— Да не убивал его никто! — вскрикнула Анна.

— Ой, да… Анечка, простите вы меня, пожалуйста, ну засела эта мысль дурацкая у меня в мозгах, ну что делать? Простите…

— Кому, спрашивается, нужно было его убивать? Чике этому вашему?

— Например.

— А как? Врач же мне все объяснил, коронарная, говорит, артерия, ну… которая сердечную мышцу питает, была у него практически закупорена. А сердце увеличено в размерах. И еще он сказал, что, видимо, в течение последних суток жизни у Вадима уже был еще один приступ, только мягкий. Он его на ногах перенес. А вот за рулем уже… Это все при вскрытии выяснилось, там так и написано. Он же… он же постоянно на сердце жаловался, а к врачам не ходил, говорил, что нервы. Только в самое последнее время-валидол с собой носить стал. Вот и в тот вечер, мы в ресторане сидели, а ему и там плохо стало, он поэтому и решил на дачу поехать, отдохнуть пару дней на свежем воздухе. Это и сестра подтвердить может, и Дугин. А вы говорите… Он сам умер, понимаете? Сам! Сам!!! — Губы ее дрогнули, она вдруг бухнула Александру в грудь двумя кулачками, а потом ткнулась между ними лицом, прильнула к нему дрожащим телом и расплакалась.

«Ну-ну-ну… — мелькнула непрошеная мысль, — что дрожишь, ебаться хочешь?»

Он опустил голову, легко коснулся рукой ее волос, невольно вдохнув их аромат, и, мягко погладив по плечу, негромко сказал:

— Ну что вы, Анечка, ну успокойтесь, пожалуйста… ну… я даже не знаю… у вас водка в доме есть?

— Должна быть, — подняла Анна на него глаза и шмыгнула носом.

— Вот и хорошо. Давайте водочки выпьем, а? Самое наше русское лекарство. От всего. Очень помогает.

Она провела ладонями по глазам, вытерла слезы и мотнула головой в сторону гостиной:

— Пошли.

— Видите ли, Аня, — Адашев-Гурский, выпив водки, от которой Анна отказалась, сидел на кожаном диване, курил сигарету и смотрел на расположившуюся напротив девушку, — вы уж меня простите великодушно, но я прекрасно понимаю, что это, наверное, вовсе не мое дело и, возможно, материал этот я и вовсе уничтожу. Дело не в этом. Просто… вот встретились мы с вашим мужем совершенно случайно, разговорились и… ну как будто проскочило что-то между нами, какая-то связь возникла. Это ведь очень редко бывает. Вы понимаете, о чем я говорю? Анна молча кивнула.

— Ну вот. И… ну не безразлична мне его смерть, понимаете? И вот какая мысль мне покоя не дает…

— Господи, — Анна сидела на диване, поджав под себя ноги и отхлебывая из своего стакана, весь лед в котором давно растаял. — Ну что вам еще покоя не Дает? Я же вам все рассказала. А если бы вы и правда это интервью несчастное уничтожили?.. чтобы не плодить эти слухи дурацкие вокруг его смерти. Я и так-то вся на нервах, а если еще и статья скандальная! Я с ума сойду, честное слово. Я была бы вам так благодарна… — Она склонила голову к плечу и, отведя рукой с лица каштановую прядь, вновь посмотрела на Гурского долгим взглядом своих изумрудных глаз.

— Да, да, это понятно… но, может быть, вы сами не все знаете? Ведь инфаркт можно и спровоцировать, тем более, если сердце не совсем здоровое. Амфетаминами, например.

— И что? — чуть заметно напряглась Анна.

— Вы Игоря Дугина хорошо знаете?

— А он-то здесь при чем?

— Ну… я со слов Вадима знаю, что он его старый приятель, чуть ли не со школы. Так?

— Ну да, вроде бы. А что?

— Как сказать… друзья детства, а потом — один хозяин, а другой на подхвате. Зависть — страшное чувство. И про то, что у Вадима с сердцем не все в порядке, он знал.

— Вы что, хотите сказать, что Игорь мог…

— А почему нет? Я поэтому и спрашиваю, хорошо ли вы его знаете.

— Я? — Анна прикусила губу и задумалась. — Я — нет. Сестра, наверное лучше.

— Они… как это… «дружат»?

— Н-ну… можно и так сказать. Ухаживает он за ней. Но неужели вы думаете, что Игорь мог… Нет. Абсолютно нереально. Бред.

