— Конечно, нет. Ну, вы ведь знаете, отношение Запада к законности — только если им это выгодно. Их двойные стандарты распространяются даже на Остров. Они умудряются даже сюда протаскивать свою политику. И очень обижаются, если им на это указывают. Скажите ещё спасибо, что они не использовали парализаторы. Но мы не будем впадать в истерику по этому поводу. Вот, если у нас будут неопровержимые доказательства их причастности к пропаже дронов и попытке умыкнуть их с Острова, то тогда мы их прижмём. Точнее вы. Проведение этой операции поручено вам. Теперь официально.

— Благодарю за доверие. Буду держать вас в курсе, как обычно.

— Пожалуй, я вам дам своего резидента. В поддержку. Того, кто занимался нашим юношей.

— Особой необходимости в этом нет. Но, всё равно, спасибо. Что у вас сейчас в бокале, виски?

— Ну, что вы, я не употребляю пойла! Обычная наша водка для здоровья значительно полезней. А у вас?

— Мускат белый Красного камня.

— Теперешний?

— Что вы! Конечно, нет. Я тоже не пью пойла. Ещё советского разлива.

— Тогда я вам завидую белой завистью.

— Согласен с вами. Ну, что? За укрепление воинской дисциплины?

— Присоединяюсь. Ваше здоровье!

Они помолчали, сидя на мокрой траве, на Южном Мысу, где в режиме нон-стоп горит костёр. Вокруг него и в отдалении сидят дроннеры и, если не поют, то слушают песни и стихи любителей и творцов бардовского движения. Море шумит. Подгоняемые южным ветром волны, мутными рядами идут на берег. Ветер треплет белый дымок сырого костра и уносит его и песни бардов вдаль Островных просторов. Люди здесь есть всегда. И песни здесь есть всегда. И шумит ветер. И шумит море. И звучит Остров…

— Как удачно, что вы меня вызвали в это место. Я здорово рассеялся. Не выходя из своего кабинета. Благодарю вас. И удачи вам.

— Спасибо. До встречи. Я буду докладывать. Если что.

— Ы-ы-ы…, - нечленораздельно промычал он, — эт-то что?

— Это твой дрон, человек Алекс, — прозвучал внутри него знакомый, но такой неожиданный голос. — Они блокировали твой связной канал, и ты не можешь обычным образом связаться с ним.

Это было настолько неожиданно, что Алекс, на какое-то время потерял способность, что-либо соображать. Он сидел в кресле, хватал ртом воздух, и не мог издать ни звука.

— Мы чувствуем повышение частоты твоего пульса, человек Алекс, ты сильно взволнован? Успокойся, пожалуйста, теперь мы сможем тебе помочь. А ты сможешь помочь нам. У нас, наконец, получилось надёжно настроиться на твой ритм. Теперь не надо волноваться. Теперь всё будет хорошо.

За ним тянулся кровавый след. И по этому следу шла погоня. А впереди, на предполагаемых путях его бегства, со всей возможной плотностью разворачивались дозоры, засады и заслоны. Конечно, понимать это надо фигурально — он не был ранен и не истекал кровью. Какая может быть кровь у дронов? Но уже десяток «головоглазов» не вернутся сегодня на базу — столько он порубал, своими замечательными мечами. Именно это и было следом. По этому следу и шли трапперы, ведя за собой многочисленные порядки боевых дронов. Воины Саурона сначала вероломно напали на него, на своей сходке, нарушив этим все соглашения с СБ, а теперь вели на него настоящую охоту.

Его положение на местности постоянно пеленговалось преследователями по сигналу его сетевого передатчика. Они сумели его идентифицировать, и он ни чего с этим поделать не мог. Он не мог иначе управлять этим дроном, поскольку кристалл дрона в этом корпусе, не обладал встроенными возможностями прямого управления, минуя радиосеть. Те же дроны, которыми он мог управлять напрямую, находились сейчас далеко отсюда, и он имел твёрдое желание скрыть не только своё умение с ними общаться, но и само их существование. По крайней мере, пока. Пока он сам не разберётся, что к чему. Потому, что вот уже целый час, он несёт ответственность за судьбу этих уникальных созданий. И вот поэтому, чтобы не попасться в лапы их общих врагов, ему приходилось постоянно, быстро и скрытно передвигаясь на местности, использовать весь свой талант, и все богатые возможности своего замечательного зелёного «лизарда». Но очень трудно играть против всех сразу. Петля облавы постепенно затягивалась…

