— Да, конечно. — Девушка думала о том, как будет рассказывать своим друзьям, как высокомерная Шанна обслуживала ее, хоть и очень недолго. — Мистер Маклэрд говорил, что недавно получены с материка хорошие духи. Я хотела бы их понюхать.

Было очевидно, что у Милли нет ни пенса, но Шанна направилась к полке за духами. Милли тянула время, нюхая флаконы, пока из подсобного помещения не вернулся Рюарк с бочонком рома на плече и с другим под мышкой. От напряжения его мускулы и сухожилия резко обозначились, а плечи и торс блестели от пота, словно смазанные дорогим маслом. Милли задохнулась, в ее темных глазах вспыхнул огонь желания, и она прошептала с благоговением:

— Боже! Он как ожившая греческая статуя!

Бриджи Рюарка открыли узкую полоску незагоревшей кожи и его твердый плоский живот с тонкой линией темных волос, берущей начало на груди. Милли так неотрывно смотрела на эту полосу голого тела, что Шанне захотелось изо всех сил ущипнуть девушку. Пройдя мимо нее, она взяла ключи и поспешила открыть дверь подвала для Рюарка, потом от кремня подожгла трут, раздула его и от него зажгла фитиль свечи. Проделав все это, Шанна, шагнув в люк впереди Рюарка, стала спускаться по лестнице, освещая ему дорогу, и, наконец, отперла другим ключом нижнюю дверь. Подвал был холодным и сухим. Оказавшись в нем, Рюарк опустил бочонки на пол, помедлил немного, чтобы отдохнуть, поднял один из них и вопросительно взглянул на Шанну. Она указала место в дальнем углу стеллажа.

— Он будет выдерживаться, пока не используют остальные.

Рюарк вернулся за другим бочонком, и Шанна, состроив гримасу, запустила свой тонкий палец за пояс его бриджей, вызвав его удивленный и даже подозрительный взгляд. Затягивая на нем ослабевший пояс, она предостерегла его тоном, полным сарказма:

— Милли простая и легковозбудимая девушка. Покажи вы ей чуть больше, и она не смогла бы себя контролировать. Она вас просто изнасиловала бы.

— Я буду осторожен, мадам, — промычал Рюарк, пристроив на место другой бочонок. — Приятно хотя бы сознавать, — блеснули в улыбке его белые зубы, — что в вашем присутствии мне не угрожает опасность.

Напряжение, накопившееся у Шанны за многие дни, ей удавалось скрывать под маской относительного спокойствия. Она стояла почти вплотную к Рюарку, но голос ее, тихий, почти шепот, теперь выдавал скрытый гнев.

— Сэр, вы исчерпали мое терпение. Вы оскорбляете меня при каждой нашей встрече, твердите мне о том, что я не настоящая женщина. Обвиняете меня в нечестности, тогда как я всего лишь отказываюсь подчиниться вашим грубым домогательствам.

— Вы же дали слово, — огрызнулся Рюарк, — и я не оставлю вас в покое.

— Со сделкой покончено, — прошипела она в горьком раздражении. — Предполагалось, что вы умрете, и я не обязана выполнять другие условия, поскольку не выполнено это.

— Что у вас за страсть обманывать мужчин, мадам? Я полностью рассчитался с вами. Доверившись вам, принял вашу игру. Я мог бежать или, по крайней мере, попытаться это сделать, но меня удержало только ваше обещание. — Голос Рюарка перешел в хриплый шепот. — Я отведал самого божественного на свете блюда, Шанна, вашего сладкого тела, а потом оказался лишенным того, что причитается мне по праву мужа. И я это получу.

Шанна сжала кулаки и забарабанила ими по его крепкой обнаженной груди.

— Убирайтесь! — прорыдала она. — Дайте мне жить спокойно! Как мне убедить вас в том, что я не принадлежу вам? Я ненавижу вас! Презираю! Не могу выносить вашего присутствия!

Шанна, задыхаясь, боролась с рыданиями.

— Что я для вас? Последний человек? Последний из последних только потому, что я предпочел своей смерти роль должника при Вашем отце, чего вовсе не заслужил? Стоит ли считаться со мной, если вы решили уклониться от выполнения своих обязательств, во всем обвиняя меня? Но я должен вам напомнить, — он наклонил голову и устремил прямо в ее глаза взгляд, горевший обидой и гневом, — что вы моя жена.

Глаза Шанны расширились от страха.

— Нет, — выдохнула она.

