Увидев здесь, в Фар Мэддинге, да еще в поношенной одежде, человека, который претендовал на королевский трон Кайриэна, Ранд поразился, но не отвел взгляда Фейна, и меч его был направлен в сторону бывшего торговца. Приспешника Темного, и даже хуже, как когда-то давно его охарактеризовала Морейн. Слепящая боль заставляла Ранда спотыкаться, но он все равно наступал на Фейна, не обращая внимания на топот ног и звон стали у себя за спиной, точно так же не вслушиваясь в стоны Льюса Тэрина. Фейн скакал и метался, пытаясь подобраться ближе, чтобы пустить в ход кинжал, которым нанес когда-то Ранду неисцелимую рану, и то и дело приглушенно сыпал ругательствами, когда клинок Ранда вынуждал его отступить. Неожиданно Фейн повернулся и побежал куда-то в глубь дома.

Едва Фейн выскочил из комнаты, страдания Ранда уменьшились до слабой боли, но двинулся он следом за тщедушным человечком тем не менее осторожно. И уже в дверях заметил, что Фейн вовсе не собирается прятаться. Он поджидал Ранда у ведущей вниз лестницы, сжимая в руке кривой кинжал. В головке рукояти кинжала, отражая свет ламп, стоявших на столах в лишенной окон комнате, мерцал крупный рубин. Стоило Ранду ступить за порог, как огонь и лед принялись терзать его тело с новой яростью, и он почувствовал, что сердце едва не разрывается в клочья. Он мог держаться прямо только ценой огромного усилия, на одной железной воле. Сделать шаг вперед казалось и вовсе невозможным, но Ранд сделал его, а потом и еще один.

– Я хочу, чтобы он знал, кто его убил, – брюзгливо заскулил Фейн. Он злобно глядел на Ранда, но разговаривал, казалось, сам с собой. – Я хочу, чтобы он знал! Но если он умрет, то перестанет досаждать мне в снах. Да. Тогда он перестанет в них являться, – и с улыбкой Фейн поднял вторую, свободную руку.

По лестнице поднялись Торвал и Гедвин, неся переброшенные через руку плащи.

– Я говорю, что мы и близко не подойдем к нему, пока я не буду знать, где остальные, – ворчал Гедвин. – М’Хаель убьет нас, если...

Не думая, Ранд повернул запястья в «Рассечении Ветра», а потом сразу же провел «Раскрытие Веера».

Иллюзия вернувшихся к жизни мертвецов исчезла, и Фейн с воплем отскочил назад, по лицу его побежала кровь. Вдруг он склонил голову, как будто к чему-то прислушиваясь, и через миг, обрушив на Ранда вопль бессловесной ярости и злобы, сбежал вниз по лестнице.

Гадая, что на него нашло, Ранд шагнул было следом, но тут Лан поймал юношу за локоть.

– Овечий пастух, на улице перед домом полным-полно Стражи. – На куртке Лана, слева на боку, темнело влажное пятно, но меч его был в ножнах, что ясно говорило о том, кто оказался более искусным в том танце. – Если уходим, самое время выбираться на крышу.

– В этом городе человеку с мечом даже по переулку не пройти, – проворчал Ранд, пряча оружие в ножны. Лан не засмеялся, впрочем, он вообще смеялся редко, разве только с Найнив. Внизу под лестницей поднялся шум, послышались крики. Возможно, Уличная Стража схватит Фейна. Воможно, его повесят, найдя наверху трупы. Малая кара за все его злодейства, но придется смириться. Не в первый раз Ранду приходилось поступать вопреки своим желаниям.

Забравшись на чердак, Лан подпрыгнул, ухватился за край люка, подтянулся и вылез на крышу. Ранд не был уверен, что сумеет проделать то же самое. Нестерпимая боль ушла вместе с Фейном, но ощущения были такие, словно его долго били по боку топорищем. Он еще собирался с силами, когда в люк заглянул Лан и протянул руку.

– Может, овечий пастух, они наверх и не сразу поднимутся, но зачем нам их дожидаться?

Ранд ухватился за руку Лана, тот потянул его вверх, и, зацепившись за край люка, юноша выполз на крышу. Низко пригибаясь, они добрались по мокрому шиферу до задней части здания, потом начали короткий подъем к коньку крыши. Несмотря на стражников на улице, была еще надежда уйти незамеченными, особенно если удалось бы подать Найнив сигнал, чтобы она как-нибудь отвлекла возможную погоню.