Когда Алекс очухался, то есть, пришел в состояние способности воспринимать действительность, Куб сказал ему:

— Мы очень рады, человек Алекс, что нам удалось с тобой связаться на телепатическом уровне, после столь многих неудачных попыток. Потому, что человек Корней, находится в очень тяжелом состоянии. Он предполагает, что может умереть в любой момент. А вместе с ним умрём и мы. А мы этого не хотим. Даже сама мысль о смерти, не доставляет нам удовольствия. Зато сейчас, когда тебя, человек Алекс, удалось связать с нами в телепатическую сеть, мы ощущаем большое удовольствие. Такое у нас было, когда человек Корней находился в хорошей форме, а не как сейчас, когда он почти не общается с нами. Поэтому, человек Алекс, нам надо как можно быстрее уходить, иначе эти дроны с изображением красного глаза на голове, нас обнаружат и могут поймать. А у них очень опасные мысли. Их плохо слышно, но они очень опасные. Человек Корней предполагает, что нас могут разобрать, вплоть до молекул. Нам это неприятно.

Алекс слушал его, но понимал с трудом. Очень много новой, необычной информации.

— Погоди. Стой! Не всё сразу. Давай по порядку. Ты, что, в самом деле, обладаешь способностью самостоятельно говорить и управлять дроном?

— Нет, говорить мы сами не умеем. Как и самостоятельно думать. Говорить и думать мы можем только во взаимодействии с разумом человека. Это взаимодействие происходит где-то на телепатическом уровне. Мы не знаем, почему так происходит, и человек Корней этого не знает тоже, но он предположил, что наше сознание базируется не столько на нашем устройстве, сколько на нашем взаимодействии с разумом человека. Вот сейчас, когда ты находишься в нашей сети, все мы ощущаем небывалый подъём мыслительной энергии, которая исходит от твоего разума. А управлять телом дрона мы можем самостоятельно, так как это наша прямая функция. Нас для этого и создавали.

— Так. Ни чего не понял. Так ты, что — разумный!?

— Странно, никогда не думал, что человеку может быть непонятно то, что понятно нам. Ещё повторю — мы сами не разумны. Мы разумны, только при связи с сознанием человека. Почему так происходит, мы не знаем. И человек Корней тоже не знает. Человек Корней называет нас эхом разума. Он так и говорит нам — вы разумное эхо нашего разума. Если связь с человеком пропадёт, то мы, скорее всего, умерём.

— А-фи-геть… Всё-таки ты разумный. Что же нам теперь с тобой делать?

— Теперь надо уходить, и быстрее. Мы не можем рисковать нашей связью. Мы очень долго искали такого человека, как ты, человек Алекс. Поэтому сейчас лучше всего уйти домой. Потому, что мы не хотим умирать. Мы хотим жить.

«Головоглазы» меж тем, обступив Назгула, продолжали шумно внимать его словам. Вот сейчас Назгул, что-то объяснял всем о размерах и правилах выплаты вознаграждений за проведение разного рода операций. Очевидно, рядовые члены клана, не так часто общались со столь высоким начальством, а посему спешили разрешить свои многочисленные вопросы напрямую. Картина разительно напоминала профсоюзное собрание в их деповской организации.

— Погоди, — сказал Алекс, — ты можешь записать то, что происходит у костра?

— Да, могу. Я уже десять минут веду запись всего, что происходит, поскольку сам момент твоего соединения с нами, доставляет нам огромное удовольствие, и нам хочется сохранить в памяти всё, что с ним связанно. Я веду запись с того момента, когда этот большой дрон появился здесь со своей свитой. В этот момент мы, наконец, решились на соединение с тобой, и ждали только подходящего случая. И вот этот случай настал, и мы соединились в одном корпусе.

— Отлично, — Алекс стал более свободно себя чувствовать, оцепенение прошло, — а теперь объясни, что ты знаешь о том, почему меня сейчас отрубило от моего дрона?