— А где другое письмо, от мисс Паккард? Ах да, вот оно. Я положил его вместе с письмом от Рокбери. Да, она пишет, что остались некоторые вещи, которые теперь, очевидно, являются моей собственностью. Она взяла с собой кое-какую мебель, когда перебралась туда жить, ты знаешь. И, разумеется, остались ее личные вещи. Одежда и все такое. Я полагаю, кто-то должен посмотреть их. Ну, и письма, и другая мелочь. Я ее душеприказчик, так что, наверное, это лежит на мне. Не думаю, что там есть нечто нужное нам, правда? Разве что тот маленький письменный стол, который мне всегда нравился. По-моему, он принадлежал дядюшке Уильяму.

— Ну, можешь взять его на память, — сказала Таппенс. — А остальное, я полагаю, нужно просто отправить на аукцион.

— Так что тебе, по сути, незачем туда ехать, — сказал Томми.

— О, но я хотела бы съездить.

— Хотела бы? Почему? А не боишься, что тебе будет скучно?

— Что — просматривать ее вещи? Нет, не боюсь. Наверное, я не лишена любознательности. Старые письма и антиквариат всегда интересны, и я считаю, что надо посмотреть на них своими глазами, а не отправлять сразу на аукцион или доверять посторонним. Нет, мы поедем вместе, посмотрим ее вещи и узнаем, нет ли среди них чего-нибудь такого, что мы хотели бы оставить. Ну и вообще, все уладим.

— Нет, правда, почему ты хочешь поехать? У тебя ведь есть какая-то другая причина, верно?

— О боже, — вздохнула Таппенс, — это так ужасно — быть замужем за человеком, который столько о тебе знает.

— Значит, есть-таки другая причина?

— Да вроде нет.

— Ладно, оставь. Не так уж ты любишь копаться в барахле других людей.

— Я считаю это своим долгом, — твердо заявила Таппенс. — Нет, единственная другая причина…

— Ладно, выкладывай.

— Мне очень хотелось бы повидать… ту, другую старую кошечку снова.

— Что?! Ту, которой мерещилось мертвое дитя за камином?

— Да, — ответила Таппенс. — Я хотела бы еще раз поговорить с ней. Мне хотелось бы знать, что было у нее на уме, когда она все это говорила. То ли она что-то вспомнила, то ли просто себе навоображала? Чем больше я об этом думаю, тем необычнее все кажется. Что заставило ее думать, будто это мертвое дитя могло быть моим? Я похожа на человека, у которого был мертвый ребенок?

— Даже и не знаю, как, по-твоему, должен выглядеть человек, у которого умер ребенок, — ответил Томми. — Я бы так не подумал. Во всяком случае, Таппенс, наш долг съездить туда. Решено: напишем мисс Паккард и договоримся о дне. А ты, может, заодно и побалдеешь на стороне…

4. Дом на картине

Таппенс глубоко вздохнула.

— Все как прежде, — сказала она.

Они с Томми стояли на ступеньках «Солнечного кряжа».

— А почему бы и нет? — ответил Томми.

— Не знаю. Просто у меня какое-то ощущение, что время в разных местах идет с разной скоростью. Возвращаешься куда-нибудь и чувствуешь, что время тут проносилось со страшной быстротой и что наверняка многое изменилось. Но здесь… Томми… ты помнишь Остенде?[2]

— Остенде? Мы ездили туда на медовый месяц. Разумеется, помню.

— А ты помнишь, какая там висела надпись? ТРАМВАЙСТОЙ — то-то мы посмеялись. Она казалась нелепой.

— По-моему, это было в Кноке, а не в Остенде. Неважно, главное, ты помнишь. Ну, а здесь применимо другое слово-гибрид — ВРЕМЯСТОЙ. Просто время тут стояло без движения. Похоже на историю о привидениях, только все наоборот.

— Не понимаю, что ты такое буровишь. Ты что, собираешься стоять тут весь день, рассуждая о времени, и даже не нажмешь на кнопку звонка? Тети Ады ведь здесь уже нет. Значит, хоть что-то да изменилось.

Он нажал на кнопку звонка.

— Это единственное, что изменилось. Моя старушка будет пить молоко и говорить о каминах, а миссис… как ее там… проглотит наперсток или чайную ложку, а смешная маленькая женщина выскочит из комнаты и писклявым голосом будет требовать свое какао, а мисс Паккард спустится по лестнице и…

Дверь отворилась. Молодая женщина в нейлоновом халате произнесла:

— Мистер и миссис Бересфорд? Мисс Паккард ждет вас.

