Естественно, весь этот гром и дикий лай собак не могли оставить Кано равнодушным. Он стал ерзать и вертеть головой. Мы как раз проходили мимо пешего патрульного отряда полицейских, и, украдкой наблюдая за ними, я видел, что они застыли на месте, разинув рты, а их головы синхронно поворачиваются вслед нашей процессии, как у шеренги карнавальных манекенов с клоунскими физиономиями.

Наконец наша шумная разгульная толпа приблизилась к Нариман-пойнт, и стала видна башня отеля «Оберой». Чувствуя, что мы никогда не избавимся от свадебного оркестра, если не предпринять мер, я подошел к их руководителю и, сунув ему в руку пачку купюр, попросил его отделиться от нас и свернуть вправо, по Марин-драйв. Он так и сделал, направившись по ярко освещенной набережной. Музыканты, очевидно, ободренные своим успешным выступлением, бацнули попурри из танцевальных хитов. Почти вся толпа, приплясывая, потянулась за оркестром. Собаки, которых мы выманили слишком далеко за пределы их привычного ареала обитания, тоже отстали от нас, растворившись в тени, из которой ранее материализовались.

Мы же продолжали толкать свою тележку к пустынному месту на берегу, где нас ждал грузовик. Внезапно поблизости прозвучал автомобильный гудок. Я решил, что это полиция, и сердце у меня екнуло. Медленно повернувшись в ту сторону, я увидел автомобиль Салмана и рядом с ним Абдуллу, Салмана, Санджая и Фарида. Они находились на большой пустынной площадке для парковки машин, вымощенной булыжником.

— Джонни, вы доберетесь до грузовика без меня? — спросил я.

— Конечно, Лин. Тем более, что мы уже почти пришли. Вон он стоит.

— О’кей, тогда я останусь здесь. Увидимся завтра. Расскажешь мне, как все закончилось. И не забудь об объявлении для меня, ладно?

— Не бойся, не забуду, — засмеялся Джонни.

Я перешел дорогу к своим друзьям-гангстерам. Они как раз доедали ужин, купленный на вынос в одном из фургонов на набережной. При моем приближении Фарид смахнул бумажные тарелки и салфетки с крыши автомобиля прямо на землю. Я, как всякий экологически озабоченный человек с Запада, почувствовал укол совести, но заглушил ее соображением, что все это подберут мусорщики, у которых иначе не будет ни работы, ни заработка.

— Какого рожна ты затесался в это шоу? — спросил Санджай, когда я обменялся приветствиями со всеми.

— Это долго рассказывать, — усмехнулся я.

— Ганеш у вас просто устрашающий, — продолжал он. — Никогда не видел ничего подобного. Совсем как живой, блин. Мне показалось даже, что он шевелится. Прямо на колени хотелось бухнуться, честное слово. Придется воскурить Богу благовония, когда приду домой.

— Правда, Лин, что это все значит, йаар? — поддержал его Салман.

— Ну-у… — протянул я в отчаянии, понимая, что бесполезно пытаться дать вразумительное объяснение. — Нам надо было переправить контрабандой медведя из трущоб в это место, потому что у копов ордер на его арест. Они хотят посадить его в тюрьму.

— Что переправить контрабандой? — вежливо переспросил Фарид.

— Медведя.

— Медведя? Из чего?

— Да не из чего. Живого медведя, который умеет танцевать.

— Ну, знаешь, Лин, — в восторге протянул Санджай, ковыряя спичкой в зубах, — не подозревал, что ты развлекаешься таким странным образом.

— Слушай, а это, случайно, не мой медведь? — заинтересовался Абдулла.

— Твой, твой, и не случайно. Если разобраться, это ты во всем виноват.

— Что значит «мой медведь»? — требовательно спросил Салман у Абдуллы.

— Ну, я его нанял для Лина и послал ему, давно уже.

— Зачем?

— Чтобы было с кем обниматься, — ответил Абдулла со смехом.

— Лучше не начинай, — предупредил я Абдуллу, сжав губы и делая страшные глаза.

— Алё, а вы не путаете медведей с женщинами? — спросил Санджай.

— Черт! — воскликнул Салман, глядя в сторону автомагистрали. — Файсал с Назиром. И очень спешат. Похоже, какая-то проблема…

Рядом с нами остановился еще один «Амбассадор», и спустя пару секунд другой. Из первого выскочили Файсал и Амир, из второго Назир с Эндрю Феррейрой. Еще один человек выбрался из первого автомобиля и задержался около него, высматрива что-то в той стороне, откуда они прибыли. Я узнал правильный профиль Махмуда Мелбафа. В машине Назира остался гангстер плотного сложения по имени Радж, рядом с ним сидел Тарик.

