Дрэйк умер в Вифлееме, штат Пенсильвания, и был похоронен там же в 1880 г. Но и это был еще не конец его пути. Двенадцать лет спустя его останки были эксгумированы и, возможно, в качестве посмертного искупления за все насмешки, которые пришлось перенести этому человеку при жизни, со всеми почестями перезахоронены на кладбище Вудланд. Сегодня мальчишки удят рыбу в спокойных водах Нефтяного ручья, где «полковник» когда-то бурил свои скважины, туристические автобусы съезжаются к Музею Дрэйка, а нефтяники воздают дань уважения пионеру-бурильщику у Мемориала Дрэйка.
Запоздалые лавры и известность все же не закрепляют за Дрэйком звания первопроходца в области бурения. Китайские шахтеры, добывавшие каменную соль, умудрялись бурить скважины глубиной в 3500 футов более двух тысяч лет назад, используя для этого снабженные медными наконечниками бамбуковые шесты. Они также использовали рогатый скот, чтобы приводить в действие механизмы, ставшие прообразами нынешних буровых кареток. Никто в Древнем мире не знал о бурении больше китайских специалистов, которые изобрели ударную технологию. Кроме того, вероятно, именно китайцы были первыми, кто заметил, что нефть часто залегает рядом с месторождениями поваренной соли.
Но еще раньше, приблизительно в 3500 г. до н. э, шумеры при изготовлении кирпичей и водонепроницаемых лодок применяли битум – компонент сырой нефти, который иногда просачивается из-под земли на поверхность. Битум также использовался древними египтянами при мумификации тел; он был издавна известен и в других частях света.
О горючих свойствах нефти знали римляне, которые считали образующиеся продукты горения превосходными пестицидами, в то время как жители Каира в результате драматической катастрофы, когда загорелись 60 тыс. галлонов используемой для заправки факелов очищенной нефти, смогли оценить ее пиротехнические качества.
На средневековых полях брани применялось ужасное зажигательное оружие, называемое Греческий огонь, которое было прототипом напалма и представляло собой соединение нефти и извести. Стены крепостей бомбардировались специальными горшками с горючей смесью или поджигались с использованием примитивного огнемета, что во времена луков, топоров и палашей представлялось защитникам городов настоящим ночным кошмаром. Греческий огонь, который при смешении с водой горел еще дольше и жарче, сохранял свои позиции в качестве смертоносного оружия до конца XV века, когда он был заменен дошедшим до Европы из Китая черным порохом.
В других местах, например на берегах Каспийского моря, где люди также имели доступ к нефти, она использовалась исключительно в мирных целях, главным образом для обогрева и освещения. Марко Поло в 1272 г. отметил, что почти все жители Баку используют лампы, заправленные нефтью, и многие люди преодолевают значительные расстояния, чтобы купить ее у торговцев в прикаспийском городе.
На Дальнем Востоке первый британский посол в Борнео в конце XVIII века сообщал, что почти 500 колодцев, выкопанных вручную, поставляли нефть, которую миллионы людей использовали для обогрева и освещения. Но в более локализованной и в территориальном, и в социальном смысле Европе история добычи нефти развивалась совсем иначе. Безусловно, технология бурения существовала и во Франции, вращательное бурение использовалось в 1784 г. для погружения на глубину более 1800 футов. Такие артезианские колодцы почти всегда использовались с целью добычи соли или воды. Существовали, конечно, несколько известных источников нефти, в основном – вышедшие на поверхность, но они были или слишком малы, или слишком отдалены, чтобы их можно было эффективно эксплуатировать.
Всякий раз, когда открывались нефтяные месторождения (а это почти всегда происходило случайно), они расценивались в Европе как раздражающий источник загрязнения, не имеющий никакой коммерческой ценности. Даже в Великобритании, где индустриальное направление развития создавало увеличивающийся спрос на машинно-смазочные материалы, безграничные запасы угля и воды, очевидно, способствовали тому, что движущей силой экономики по-прежнему оставался пар.
