Парикмахер закончил стрижку и приложил к щекам Кантона горячее полотенце. Марш прикрыл глаза. Тепло приятно растекалось по телу. Пока брадобрей взбивал пену для бритья, Марш наслаждался. Он совершенно отключился от происходящего.

Целые десятилетия он не позволял себе ничего подобного. А теперь? С каждым днем он становится все менее осторожным, превращаясь в обыкновенного обывателя. Обыкновенного. Неужели он и в самом деле хочет быть обывателем? Может ли он вести размеренную жизнь?

И Марш подумал о Квинне Девро. Кантон послал «золотой чете» приличную сумму на их благотворительные начинания и получил письмо с благодарностями и предложение посетить их еще раз. После той китайской пытки, которая респектабельно именовалась чайной церемонией, вторичное приглашение смахивало на акт мазохизма. Но в чете Девро было нечто родственное душе Кантона. Они, несомненно, сталкивались с насилием. Марш чувствовал это. И если Девро сумел легко войти в общество и полноценно зажил жизнью рядового гражданина, он, Кантон, тоже сможет это сделать. Если только исчезнут эти проклятые газетенки. И если Кэт сможет примириться с его прошлым. Настоящее не раскрывало своих объятий Кантону, но если другие люди могут наслаждаться жизнью, сможет и он. Боже! Как он устал ходить по краю пропасти! Ему нужна передышка. И отдохнуть от волнений и опасностей он хочет вместе с Каталиной Хилльярд.

Парикмахер закончил бритье, освежил Маршу лицо и застыл в ожидании. Марш благодарно кивнул и вручил мастеру два серебряных доллара, получив в ответ приветливую улыбку и приглашение заходить еще. Марш кивнул, не пускаясь в объяснения, что часть денег — компенсация за украденную газету. Крепко держа ее под мышкой, Марш направился в «Славную дыру», а в душе продолжали цвести незабудки.

Кэт делала вид, что не замечает беспокойно-вопросительных взглядов Тедди. Ей надо было чем-то занять себя, и она помогала ему обслуживать клиентов. Сегодняшнее утро было утром сплошных потерь.

Бут Темплтон был занят расследованием, и его не оказалось на месте, когда она зашла в агентство. Оставалось надеяться, что он отлучился по ее делам. Она оставила документы, касающиеся купли-продажи салуна, и передала через клерка просьбу проверить законность брака, заключенного между Лиззи Джонс и Джеймсом Кэхуном в 1857 году в Натчесе-под-Холмом, Миссисипи. Каталина полагала, что сделать это просто, надо только связаться с филиалом агентства в ближайшем к Натчесу большом городе.

С каждой минутой она укреплялась в своих подозрениях насчет Кантона. Воображение ее то и дело рисовало картины, как Джеймс входит в «Славную дыру» и что там происходит дальше.

Итак, она суетилась за стойкой. Она не будет унижать себя и не пойдет больше в «Славную дыру». Если Кантон получил деньги, он найдет ее сам. В конце концов, «Серебряная леди» — его салун. Но как сообщить об этом Тедди?

Время перевалило за полдень, когда вошел Кантон. Каталина, занятая протиранием посуды, заметила его в зеркале. Она едва успела перевести дух, как он огромными шагами приблизился к стойке.

Кантон только что подстригся и благоухал, как парфюмерная лавка. Ни один мужчина не выдерживал сравнения с Кантоном. Сейчас в его лице было что-то тревожное.

— Мисс Кэт, — с обычной насмешливостью приветствовал он ее, но что-то необычное было и в тоне его приветствия.

Кантон обвел внимательным взглядом зал, как будто ища кого-то, и лишь затем снова обернулся к Каталине.

— Мистер Кантон, — в тон ему ответила Каталина. — Чем обязана «Серебряная леди» такой честью?

И, сцепившись взглядами, они застыли в немом поединке. Кэт мечтала увидеть знак в его лице, что она может доверять ему.

Сердце Марша забилось сильнее. Ему хотелось перегнуться через стойку и поцеловать ее. Господи! Как ему хотелось, чтобы она доверяла ему.

— Не можем ли мы поговорить где-нибудь?

Кэт сразу подумала о своей комнате, но поняла, что они вдвоем станут объектом слишком пристального внимания. Впервые она пожалела о том, что у нее нет отдельного кабинета.

