Она пошла в свою комнату и стала ждать. Оле-Голли появилась через несколько минут.

— Ну, что там такое со школой танцев? — дружелюбно начала она.

— Я туда не пойду, — кротко проговорила Гарриет. Кричать на Оле-Голли глупо — это она всегда чувствовала. С Оле-Голли у нее никогда не возникало, как с родителями, ощущения, что ее просто не слушают.

— А почему? — с интересом спросила Оле-Голли.

Гарриет на минутку задумалась. Все, пришедшее на ум, было не так уж важно. Дело в том, что мысль о школе танцев почему-то задевала ее чувство собственного достоинства. В конце концов она, торжествуя, выразила свою мысль:

— Шпионы не ходят в школу танцев.

— Совсем наоборот, — возразила Оле-Голли.

— Конечно, не ходят, — грубо ответила девочка.

— Гарриет, — Оле-Голли набрала в легкие побольше воздуха и села, — ты когда-нибудь задумывалась о том, как шпионы учатся?

— Да, они учатся языкам и партизанской войне и всему-всему о стране, если их схватят, они будут знать названия всех старых футбольных команд и все такое прочее.

— Это мальчики, Гарриет. Ты не подумала хорошенько.

Больше всего на свете Гарриет ненавидела, когда Оле-Голли говорила, что она не подумала хорошенько. Хуже мыла во рту.

— О чем ты говоришь? — тихо спросила она.

— Как насчет девочек? Чему они учатся?

— Тому же самому.

— Тому же самому и кое-чему другому. Помнишь телефильм о шпионке, которую звали Мата Хари[9]?

— Да…

— Ну, подумай. Где она шпионила? Там не было никакой партизанской войны, правда? Она ходила на приемы, да? Помнишь ту сцену с генералом — или кто он там был? Она ведь танцевала с ним, помнишь? Как же ты собираешься быть шпионкой, если не умеешь танцевать?

«Должен же быть на это какой-то ответ», — молча размышляла Гарриет, но ничего не могла придумать. Она только громко сказала:

— Гм-гм. — И тут ей пришло в голову: — Мне придется надевать эти дурацкие платья? Я что, не смогу носить шпионскую одежду? В ней куда удобней учиться танцевать. Мы, когда учимся танцевать в школе, надеваем гимнастические костюмы.

— Конечно, нет. Можешь ты себе представить, чтобы Мата Хари танцевала на балу в гимнастическом костюме? Прежде всего, если ты носишь шпионскую одежду, всякий догадается, что ты шпионка, и чего ты добьешься? Нет, ты должна одеваться, как все остальные, тогда у тебя все получится и никто ни о чем не догадается.

— Да, это правда, — Гарриет была ужасно несчастна. Она и впрямь не могла представить себе Мату Хари в гимнастическом костюме.

— Теперь, — Оле-Голли встала, — ты бы лучше спустилась вниз и сказала родителям, что передумала.

— Как мне сказать? — смутилась Гарриет.

— Просто скажи — передумала.

Гарриет решительно встала и промаршировала вниз в столовую. Родители пили кофе. Она встала в дверях и громко провозгласила:

— Я передумала.

Оба недоуменно уставились на нее. Она повернулась и вышла из комнаты. Больше говорить было не о чем. Поднимаясь по ступенькам, она услышала, как отец произнес:

— Ну и дела, мисс Голли просто волшебница. Что бы мы без нее делали?

Гарриет не знала, как сказать Джени о своем поражении, но твердо решила это сделать. Во время завтрака Спорти и Джени сидели и смеялись над новым изданием школьной газеты. У каждого класса средней школы и у старшеклассниц там была своя страница. Ученики младших классов считались еще настолько глупыми, что им своей страницы не полагалось.

— Посмотри, ну просто смешно, — Джени показала на статью Мэрион Хоторн о валяющихся повсюду фантиках от конфет.

— Она это написала, потому что мисс Уайт говорила о фантиках на общем собрании в первый день, — фыркнула Гарриет.

— А о чем еще? У нее не хватит сообразительности придумать свое, — Спорти откусил кусок сваренного вкрутую яйца. Спорти сам готовил свой завтрак и чаще всего ограничивался яйцами.

— Глупо и скучно, — отозвалась Гарриет. — Вот послушайте: "Мы не должны бросать обертки от конфет на землю. Их надо класть в мусорные корзинки, которые приготовлены для этой цели ". Хоть бы придумала чего-нибудь новенькое. Мы это слышим практически каждый день.