Ранд добрался уже до гребня крыши, как позади раздался неприятный скрежет – сапог Лана соскользнул с шиферной плиты. Извернувшись, Ранд схватил Лана за запястье, но Лан потянул и его своей тяжестью вниз по скользкому серому скату. Тщетно оба старались зацепиться свободной рукой за какой-нибудь выступ, за край плиты, за что угодно. Ни один не проронил ни звука. Ноги Лана соскользнули с крыши, потом он съехал целиком. Ранд ухватился-таки за что-то пальцами; за что, он не знал и знать не хотел. Его голова и одно плечо свесились с крыши, и Лан, которого он держал за руку, повис на высоте десяти шагов над примыкавшим к дому переулком.

– Отпусти, – тихо произнес Лан. Он смотрел вверх на Ранда, взгляд его был тверд и холоден, на лице ничего не отражалось. – Отпусти.

– Когда солнце станет зеленым, – ответил Ранд. Если удастся чуть-чуть подтянуть Стража, чтобы тот сумел ухватиться за карниз...

То, за что он держался, с резким хрустом обломилось, и переулок устремился им навстречу.

Стараясь не слишком выделяться среди прохожих, Найнив следила за переулком рядом со свечной мастерской. Положив обратно на лоток уличной торговки моток зеленой тесьмы, она сунула руку опять под плащ, придерживая плотную ткань, чтобы ветер не распахивал полы. Плащ был лучшего качества, чем у проходивших мимо людей, но простой, без всяких вышивок, и не привлекал ненужного внимания. Зато пояс обязательно притянул бы к себе все взгляды. Женщин с драгоценными украшениями на улице Синего Карпа встретишь нечасто, и у коробейников они обычно ничего не покупают. Она перерыла всю тесьму и ленты, и стоявшая с лотком тощая торговка морщилась от ее придирчивости, но Найнив уже и так успела купить у других торговцев три куска тесьмы, два отреза лент и пачку булавок – чтобы не торчать тут без причины. Булавки всегда пригодятся, но что делать с остальным, она понятия не имела.

Внезапно Найнив услышала на улице какой-то шум; в той стороне, где торчала караульная вышка, раздался перестук трещоток Уличной Стражи. Трещотки стучали все громче. Стражник полез вниз со своего насеста. Прохожие возле вышки повернули головы, глядя на пересечение улиц Синего Карпа и еще какой-то, а потом люди, прижимаясь к стенам домов, кинулись врассыпную, когда показались бегущие стражники, размахивавшие над головой деревянными трещотками. Это не был патруль из двух-трех человек – по улице Синего Карпа топал сапогами целый отряд солдат в доспехах, и к этому потоку из боковой улицы присоединялись все новые и новые стражники. Тех, кто не успел отбежать в сторону, они отталкивали прочь; один прохожий, не удержавшись, свалился им под ноги. Стражники, ни на миг не замедлив шага, пробежали по упавшему.

Бросилась прочь и торговка лентами, рассыпав половину товара с лотка, и Найнив оказалась не менее быстра и прижалась к каменному фасаду рядом с испуганной женщиной. Стражники, чей поток щетинился, словно еж колючками, ловчими шестами и боевыми посохами, задевали женщин плечами, таща их вдоль стены. Коробейница закричала, когда лоток вырвался у нее из рук и исчез под сапогами, но солдаты Стражи глядели только вперед.

Когда мимо пробежал последний солдат, Найнив обнаружила, что ее оттеснили на добрый десяток шагов от того места, где она стояла. Торговка лентами, потрясая кулаками, сердито прокричала что-то вслед стражникам. Найнив же, торопливо приводя в порядок сбившийся плащ, и не думала кричать на кого-то. Ей было чем заняться, например, она почти уже решила...

Вдруг у нее перехватило дыхание, словно ее окунули в холодную воду. Вся толпа стражников, числом около ста, остановилась, солдаты перекрикивались, как будто не зная, что делать дальше. И остановились они перед сапожной мастерской. О Свет, Лан! И Ранд, конечно, Ранд, но первая и главная ее мысль была о том, кого она любила всем сердцем, – о Лане.

Она заставила себя вздохнуть. Сто человек. Найнив прикоснулась к поясу, к обвивавшему ее талию Колодезю. В нем оставалось меньше половины запасенного саидар, но, пожалуй, хватит. Должно хватить, хотя она пока и не знала, на что именно. Поглубже натянув капюшон, Найнив направилась к солдатам Уличной Стражи, столпившимся возле сапожной мастерской. Никто на нее не смотрел. Она могла бы...