Дядя Сергей задумчиво огладил бороду, покивал размеренно, как дьякон.

– Да, слышал я о нападении на особняк в Нижнекарске… Странные нынче дела творятся, однако. В Шантарске уже стрелять начали посреди бела дня, Шнура вчера застрелили – знаете его? Парнишка хороший был, дань с кавказцев мирно собирал, не жадничал, не беспредельничал… Еще нескольких человек положили…

– А что это за большие люди, о которых Зубков говорил? – спросил Гриневский. – Перед которыми мы должны выступать с тронной речью?

Сергей помолчал задумчиво и наконец проговорил:

– Цыганы не хотят вмешиваться в ваши дела, гадже. Мы не знаем. Но… ходят разговоры, что в Шантарск скоро съедутся авторитетные воры со всей страны и даже из-за ближних границ. Будут судить-рядить, что делать дальше, как жить и воровать... Мы не вмешиваемся, у нас своих дел много. Вот и все, – он опустил тяжелые ладони на столешницу. – Мы не вмешиваемся. Но сегодня была задета честь нашего табора. Нам плюнули в лицо, и мы этого безнаказанно, конечно же, не оставим… Я принял решение. Если Паша-Пальчик попросил помочь вам, мы вам поможем. Один раз. А тех, кто послал убийц Руслана, найдем сами. Таково мое слово. Говорите, какая помощь вам нужна.

«Чего ж их искать, – подумал Карташ. – Ниточка либо к Зубкову ведет, либо к Фролу… Либо к фээсбэшному викингу...» Но произносить вслух свои догадки, естественно, не стал. Меньше говоришь, спокойнее живешь, проверено практикой.

– Я должен найти свою жену, – твердо сказал Гриневский. – С вашей помощью или без.

– А что с ней такое?.. – цыган наклонился вперед.

Двадцать первое сентября 200* года, 12.11.

...Они сидели в машине, замызганном «жигуленке» пятой модели, в одном квартале от дома Гриневского, и ждали возвращения цыганенка по имени Ромка. «Ромы» по имени Рома. Цыгане, в общем-то, могли больше ничего для них не делать. И так спасибо, помогли немало. Особую благодарность им, конечно, следовало принести за оружие. Странное дело, но Карташ чувствовал, что с волыной за поясом или там автоматом на плече он ощущает себя значительно увереннее и спокойнее. А вот без волыны или там автомата он – как голый на званом вечере... И ладно бы только он, вэвэшник, который, по идее, должен давно привыкнуть к ношению оружия, – и Гриневский, и Маша, по их глазам было видно, также вели себя гораздо тверже, нежели без оного... Да-с, господа, человек очень быстро приспосабливается к новым, изменившимся условиям среды обитания, бляха-муха.

Помимо помощи в вооружении отряда и доставки его на место, замбарона решил, что большого урона табору не выйдет, если на разведку сходит один из его бойких чумазых пацанят. Дело-то преобыденнейшее, мало ли цыган и цыганок болтается по подъездам – например, предлагая купить «мед прямо с пасеки по дешевке» и всучивая под видом меда коричневатый сахарный раствор. А цыганенок Рома, отправившийся на разведку, прихватил с собой для маскировки кучу разноцветных рубашек от неустановимого производителя, какими цыгане обычно бойко торгуют под видом распродаж на рынках или возле вокзалов.

На водительском месте «пятерки» сидел, барабаня пальцами по рулю, молчаливый усатый цыган, примерно ровесник Карташа. Алексей находился рядом с водителем, Гриневский и Маша расположились на заднем сидении. Все молчали, слушали музыку. Водитель вставил в магнитофонную деку кассету с русским шансоном, а вовсе не с цыганской музыкой, поэтому из салонных динамиков простуженно хрипели, а не выводили зажигательные «ай-нэ-нэ» и «очи черные, очи сатарастные». И это был никакой не знак уважения к русским пассажирам – Карташ пересмотрел от скуки все кассеты, валяющиеся на «торпеде»: чего там только не было, за исключением вот разве классической музыки и музыки цыган.