— Вы моя жена! — медленно процедил он сквозь зубы и схватил ее за плечи, не дав ей отвернуться.

— Нет! Никогда! — выкрикнула она задыхаясь.

— Вы моя жена!

Шанна попыталась бороться с Рюарком, но он обхватил ее руками и, прижав к себе, не давал возможности пошевельнуться. Рыдая, Шанна тщетно колотила его в грудь, откинув голову назад, и вот его рот впился в ее губы. По закону любви гнев сменился страстью. Руки Шанны заскользили вверх, к его затылку, и сомкнулись в неистовом объятии. Губы ее обхватили его рот, и весь жар ее изголодавшейся плоти обрушился на Рюарка, поразив неистовством ее ответа. Он ожидал борьбы, а встретил бурю всепоглощающего желания, сладость губ, тепло ее рта и ненасытную ласку языка.

Наконец они разомкнули объятия, оглушенные могучим приступом страсти. Охваченная дрожью, Шанна бессильно прислонилась к сложенным вдоль стены бочонкам. Глаза ее были закрыты, а грудь вздымалась в попытках умерить дыхание.

С трудом овладев собой, Рюарк уже был готов снова обнять Шанну, как мозг его пронзила мысль: только не в этом темном подвале! Если для него это не имело значения, то она была достойна лучшего. И, кроме того, если их застанут, они будут разлучены навсегда! Терпение, приятель!

Рюарк волей подавил свою страсть и, повернувшись, стал медленно подниматься по лестнице, постепенно обретая хладнокровие. Открыв дверь, он встретился взглядом с мистером Маклэрдом и предупредил его вопрос:

— Она пересчитывает бочонки.

Когда Рюарк спустился в подвал с новым грузом, Шанна уже овладела собой. Когда он оказался рядом с ней, она прошептала:

— Спасибо…

— Благодарить меня рано, — пробормотал Рюарк, тщательно вытирая запачканные руки. — Придет более подходящее время и место, чем этот подвал.

Рюарк ушел за последними бочонками, а когда вернулся с ними, мистер Маклэрд уже помогал Шанне выйти из подвала. Милли по-прежнему таращила на Рюарка глаза, но, вместо того чтобы отозваться на ее беспомощный призыв, Рюарк захлопнул обе двери подвала, сгреб свои шляпу и рубашку и вышел, как могло показаться, с излишней поспешностью.

Утро переливалось всеми цветами радуги, сверкало бликами на поверхности воды, изменяло ее цвет, касалось гребней прибойной волны, разбивавшейся розовыми и золотистыми брызгами. Воздух казался напоенным свежестью росы, а зеленые кроны деревьев сливались с синевой безоблачного неба.

Шанна в одиночестве стояла на балконе, купаясь в бледном, мягком золоте лучей всходившего солнца. Ее рубашка пастельно-голубого цвета облаком обнимала ее, приподнимаясь от порывов легкого ветерка, доносившего аромат цветущего винограда, что обвивал перила. Лицо ее было печальным, в глазах стояла тоска, а прекрасные губы были полураскрыты, словно в предвкушении поцелуя. Руки ее плотно сжимали тонкую талию, словно хотели заменить объятия любовника, которые в эти минуты были всего лишь воспоминаниями о вчерашнем. Мягкое сияние рассвета постепенно растворялось в набиравшем силу ярком свете дня, по мере того как солнце, оторвавшееся от линии горизонта, медленно плыло по небосводу. Глубоко вздохнув, она вернулась в спальню и легла в постель — скоро в комнате станет так жарко, что уснуть уже будет невозможно. Закрывая глаза, она снова ощущала, как груди ее почти до боли прижимаются к неподатливому торсу Рюарка, чувствовала щекой его дыхание, замирала от настойчивости взгляда его золотистых глаз, от ощущения его губ, сливавшихся с ее собственными.

Глаза Шанны открылись, и она почувствовала, как в ней снова просыпается жажда наслаждения, и тело ее заливает теплая, пульсирующая волна возбуждения.

«Существует ли лекарство от этой болезни?» — в отчаянии спрашивала себя Шанна. Почему ей приходится так страдать? Не из тех ни она женщин, что всегда думают о мужчинах, но ни с одним не находят удовлетворения? До этого за ней ухаживали многие, более достойные ее внимания, и никому не удавалось растопить ее сердце, и вот все отступило перед этим человеком, теперь неотступно преследовавшим ее, перед этим Рюарком, этим демоном, этим драконом ее мечтаний.