С наступлением сумерек у европейцев оставался небольшой выбор: или ложиться спать, или освещать свое жилище при помощи свечей и ламп, работавших на более или менее горючих материалах. Ветошь и солома, смоченные животным жиром, обеспечивали дома дешевым, хотя часто вонючим и дымным освещением. Сальные свечи были более чистым, намного более эффективным, но слишком дорогим вариантом. Вероятность пожара была огромной и постоянной. «Городской газ», дистиллированный из угля, получил распространение в XIX веке, но, как следует из его названия, только в столицах и крупных городах.
В Америке топливом для ламп, дающихчистый и яркий свет, служил китовый жир, но он стоил дорого. В 1819 г. груз, представлявший собой 1200 бочек жира кита кашалота, доставленный «Эссексом», – судном из Нантакета, которое разгневанный кит загнал далеко в Тихий океан, вдохновив тем самым Германа Мелвилла на написание «Моби Дика», – был продан на пристани за 26,5 тыс. долларов, или немногим более 22 долларов за бочку (баррель). Цена отражала постоянно растущий дефицит животных, и китобоям часто приходилось совершать трехлетние плавания, чтобы вернуться с грузом, гарантировавшим получение коммерческой прибыли.
Во всем мире жизнедеятельность по-прежнему ограничивалась длительностью светового дня, что невозможно даже представить в нынешних условиях. Это и стало побудительным мотивом для того, чтобы двое ученых почти одновременно совершили выдающееся открытие нового вещества, которое можно было эффективно использовать для освещения, и которое дало толчок к активным поискам источников нефти.
В 1846 г. в Америке Абрахам Джеснер, бывший канадский доктор, геолог и дважды разорявшийся экспортер лошадей, преуспел в получении «осветительного масла» – керосина – из битума (горной смолы). Вскоре после этого Джеймс Янг, шотландский промышленный химик, работавший в Англии, получил жидкий керосин из нефти, найденной в малом количестве владельцем каменноугольных копей на дне одной из своих шахт.
Янг быстро вернулся в Шотландию, где повторил процесс перегонки, на этот раз используя в качестве сырья более богатые нефтяные сланцы. Он обратился за британским патентом в 1852 г., за два года до того, как Джеснер решил получить американский патент на керосин, который описал как «новый жидкий углеводород… который может использоваться для освещения и других целей».
К 1859 г. керосиновая фабрика, построенная с помощью Джеснера в Нью-Йорке, производила 5 тыс. галлонов в день, подобный завод строился в Бостоне. Всего по расчетам рынок «осветительного масла», как часто называли керосин, оценивался в 5 млн долларов, и на нем активно работали около 30 компаний. В Великобритании Янг занялся строительством нефтеперерабатывающего завода, работавшего, конечно же, на угле, и еще одного, который получал керосин из нефтеносных сланцев, во Франции. Первый груз керосина из Соединенных Штатов прибыл в Великобританию в 1861 г.
Таким образом, с появлением возможностей очистки сформировался устойчивый спрос на нефть, и в конце августа 1859 г. в сельском штате Пенсильвания Эдвин Дрэйк продемонстрировал, как этот спрос может быть удовлетворен.
При рыночной цене в 20 долларов за баррель, нефтяной прорыв Дрэйка вызвал немедленную реакцию среди инициативных молодых предпринимателей, не говоря уже о ненасытно жадных дельцах, которые видели в новом бизнесе великолепную потенциальную возможность получения беспрецедентной прибыли. В течение дней – а фактически часов – с момента первого появления нефти на поверхности к Нефтяному ручью и в Титусвилль ринулись когорты авантюристов, кредиторов, спекулянтов, владельцев борделей, проповедников, юристов и торговцев спиртным.
К июню 1860 г. в этом районе насчитывалось более 70 нефтеносных скважин и по крайней мере столько же сухих. Ни одна из шахт не была высокопроизводительной. Здесь на задворках штата Пенсильвания, где жители привыкли к архаичному английскому жизненному укладу, степень геологической безграмотности, помноженная на еще более высокую степень откровенной жадности, гарантировали, что нефтяное месторождение эксплуатировалось с головокружительной энергией.