— Я бы ее саму положила в мусорную корзинку, — злорадно произнесла Джени.

— Мой отец говорит, что нужно сразу же зацепить внимание читателя, а потом удержать его, — сказал Спорти.

— Ну, она его уже потеряла, — вставила Гарриет.

— Ты должна писать, Гарриет, ты же писатель, — предложил Спорти.

— Я этого делать не стану, даже если бы они мне приплатили. Пусть сами пишут для своей дурацкой газеты, — нахмурилась Гарриет, дожевывая бутерброд.

— Их всех надо взорвать, — сказала Джени.

Они жевали в молчании.

— Джени… — последовала такая пауза, что двое других удивленно взглянули на Гарриет. — Похоже, они меня достали, — грустно проговорила она.

— Бутерброд отравлен? — вскочила Джени.

У Спорти кусок яйца выпал изо рта.

— Нет, — быстро сказала Гарриет. Самое трудное было позади. Она добавила угрюмо: — Я имею в виду школу танцев.

Джени села и так посмотрела на Гарриет, как будто та сказала что-то ужасно невежливое.

— Школа танцев? — расхохотался Спорти, подбирая крошки с колен.

— Да, — грустно кивнула Гарриет.

— Как же я рад, мой отец слыхом не слыхивал о таком, — Спорти продолжал хихикать.

— Похоже, — грустно продолжила Гарриет, — я должна это сделать, если хочу быть шпионкой.

— Кто когда слышал о танцующих шпионках? — Джени так рассердилась, что даже не смотрела на подругу.

— Мата Хари, — тихо сказала Гарриет, но поскольку Джени не повернулась, добавила погромче. — Ничего не поделаешь, Джени.

Джени взглянула на нее.

— Я знаю, — сказала она грустно, — я тоже иду.

Теперь все было в порядке, и счастливая Гарриет принялась за второй бутерброд с помидором.

После школы, вернувшись домой, чтобы пополдничать молоком с печеньем, Гарриет вспомнила, что сегодня четверг и, значит, вечером Оле-Голли выходная. Пока она бежала вниз на кухню, ее осенила интересная мысль, и она остановилась, как вкопанная. Если у Оле-Голли есть друг, а Оле-Голли сегодня вечером выходная, может быть, она пойдет встречаться со своим другом. И… если она пойдет встречаться с другом, то Гарриет может проследить за ней и взглянуть на него. Потрясающая идея. Придется быть особенно осторожной и необычайно искусной, чтобы узнать, когда, где и с кем Оле-Голли проводит вечер. Если Оле-Голли отправится куда-нибудь в ночной клуб, как ее родители, тогда Гарриет не удастся за ней проследить. Это никак невозможно, придется подождать, пока она станет, как Мата Хари.

Но ЕСЛИ, например, друг Оле-Голли зайдет за ней, ТОГДА Гарриет по крайней мере сумеет на него посмотреть. Грохоча каблуками по лестнице, Гарриет продолжала обдумывать свой план. Оле-Голли пила чай. Гарриет уселась за стол, кухарка поставила перед ней печенье и молоко.

— Ну, — ласково произнесла Оле-Голли.

— Ну? — отозвалась Гарриет. Она теперь по-новому смотрела на Оле-Голли. Как Оле-Голли относится к своему другу? Так же, как Гарриет к Спорти?

— Ну, если дождь не польет, будет продолжительная засуха, — тихо сказала Оле-Голли и улыбнулась в чашку.

Гарриет с любопытством взглянула на нее. Как хорошо, что Оле-Голли никогда не задает дурацких вопросов типа «Как сегодня было в школе?», «Как у тебя с арифметикой?» или «Собираешься пойти погулять?» На подобные вопросы нельзя было ответить, и Гарриет казалось, что Оле-Голли была единственным взрослым человеком, который это знал.

— Куда ты идешь сегодня вечером? — внезапно спросила Гарриет. Она не могла придумать, как бы узнать по-хитрому, чтобы Оле-Голли не догадалась. Иногда спросить напрямую лучше всего.

— Ну, это в сущности не твое дело, — отозвалась Оле-Голли, — но я тебе отвечу. Я собираюсь встретиться кое с кем и ухожу в пять часов, а когда вернусь, ты должна уже крепко спать.