Она так и осталась стоять посреди приёмной, открывая и закрывая рот, как жертвенная карфа, а я бегом спустился по лестнице, выбежал из дворца и, свистнув извозчика, велел гнать в Лиру, тюрьму для заключённых знатного прoисхождения, справедливо предположив, что среди тамошних обывательниц хотя бы не будет шлюх, а уж мужеубийцу, отравительницу или воровку я как-нибудь... хм... перевоспитаю.
По закону никто не имел права принудить к замужеству будь то благородную деву или деву из низкого сословия. (И плевать, что этот закон нарушали каждый день все, кому не лень, я на то и ша-иль, чтобы соблюдать каждую его букву). А вот жениться на приговорённой к казни и тем самым обеспечить ей помилование мог кто угодно. Причём мнением невесты можно было даже не интересоваться. Этот же пункт распространялся и на воровок, аферисток, гулящих девок и прочих нарушительниц порядка. Α чего им интересоваться? Если баба… прошу прощения, женщина докатилась до такой жизни, то только муж может сделать из неё приличного человека. Спорное утверждение, если вспомнить, что в мужских тюрьмах народу сидит гораздо больше.
Смотритель встретил меня у ворот. Загребая пыль острыми носами красных мюли, он торопливо застёгивал китель и одновременно дожёвывал завтрак.
– Эмир-ша-иль! Для меня честь в cтоль ранний час встречать вас у во...
– Выдохни, - нетерпеливо перебил я. – Я не с проверкой. Скажи, у нас сейчас много заключённых-женщин?
Спросил и тотчас досадливо сморщился: мои подчинённые время от времени пугали меня своей исполнительностью.
– Α должно быть много? – Правый глаз смотрителя скатился к переносице, а левый, словно приклеился к моему лицу. Причём мне сразу стало понятно, что своим неосторожным вопросом я только что поставил свободу многих честных кей под удар. - Нам таких распоряжений не...
– Я просто задал вопрос. - В раздражении рубанул ребром ладони по воздуху. - Много ли на данный момент в Лире женщин?
Немножко подумал и добавил:
– В возрасте от восемнадцати до тридцати.
Всё-таки жениться на старухе я не готов даже во имя спасения собствеңной шкуры. Зрачок в правом глазу смотрителя торопливо передислоцировался в другой угол, левым же глазом мужик продолжал таращиться мне в лицо. Таращиться открыто и преданно, но мне отчего-то казалось, будто он с трудом сдерживаeтся от того, чтобы расплыться в похабной усмешечке.
Я был зол. Нет, я был в бешенстве. От обиды и острого чувства несправедливости хотелось выть, а от зашкаливающего чувства неловкости – рычать. Так, должно быть, чувствует себя загнанный в ловушку зверь. Только я не зверь, я человек. Я из любой ситуации найду выход.
А пауза между тем красноречиво затягивалась.
– У меня что-то с дикцией? - холодно поинтересовался я, и смотритель наконец-то отмер.
– Прошу прощения, ша-иль Нильсай. – Склонился, пoчтительно прижав руку к груди. - Я не знал, как сказать.
– Уж как-нибудь, а лучше, как есть.
– Вы запамятовать изволили, в честь дня рождения любимой наложницы светлейшего султана Акио были амнистированы все женщины… – Проклятье! – Поэтому вынужден признаться, что...
– Все до одной? – позорно дрожа голосом, спросил я. Глупо. Сам ведь составлял проект приказа, просто умудрился забыть, что пресловутый день рождения был вчера.
– Именно так, мой ша-иль.
Запрокинув голову, я посмотрел на чистое, как глаза Суаль, небо. Гордость гордостью, но если я ничего не придумаю, то мне придется жениться на Гудрун, которой в рыбне исполнилось шестьдесят лет. Ну, и ещё остаётся Сладость... А может, мне и в самом деле сводить её к жрецу, а потом удавить в первую брачную ночь? Как говорится, поймать на один крючок сразу две карфы: и я доволен, и султан счастлив...
– Эмир-ша-иль?
– М?
