— В смысле?..

— В прямом. Определись уже, в какую дырку будешь свой член пихать! Прыгаешь из койки в койку, как потаскун! Противно, — с отвращением сказала Зара.

Слова Зары били в самое сердце. Поэтому Макс промолчал. Не знаешь, что сказать? Молчи. Он просто обезумел, увидев её с Маквойтом. Да, он считал, что может трахать сразу обеих, а ей нельзя было и посмотреть в сторону другого мужчины! Это нечестно. Но это его игра, и правила устанавливал только он. Как она смеялась, прижималась к нему. Даже почти поцеловала! Макс хотел её сейчас изнасиловать. Взять против её воли. Против всех правил. Просто дать выход дикой ревности, что грызла его изнутри. Но он буквально держал себя за руки. Действительно, хватит с неё унижений. Хотя бы на сегодня.

— Дай пройти, — потребовала Зара, уверенно смотря ему в глаза.

Макс отступил, пропуская ее. Он считал себя полным идиотом. Сколько он будет убегать от неё? Сколько еще ему нужно было наломать дров, чтобы остановиться и сделать хоть что-то хорошее? Ответа он не знал. Так они и уснули в разных комнатах. Оба были ослеплены ревностью. И оба не хотели сдаваться и идти на компромиссы. Самолюбие, гордость, тщеславие... всё это было важней простых человеческих чувств. Как было бы просто сказать о своей симпатии человеку, который тебе действительно небезразличен, и порвать с человеком, к которому ты равнодушен. Все гениальное просто. Но в жизни не бывает простых решений. Люди просто обязаны причинять друг другу боль и страдания. Другой дороги к счастью не существует.

Дверь захлопнулась. Он ушел. Зара ждала этого хлопка, чтобы выйти из комнаты. Уже два дня она избегала его, как могла. Макс уходил на работу — Зара выходила из гостевой спальни, в которой теперь жила. Она специально выбрала комнату поближе к "пыточной". Почему её так тянуло туда? Будто это страшное место звало её. Но это же варварство! Дикость! Зара постоянно спрашивала себя, почему он до сих пор не уничтожил эту комнату? Зачем она ему, если он ею не пользовался? "Значит, пользовался", — со страхом подумала девушка и вздрогнула. Она только и делала, что вздрагивала. Засыпая, она слышала голоса умерших там людей. Зара понимала, что это всё чушь и полнейшая ерунда, но нервы скакали как ненормальные при одной только мысли об этой комнате, о той крови, что она там видела.

Макс ушел, можно было выходить. Как теперь им существовать в одной квартире? Да, она была большой, просто огромной, но Заре всё равно было тесно. В каждом квадратном метре был ОН, все здесь было словно пропитано им. Даже когда Макса не было дома, ей казалось, будто он следит за ней, а может, и насмехается над её чувством ложной свободы. А ведь он точно смеялся над ней. И про себя, и открыто. Свобода ей и близко не светила. Лишь бы не издевался, оставил в покое. К чему было это представление с Алисией? Цирк в чистом виде. Привел зверушку из России, экзотика! Полюбуйтесь все, посмейтесь, потыкайте пальцем, пооскорбляйте...

Зара сжала руки в кулаки и пошла завтракать. Чертов кобель! Все, что ему было нужно — это залезть на кого-нибудь. И все ему было мало! Злость клубами дымилась в ней, грозя устроить самовозгорание. И сколько это будет продолжаться? Уже не смешно. Неужели он не видел? Ладно, опозорить её. Кто она? Так, вещь, предмет интерьера, преимущественно — спальни. Но опозорить свою " почти жену"! Ничего святого в нем не было! Просто черт в человеческом обличии. Зара и сама не заметила, как на тарелке не осталось двух эклеров и половины плитки шоколада. " Ну вот, теперь еще и жиром заплыву. Будет трахать меня на беговой дорожке, — веселая мысль пробежала в голове девушки, и она улыбнулась. — Значит, можно съесть еще один!"

Съев два эклера вместо положенного одного, она, довольная, развалилась на стуле. Эндорфины... Может, перейти на шоколадную диету? С Максом её ждала одна нервотрепка, надо было хоть в чём-то найти успокоение.