— Может быть, поговорим у меня? — предложил Кантон, и в глазах его появилась двусмысленность.

Каталина медлила. Зная, как сильно она поддается обаянию Кантона, женщина не хотела подниматься к нему в комнату. Но ей хотелось разузнать побольше об отношениях между Кантоном и Кэхуном, и она согласилась. Марш предложил ей руку, но Каталина сделал вид, что не заметила ее, и направилась к двери впереди него. Остановившись рядом с Тедди, она шепнула:

— Я вернусь через несколько минут.

В «Славной дыре» посетителей было чуть больше, чем в «Серебряной леди», может быть, из-за игровых автоматов. Надо будет тоже поставить такие, подумала Каталина, и только потом вспомнила, что «Серебряная леди» больше ей не принадлежит.

Войдя в салун, Каталина немедля направилась в комнату Кантона. В горле у нее пересохло, дыхание замерло. Каталина пребывала в пространстве между страхом и надеждой.

Когда они вошли, Вин зарычал и не переставал рычать, даже когда женщина наклонилась, чтобы погладить его.

— И он не пытается выскользнуть на улицу?

— Я вывожу его на прогулки. Чаще всего по ночам. Кажется, он понимает, что здесь он в безопасности.

Кантон сказал это небрежно, как бы не заботясь о собаке, но Каталина знала, что это не правда.

— Неужели? В безопасности?

— Вы хотите убедиться, что вы тоже в безопасности? — улыбаясь, спросил Кантон. Голос его звучал мягко. Она купалась в звуках его голоса.

Лучезарный Люцифер! Помоги!

— Не думаю, чтобы кто-нибудь мог чувствовать себя в безопасности рядом с вами, — ответила Каталина.

Кантон поймал взгляд Каталины, красноречиво устремленный на бюро, достал из внутреннего кармана пачку денег и протянул женщине.

Принимая деньги, Каталина коснулась пальцами его руки и вся вспыхнула. Взглянув на Кантона, она обнаружила, что глаза его изменились: они больше не были зеркальными. Они были глубокого серого цвета, каким бывает небо перед грозой. И в них бушевала страсть.

Кантон сделал шаг вперед, и Каталина выронила деньги. Она чувствовала головокружительный запах свежего одеколона, и ей смертельно захотелось прикоснуться к его гладко выбритой щеке. Она почувствовала его дыхание, теплое и быстрое. От его близости Каталине показалось, что даже лоно ее раздвинулось с готовностью принять наслаждение.

Руки у нее задрожали, по телу побежали мурашки. Но она все еще сопротивлялась его захвату.

Я всегда плачу за услуги, дорогая.

Может быть, того же он ждал и от нее? Платы?

Она думала одно, а руки уже скользили по его мягкой кожаной куртке.

Чувства. Так много чувств сразу.

Кантон нагнулся и накрыл ее губы своими губами. Он соблазнял ее, увлекал в мир наслаждений, очаровывал. Нельзя ему отвечать. Она не хочет играть роль кролика, прыгающего в пасть питона, или овцы, жалобно блеющей перед волком. Она не хочет… она не доверяет… она не…

Но он уже затянул ее в иное измерение, где не было логики, не было слов, где правили чувства и желания. Марш обнял и притянул ее к себе. Как прекрасно она себя чувствовала!

Кантон не собирался заниматься с ней любовью, по крайней мере сегодня. Но в тот самый момент, когда он увидел ее в «Серебряной леди», он понял, что произошло что-то дурное. Каталина подозрительно смотрела на него с прежней враждебностью, и он судорожно перебирал в уме, что могло вызвать такую неприязнь. Вчера ему показалось, что они похоронили часть взаимных подозрений и недоверия.

Тем временем неведомые силы так и толкали их в объятия друг другу. Боже! Эти глаза! Он никогда не видел такого чистого зеленого цвета. Марш надеялся, что когда-нибудь они обратят на него свой взор с доверием, и боялся этого. Сможет ли она когда-нибудь примириться с его прошлым?!

Черт! Марш и сам не знал, сможет ли он смириться со своей прошлой жизнью. А что если газетки, вроде той, которую он подобрал в парикмахерской, никогда не исчезнут из его жизни?!