Она уже собралась было, как и в прошлый раз, провести их в ту же самую гостиную, когда по лестнице спустилась и приветствовала их мисс Паккард. Держалась она, с учетом обстоятельств, менее оживленно, чем обычно. Мисс Паккард была докой по части соболезнований и всегда знала, какую дозу сочувствия выдать, и когда, чтобы не привести гостей в замешательство. Семьдесят лет — вот отпущенный по Библии срок пребывания человека на земле, а в ее заведении смерть редко наступала раньше.

— Так хорошо, что вы приехали. Я все аккуратно разложила. Я рада, что вы приехали так быстро, потому что уже три или четыре человека стоят в очереди на поселение у меня. Я уверена, вы правильно меня поймете и не подумаете, будто я вас подгоняю.

— О нет, что вы, мы все понимаем, — заверил ее Томми.

— Вещи все еще в комнате, которую занимала мисс Фэншо, — объяснила мисс Паккард, открывая дверь комнаты, в которой они видели в последний раз тетю Аду. У комнаты был тот заброшенный вид, который появляется, когда кровать покрыта чехлом от пыли, а из-под него торчат аккуратно сложенные одеяла и подушки.

Двери платяного шкафа стояли открытыми, и одежда, прежде висевшая и лежавшая в нем, сейчас была аккуратно сложена на кровати.

— Что вы обычно делаете… я хочу сказать, что в подобных случаях делают с одеждой и вещами? — спросила Таппенс.

Мисс Паккард, как и всегда, оказалась в высшей степени знающей и полезной.

— Могу сообщить вам названия двух-трех обществ, которые только рады были бы получить эти вещи. У нее была весьма приличная меховая накидка и добротное пальто, но я не думаю, что вы станете ими пользоваться. Впрочем, возможно, вы и сами знаете благотворительные общества, которым можно передать эти вещи.

Таппенс покачала головой.

— У нее были кое-какие драгоценности, — продолжала мисс Паккард. — Я их убрала на всякий случай. Вы найдете их в правом выдвижном ящике туалетного столика. Я положила их туда перед самым вашим приездом.

— Большое спасибо за хлопоты, — сказал Томми.

Таппенс во все глаза уставилась на картину над каминной доской. На небольшом, писанном маслом полотне был изображен бледно-розовый дом, стоявший рядом с каналом, через который был перекинут горбатый мостик. Под мостом, у берега, стояла пустая лодка. Вдали высились два тополя. Пейзаж был довольно милый, но все же Томми удивился, с чего бы вдруг Таппенс так серьезно разглядывает его.

— Как забавно, — сказала Таппенс.

Томми вопрошающе посмотрел на нее. Вещи, которые Таппенс находила забавными, нельзя было, как он знал из долгого опыта, на самом деле описать этим прилагательным.

— Что ты имеешь в виду, Таппенс?

— Забавно. Когда я была здесь, я этой картины не заметила. Но странно то, что этот дом я где-то видела. Или, возможно, видела какой-то дом, похожий на этот. Я помню его довольно хорошо… Смешно, но я не могу вспомнить, когда и где…

— Я полагаю, ты заметила его, на самом деле, даже не заметив, что заметила, — сказал Томми, чувствуя, что довольно неуклюже выбирает слова и повторяется, как Таппенс повторялась со своим «забавно».

— А ты заметил ее, Томми, когда мы были здесь в прошлый раз?

— Нет, но я тогда особенно и не смотрел.

— Ах, эта картина, — заговорила мисс Паккард. — Нет, не думаю, что вы увидели бы ее, когда были здесь в последний раз, потому как я почти уверена, что тогда она над каминной доской не висела. Вообще-то картина принадлежала одной из наших постоялиц, и та подарила ее вашей тете. Мисс Фэншо пару раз похвалила картину, и другая леди подарила ее вашей тете.

— А, понятно, — сказала Таппенс, — так что прежде я ее видеть не могла. Но я по-прежнему чувствую, что этот дом мне знаком. А тебе, Томми?

— Нет, — ответил Томми.

— Ну, сейчас я вас оставлю, — бодро сказала мисс Паккард. — Я к вашим услугам в любое время.

вернуться

2

Остенде город, порт, климатический курорт в Бельгии на Северном море