«Ну и ситуация, – думал Алексей. – Мы знаем, что нас ждет засада, и добровольно лезем в капкан. Засада же не просто ждет нас, но, в свою очередь, догадывается, что мы можем подозревать о ее существовании. Они знают, что мы знаем, что они знают.... Откуда это? Ах да, так фильм один назывался, ну, примерно так, шедший в еще советском прокате. Вроде бы итальянский. Ну а раз итальянский, да еще купленный советским прокатом, – голову можно прозаложить, что про мафию. В те давешние годы киношная итальянская мафия представлялась советским зрителям грозной силой, «чур-чур нас от такого», – заклинали зрители про себя. Но прошло каких-то десять лет ряформ, и вот мы получили свою собственную мафию, по сравнению с которой итальяшки выглядят сущими детьми, немножко шаловливыми, и не более того...»

Карташ размышлял главным образом о вещах несущественных, потому что все существенное было говорено-переговорено, оставалось только дождаться последней информации... и действовать.

Из-за угла дома вывернул Рома. Он шел, нисколечко не торопясь, вертя головой по сторонам и помахивая клетчатой сумкой. Обыкновенный подросток, одет, как и большинство его сверстников. Из цыганского в нем только чернявость и плутовской взгляд, перехватывая который, невольно ощупываешь карман – на месте ли кошель...

Когда Рома взялся за дверцу «жигулей», водитель вырубил очередного хрипуна, с фальшивой тоской вспоминавшего пересылки, лесосеки, лагеря и прочие тра-ля-ля-ля.

– У цыган глаз-алмаз, – с гордостью сказал Рома, плюхнувшись на заднее сиденье и бросив под ноги сумку. – Надо цыганскую милицию открывать. Вот плати нам, чтоб мы довольны оставались, чего хошь в городе разыщем...

– А если без лирики, – сказал Карташ.

– Без чего? – слово «лирика» оказалось для Ромы непосильным.

– Без вступлений.

– Тогда порядок, дядя. Все схвачено. Я ходил и спрашивал, кому тут еще мужские рубашки могут понадобиться, мне указали и на квартиру тридцать восемь, сказали, что ее снимают какие-то парни.

Ага! Карташ и Гриневский переглянулись. Их предположения полностью оправдались. В многоквартирном доме, да еще в эпоху тотальной борьбы с терроризмом, опасно шнырять таинственным незнакомцам, да еще выходить-заходить в квартиру, где вроде бы проживают совсем другие люди. Напуганные телевизором жильцы могут и позвонить куда следует, да еще присочинят: де, не просто подозрительные личности слоняются по нашему подъезду, а вдобавок и лица кавказской национальности. Спецгруппу, конечно, по такому сигналу не вышлют, но участковый придет. И что? Изобразить, что никого нет дома? А вдруг участковый дотошный попадется или, что еще хуже для противника, умный? Придет еще раз, спросит соседей, а те скажут, что шаги слышим наверху, свет горит по вечерам. Вот тут уже и спецгруппу могут выслать. Короче говоря, чтобы не погореть за здорово живешь или не засветиться по-глупому, разумнее для засадников разыграть вариант «хорошие квартиросъемщики». Это когда со всеми жильцами раскланиваешься, всем улыбаешься и рассказываешь, как повезло недорого снять приличную квартиру на то время, пока хозяйка уехала в санаторий. И лиц соседи, будьте уверены, толком не запомнят, так, какие-то «среднего роста, обычные симпатичные ребята».

– Что у нас с машинами? – спросил Карташ.

– Стоят, – ответил Рома. – Чтоб перед домом и не стояли! Машины как машины... Но стоит и микроавтобус с темными стеклами, как раз напротив вашего подъезда.

«Не исключено, что наш клиент», – подумал Карташ.

Разумеется, если сидящие в засаде не последние лохи, они приглядывают и за подъездом. Или из окна поглядывают, или дежурит человечек, скажем, сидит в машине и поглядывает. Они ж не тупые, могут представить себе такой вариант: Гриня входит в дом и натыкается на одного из знакомых соседей, слово за слово, «ах, вы значит, квартиру сдаете, хорошие ребята у вас поселились, тихие, вежливые». После такого разговора Гриня должен развернуться и бежать. Поэтому необходимо оставить засаду и внизу...