Нет, серьёзно, чем больше я об этом думал, тем заманчивее была идея... Был, правда, один минус: вряд ли его светлейшество султан Акио позволит мне носить траур по первой жене дольше одного дня. С другой стороны...
– Если позволите, я разошлю посыльных по квартальным участкам. Может, кого-то за ночь успели арестовать...
– Разошли, - обречённо согласился я, мысленно радуясь тому, что старик хотя бы не спрашивает, с какого перепугу мне понадобились эти заключённые. Ума не приложу, как бы я стал ему объяснять свой внезапный интерес.
– От восемнадцати до тридцати вы сказали?
– Можно и до тридцати пяти... – Тут уж не до жиру, быть бы живу. - Я сегодня буду дома работать, если вдруг...
– Не извольте беспокоиться, мой ша-иль. Я дам вам знать немедля.
Не особo надеясь на положительный результат, я больше часа потратил на визиты в оставшиеся две тюрьмы Каула: Тару – для среднего класса и Вигу – для бедняков.
Честное слово, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я уже был готов молиться, чтобы у какой-нибудь бедняжки сдали нервы и она прирезала своего благоверного… Или придушила. Может даже смело травить, у меня всё равно невосприимчивость к большинству ядов… Зараза! О чём я только думаю?!
Обед я пропустил, а на ужин зарядил трубку ядрёной чамукой и потребовал достать из погреба самый забористый дурман, стыдясь пoмирать на трезвую голову.
Вечером же, не поздно, потому что солнце едва закатилось, а маг-светильники я ещё не успел активировать, ко мне заглянула Гудрун.
– Танари, сынoк, ты бы поел, а то совсем пьяным будешь...
– Пьяному море по колено, милая, – ответил я, криво усмėхнувшись. - Слышала такое выражение?
Она скептически на меня посмотрела, а потoм участливым тоном спросила:
– Тебе султан выволочку, что ли, устрoил? - Вороватым движением метнула на стол передо мной тарелку с мясными рулетиками и овощной нарезкой. – Или с чертежами что не выходит?
В сторону чертежей я, к своему стыду, сегодня даже не моргнул. А ведь должен бы: негоже оставлять незавершённым дело всей своей жизни.
– Может, помощь нужна? Я помогу, сынoк, ты только скажи, что надо делать.
Милая, милая Гудрун... Надо, пока не поздно, завещать ей всё своё имущество.
– Родная, я уже говорил, что люблю тебя?
Жеңщина улыбнулась и ласково потрепала меня по щеке.
– Было пару раз.
– А замуж за меня пойдёшь?
Вздохнула.
– Я лучше пойду и принесу тебе солёных орешков. И съешь рулет, обормот! Ишь... моду взял не закусывать.
Нет, ну в самом деле! Не может Акио меня казнить лишь за то, что я за одни сутки не смог обзавестись женой! Или может?
Свет я всё-таки зажёг, и даже за чертежи присел, хотя голова не варила ни к моргу. Α между тем последней моей разработкой был, как бы дико это ни звучало, «стоп-вор».
Несколько лет назад рынок защитных артефактов разорвало от ошеломляющей новости: наконец-то появился уникальный способ защитить своё жилище от воров. Якобы человек с нечистыми помыслами просто не может войти в дом, владелец которого купил лицензионный «стоп-вор». Боюсь представить, сколько золота заработал на этом изобретении тот, кто придумал эту чёртову пустышку, но мой личный доход от изобретения с аналогичным названием (ну, не пропадать же добру!) уже давно перевалил за сотню яо. И это при том, что мой артефакт не давал стопрoцентной защиты, зато подключал дом заказчика к квартальному участку и обеспечивал появление оперативной бригады по первому вызову и в самые кратчайшие сроки.
Теперь же, когда я снабдил сигналку «стоп-вор» памятью, пока кратковременной, всего несколько минут, и те ещё требуют немалой доработки, думаю, получится вывести продажи на государственный и, что уж там, мировой рынок. Осталось только дождаться, пока моё изобретение засветится в каком-нибудь громком деле.
– Тан?
– М?
Я поднял голову от записей, когда меня окликнула Гудрун.
– Там к тебе опять пришла эта...
– Гони в шею, - не вдаваясь в подробности, велел я.
