ставшую невольной жертвой, вспомнила страх в глазах Милы…

— Он мертв, и это главное, — прервал воспоминания Финист, а затем поправил подушку, на которой я лежала, и, ловко перебравшись через меня, лег позади, обняв за талию. — Отдохни еще немного. Теперь всё будет хорошо, — пообещал он, выдыхая слова мне в шею.

В этот раз я нисколько не сомневалась, что он прав.

Год спустя

Башня мага возвышалась над остальными зданиями квартала мрачной черной скалой. За счет остроконечного шпиля, с сидящим на нем чугунным вороном, она казалась ещё выше. В узких бойницах можно было разглядеть винтовую лестницу, а буйные кусты шиповника создавали природную ограду. Шипы словно говорили желающим навестить старого шептуна: «А ну-ка, попробуй, пройди!»

Однако кое-кто проходить умудрялся. Из верхнего окна полыхнуло пламенем, и раздавшаяся следом громкая ворчливая ругань невольно заставила меня улыбнуться. Звонкий девичий голос что-то бойко доказывал старику, а затем огонь снова вспыхнул, но уже не такой яркий.

— Кажется, Вран нашел себе ученицу под стать, — фыркнул Финист, прислушиваясь к крикам вместе со мной.

— Ну, характер у них обоих не сахар, — по привычке заступилась я за младшую сестренку. С тех пор, как её не взяли в Академию из-за недостатка контроля, Алёнушка тренировалась дни напролет, чтобы в следующем году обязательно поступить и утереть всем нос. Правда, она не только ради тренировок осталась в Столице. Помогая бывшему наставнику восстанавливать башню, а после, по-дружески заходя в гости, я всё чаще замечала, что неподалеку от башни стал прогуливаться Святослав. А сестрица выбирала лучшие наряды и подолгу крутилась перед зеркалом, наряжаясь на учебу, как на праздник.

— Может, ну, его, это приглашение? Пусть отец сам занесет, — Финист с сомнением посмотрел на содрогающуюся от магии башню, но я качнула головой.

— Василиса обидится. Я обещала, что передам приглашение лично в руки.

— И почему моя жена такая добрая? — Финист притянул меня к себе, ласково целуя в нос, и я улыбнулась.

— Наперегонки? — предложила я, показывая на верхнее окно башни. — Победитель получает поцелуй.

— Беспроигрышный вариант, — рассмеялся муж, и в тот же момент с моих рук вспорхнул пестрый сокол.

— Эй, так нечестно! — закричала я в ответ и пушистой сипухой взлетела следом.

КОНЕЦ

Третью неделю в столице стояла невыносимая жара. Мостовая нагрелась так, что камни обжигали даже через обувь, и идти по ним было невыносимо. А уж если застыть на месте, чтобы привстать на носочках, заглядывая за живую изгородь, то вовсе начнешь пританцовывать от жара под ногами!

— Ты ведь не высматриваешь, что украсть? — окликнул Ала звонкий голос, и тот отпрыгнул от изгороди, со смущением обернувшись.

Юная черноволосая красавица, которую он так надеялся увидеть, бойко смотрела на него, а её синие глаза смеялись.

Мила возвращалась с рынка и несла в руках тяжелую корзину с овощами. В светло-голубом сарафане и белоснежной рубашке с длинными рукавами и воротничком под горло, она смотрелась странно среди множества легкомысленно одетых горожанок, пытающихся оголиться и хоть так избавиться от жары.

— Вообще-то, я за цветами. Но не прочь украсть несколько минут твоего времени, — лукаво улыбнулся Ал в ответ и едва заметно покраснел, когда девушка, наклонившись, приветственно поцеловала его в щеку. У них давно выстроились теплые отношения, и Мила относилась к нему как к другу или младшему брату. Сам же он испытывал к ней совершенно не родственные чувства, но не признавался в том, боясь отказа.

Ал знал Милу с самого детства, они частенько играли в её саду и вместе учились колдовать. Из-за темного ритуала, который провели над Милой в детстве, магия ее была нестабильной, и мачеха Ала — Лада — учила девочку волшебству, порой приводя с собой на эти занятия и пасынка.

Небольшая разница в возрасте не стала помехой дружбе. Напротив, Мила быстрее пришла в себя, глядя на то, как у её младшего товарища колдовать выходит не хуже, чем у неё. Из-за того, что дар Милы был нестабилен, а иногда и вовсе засыпал, двери Академии магии были для неё закрыты, но это не помешало ей проштудировать кучу книг и научиться пользоваться своей силой, как обычный маг. Пусть и не в полной мере — но девушке удавалось колдовать.

— Я соскучилась. Ты давно не заходил. Работа? — Мила открыла калитку, приглашая Ала зайти.

Вместе они прошли по утоптанной тропинке, вдоль которой росли колокольчики и ромашки, и цветы приветливо качали своими головками им вслед, источая дивный аромат. Магия, которую использовала девушка, позволяла её саду выдерживать угнетающую жару, поэтому желающих приобрести цветы было немало. Но большая часть покупателей появлялись под вечер, перед свиданиями. Так что вырвавшийся на обед Ал удачно подгадал время, чтобы побыть с девушкой вдвоём.

— Подожди, я только корзину занесу, и ты всё расскажешь, — Мила скрылась в доме, оставив после себя сладкий запах цветов, и Ал с трудом согнал с лица глупую улыбку.

Он давно и безнадежно влюбился в эту прелестную садовницу — отрицать это было бы бессмысленно.

Мила вернулась быстро, заодно она вынесла кусок вишневого пирога и кружку кваса, которую Ал опустошил за миг. Парень зажарился ждать подругу на таком солнцепёке, но не видеть Милу так долго было ещё мучительнее.

— Работы много. Я ведь новичок, только полгода на службе. Так что отдыхать мне не дают, — с аппетитом поедая пирог, рассказывал Ал, устроившись вместе с Милой под сенью ясеня.

Девушка любила это дерево, и они с Алом часто проводили время, сидя под его широкими ветвями и разговаривая, укрытые густой листвой, как шатром.

— Я слышала от Лады, что ты недавно поймал какого-то опасного бандита.

— Мама вечно преувеличивает. Обычный вор. Просто у него с собой амулеты были, потому стражникам было трудно его схватить, — Ал запустил пальцы в короткие волосы, взлохмачивая их. — Слушай, я ведь к тебе по поводу мамы и зашел. У них с отцом завтра годовщина свадьбы, хочу цветы подарить…

— Ох, пойдем тогда, я тебе подберу самый лучший букет! — Мила подскочила, схватив его за руку, и повела по саду, показывая распустившиеся цветы.

Её ладошка была такой горячей и маленькой, что Ал боялся сжать её чуть сильнее, а ведь ещё недавно Мила была выше его ростом. Но за последние два года он вытянулся, раздался в плечах, а юношеский голосок сломался, превратившись в приятный баритон. Ал вырос в красивого мужчину, и многие девчонки приглашали его на вечерние танцы на площади, а после позволяли оставлять сладкие поцелуи на губах. Да только радости от тех встреч не было, потому что перед взором у Ала стояла лишь одна красавица. Которая, казалось, совершенно не замечала, что он вырос.