— А можно мне было бы с сестрой вашей встретиться, поговорить? Ведь на самом деле что-то мне в смерти вашего мужа кажется не совсем… Тем более, в свете всех его непростых отношений с криминальными, так сказать, структурами. Может быть, Дугин с Чикой этим самым связан, а? Может такое быть? Вы же не знаете. И тогда, выполняя его волю, он легко…

— Прекратите. Не может такого быть.

— Вот я и хочу с Яной поговорить. Она же его, по вашим словам, ближе зна->?г. Я с ней 1'гстоворю, выясню, успокоюсь, и поставим на этом деле точку. А интервью с Вадим Николаичем я уничтожу. Нечего, на самом-то деле, его имя трепать. Чего ух теперь… Если никто в сто смерти не виноват, так и зарасти они все, эти Чики-Брики… сами знаете, чем. А? Давайте так сделаем?

— Давайте, — удовлетворенно улыбнулась Анна, поднялась с дивана и, подойдя к телефону, набрала номер. Постояла, вслушиваясь в длинные гудки, повесила трубку.

— Нет ее, — сказала она, вернувшись обратно. — Бог знает, где шляется.

— А можно я сам с ней созвонюсь?

— Попробуйте, только ее дома застать сложно.

— Вот это плохо, — вздохнул Гур-ский. — Мне же на Камчатку, время поджимает.

— Но вечерами-то она бывает.

— Да?

— Ночует, по крайней мере, как правило, дома.

— Значит, есть шанс.

— Да, конечно. Запишите телефон. Или лучше давайте я сама вам запишу, — Анна опять встала с дивана, вышла в кабинет и вернулась с большим блокнотом и ручкой. — Вот, возьмите, — протянула она Гурскому листок с записанным на нем номером телефона сестры.

— Спасибо большое. И вот еще что, Аня… вы с машиной вашей, ну… она же после аварии, вы что с ней делать собираетесь?

— Продавать, «наверное… я —не знаю, она пока на стоянке стоит.

— А сильно она пострадала?

— Да нет, в общем-то, не очень. Я, как видите, жива. Даже не сломала себе ничего. Я ремнем пристегнута была, вот и… повезло. А почему вы спрашиваете?

— Да видите ли… товарищ мой один хотел бы, может быть, купить что-нибудь такое… уж я не знаю, зачем .ему, но… на новую, очевидно, денег нет, а так… восстановит. Можно ему на нее взглянуть?

— Пожалуйста.

— А где эта стоянка?

— Вы заправку «Несте» знаете? Ну… здесь недалеко, на выезде из города?

— Честно говоря… я машину не вожу, поэтому…

— Это тут, на Школьной, — Анна приподняла руку, указывая направление. — Да вы найдете, это просто. Яна там как раз рядом живет. А на стоянке спросите черный «скорпио», вам покажут. Он там один такой, после аварии.

— Ну спасибо, — Адашев-Гурский встал с дивана. — Аня, мне очень приятно было с вами познакомиться. Правда. Лучше бы, конечно, при иных обстоятельствах, но…

— Да, конечно. И мне было очень приятно, — она тоже поднялась. — Пойдемте, я вас провожу.

— Всего доброго, Аня. Может, еще и увидимся.

— Возможно, — Анна взглянула ему в глаза. — Я совсем не против. Но вы, я надеюсь, мне, по крайней мере, позвоните, когда все выясните?

— Непременно, — пообещал Гурский.

Выйдя от Анны Заславской, Александр взглянул на часы и подумал: «Очень хорошо. Как раз успеваем в университет. К профессору Баранову».

Закурил и пошел к трамвайной остановке.

Для того чтобы сохранить некую концептуальную .целостность повествования, автор предлагает читателю заглянуть на минуту в дом Петра Волкова и посмотреть, что там происходит.

— Петр Сергеич, и напрасно вы горячитесь, — закинув ногу на ногу, Андрей Иваныч крутил в руке рюмку. — Я же с вами и не спорю. Конечно, нельзя совершать нехорошие поступки. Это так, это безусловно. А уж, если совершил, да тебя еще и поймали — будь любезен в цугундер. Это все справедливо. Но вот про то, что, мол, добровольное признание облегчает душу… тут я готов поспорить.

— Давай, — Волков налил водки себе и Андрею.

— А вот послушай меня… мы ведь никуда не торопимся? Нет?

— У меня тут магазин круглосуточный.

— Ну и хорошо.

— Выпьем?

— Погоди, мы с тобой спорить собирались, а я еще историю не рассказал.