Что он будет делать? Как выкручиваться? Пока, вроде, никак. Он не разговаривал с ней, не приходил к ней, игнорировал. Надо бы радоваться, но опять было грустно. Еще эта Алисия. "Почти жена", — передразнила Зара, дико ревнуя его к ней. Имела ли она право на ревность? Да! Черт возьми, да! Почему нет? Она живой человек. Хочет, любит, хочет, ненавидит, хочет, ревнует! Купить её душу он не сможет, не настолько крут. Было ли у него что-нибудь с Алисией в тот день? Почему он задержался? Утешал её, вытирал слезы? Конечно… Макс — и вытирает слезы. Сюрреализм. Бред. Он утешает по-другому — пощёчинами, ремнем, оскорблениями, да много чем ещё, но только не тем набором средств, которым пользуются нормальные люди. Вот именно — нормальные. Зара была уверена, что Макс скрывал что-то важное и, возможно, страшное. Она не могла забыть его недавнего сна и последующего избиения. Что-то, связанное с матерью, с детством, с насилием. Не могло такого быть. Судьба решила пошутить, сведя их вместе? Плохая сваха! Но Зара не собиралась приставать к нему с расспросами, как бы ей не хотелось. Она просто радовалась, что её не особенно бьют и дают деньги. Это было очень печально. О таком ли она мечтала в детстве?

Девушка задумалась. В каком детстве? Не было у неё детства. Ни детства, ни юности, ни тем более — зрелости. Жизнь — как одно сплошное черно-белое полотно. Никаких красок. Как она мечтала вырваться из своего родного города, из бедности, из детдома... Вырвалась. Только реальность оказалась гораздо страшней ее мечтаний. Все те же паршивые люди и их гнусные намерения, их прогнившие души. Они заразили её, инфицировали, сделали такой же. Взгляд Зары упёрся в стену. Где же справедливость? Где же Бог? Почему у той же Алисии есть все, причём с самого рождения, а у неё нет, и никогда не было ничего? И сейчас у неё нагло отбирали надежду, Макса, вообще всё! Не отдаст она его просто так. Он явно стал относиться к ней лучше, теплее, что ли. Нужно было этим воспользоваться. Нужно было брать быка за рога. Ну, или за что там можно взять Макса. Чем Алисия лучше? Красивее? Ни разу. Умнее? Аналогично — ни разу. Если только чище, но кто знает точно, сколько богатых мужиков прошло через её постель? Можно быть шлюхой, даже не получая за это денег. Бл*дство — это состояние души. Тело — лишь инструмент. Его можно использовать в любых целях, делать с ним всё, что угодно. Это душа порой не одобряет твоих действий.

Горячая вода обожгла руки девушки, и она отбросила кружку в раковину. Какого черта она мыла посуду в его доме? Девушка даже не обратила внимания, как подошла к раковине и начала что-то мыть. Какого чёрта она убиралась здесь, готовила ему? Ужины и завтраки — пожалуйста. Чистота — пожалуйста. Всё, она готова была отдать ему всё, делать всё, но оно ему было не надо. Не будет она ему больше готовить. Пусть ест в Макдоналдсе или у Алисии. Что было равноценно, по глубокому убеждению Зары.

Алисия, Алисия... Все мысли были только о ней! Свалилась на её голову эта блондинка! Нет, она ни в чём не виновата. Если только в том, что нравилась Максу. Ради неё можно было и других обижать. Интересно, что он ей сказал? И сказал ли что-нибудь вообще? Что можно сказать о девушке, которая стоит перед тобой на коленях? Ничего хорошего. Как он объяснил ей это? Знакомая, которая при любом удобном случае пытается расстегнуть ему ширинку? Пусть говорят, что хотят о ней! Будет ещё она париться о словах Барби и Кена! Пусть живут в своем пластмассовом мире и дальше. Ей больше по душе реальная жизнь, со всем её дерьмом. Иначе не чувствуешь себя живым. Жизнь — не сказка. Хотя Алисия вряд ли об этом догадывалась. Тем больнее ей будет падать с небес, когда эта простая истина дойдет до её пергидрольного мозга. Зара вздохнула. Столько яда, зависти и желчи к женщине, ничего ей не сделавшей. Когда она такой стала? "Когда поняла, что чувствую к мужчине нечто большее, чем... ничего. И когда он на это наплевал", — эти мысли в очередной раз не принесли ничего, кроме неприятного осадка в душе.