— Они уже здесь! — возбужденно бросил Файсал, подойдя к нам. — Мы думали, что они будут только завтра, а они уже явились. Они только что встретились с Чухой и его парнями.

— Уже здесь? — переспросил Салман. — Сколько их?

— Кроме них, никого, — ответил Файсал. — Остальные гуляют на свадьбе в Тхане. Если мы отправимся туда сейчас, то накроем их всех. Это прямо знак свыше. Лучше случая нам не представится. Надо спешить.

— Просто не могу в это поверить, — пробормотал Салман в пространство.

Мой желудок подпрыгнул и замер. Я прекрасно понимал, о чем они говорят и что это значит для всех нас. Уже несколько дней ходили слухи, что Чуха и его сторонники в мафии Валидлалла, договорившись с оставшимся в живых подельником Сапны и двумя его родственниками — братом и шурином, — планируют акцию против нашей группировки. Разгоралась война за передел территории, и Чуха рвался в бой.

Уцелевшие иранские шпионы и бывший подручный Гани, прослышав о трениях между двумя нашими мафиями, решили воспользоваться моментом и сыграть на жадности и амбициях Чухи. Они обещали ему привезти новое оружие и помочь в налаживании выгодных контактов с пакистанскими торговцами героином. Они были, собственно говоря, перебежчиками: иранцы утратили связь с Саваком, Абдула Гани больше не существовало. Их объединяла ненависть, они жаждали отмщения за гибель своих товарищей и, подобно Чухе, были полны решимости беспощадно разделаться с нами.

Ситуация уже давно была напряженной, и Салман даже успел внедрить нашего человека в банду Чухи. Это был Малыш Тони, гангстер из Гоа, никому не известный в Бомбее. Салман получил от него информацию о союзе Чухи с иранцами, которая побудила его к активным действиям. И теперь, когда Файсал сообщил о прибытии иранцев в дом Чухи, мы все заранее знали, какое решение примет Салман: немедленно дать бой. Покончить со всеми ними — бандой Гани, иранскими шпионами, Чухой — раз и навсегда. Захватить территорию, контролируемую Валидлаллой, вместе со всеми ее источниками дохода.

— Салман, мать твою, что тебе еще надо? — вскричал Санджай, сверкая глазами. — А ты уверен на все сто процентов? — спросил Салман, нахмурившись, у Амира, старшего товарища Файсала.

— На все сто процентов, — неторопливо подтвердил Амир, пригладив волосы на своей приплюснутой голове и подкрутив усы. — Я видел их своими глазами. Иранцы приехали полчаса назад, а выкормыш Абдула Гани с братьями сидят там с самого утра, ожидая их. Малыш Тони сразу поставил нас в известность, а в последнем сообщении добавил, что теперь все в сборе: Чуха, семейка из Дели и парни из Ирана. И теперь они собираются напасть на нас, не теряя времени даром, — может быть, уже завтра или, самое позднее, послезавтра. Чуха вызвал подкрепление из Дели и Калькутты. Они планируют атаковать нас сразу в нескольких точках, чтобы связать нам руки. Я еще раньше велел Тони быть в доме и дать нам сигнал, когда прибудут иранцы. Но мы наблюдали за домом и сами видели, как вошли какие-то люди, а вскоре на улице появился Тони и дал свой сигнал, закурив сигарету. Это те иранцы, что охотятся за Абдуллой. И теперь они собрались все вместе всего в двух минутах езды отсюда. Я понимаю, что мы еще не вполне готовы, но надо выступать немедля, Салман, в ближайшие пять минут.

— Сколько их всего? — спросил Салман.

— Во-первых, Чуха со своими дружками, — лениво протянул Амир. Его медленные и небрежные манеры подчеркивали, что он нисколько не волнуется, и, думаю, действовали на всех успокаивающе. — Их шестеро. Один из них, Ману, толковый гангстер. Вы знаете его. Он в одиночку справился с братьями Харшан, со всеми тремя. Его двоюродный брат Биччу тоже неплохой боец, его не зря прозвали Скорпионом. Остальные, включая самого Чуху, ничего особенного собой не представляют. Если прибавить троих из банды Сапны и двух иранцев, получится одиннадцать человек. Может быть, возьмутся откуда-нибудь еще один или два, но не больше. Хусейн наблюдает за домом и скажет, если прибудет кто-нибудь еще.