– Что за фрукт этот секретарь? – поинтересовалась я у Альберта, по-прежнему следя глазами за помощником шерифа.

Оруженосец пожал плечами.

– Парень как парень, – отозвался он.

– Ясно, – хмыкнула я.

Отсутствие информации – тоже информация.

А между тем предмет нашего мимолётного обсуждения как раз возвращался в зал, неся в руках два наполненных до краёв кубка. Он шёл медленно, чтобы не расплескать вино, и оттого выглядел слегка неуклюже.

– Достал! – торжественно сообщил он, протягивая мне один кубок. – На брудершафт?

– Лучше не стоит, – скривилась я. – Боюсь расплескать и запачкать платье.

Ну да, буду я пить на брудершафт неизвестно с кем.

– А как же я? – обиженно спросил Альберт.

– Извини. – Бастиан попытался развести руками, но сообразил, что держит ценный напиток, и вовремя остановился. – Я мог донести только два кубка. Так что ты в пролёте.

Оруженосец разочарованно вздохнул, мол, ну вот, всегда так.

Я пригубила вино, распробовала, затем отпила ещё.

– Да, должна признать, это действительно то самое господское вино, – вынесла я свой вердикт.

Именно такое я пила вчера с Раймондом.

– Может, мне всё-таки причитается какой-нибудь приз? – осведомился Бастиан, смакуя содержимое кубка.

Я рассмеялась. Какой, однако, настойчивый!

– И какой же приз вы хотели бы получить? – поинтересовалась я.

– К примеру, возможность угостить вас ещё каким-нибудь вином в таверне неподалёку отсюда сегодня вечером, после приёма, – нагло заявил он.

Я с показным сомнением поджала губы, но затем снова рассмеялась:

– Ладно, посмотрим. Смотря как пойдёт вечер.

Собственно, почему бы и нет? Имею я право на какую-то личную жизнь и позитивные эмоции после всех свалившихся на меня неприятностей?

– Договорились.

– Расскажите о себе, – предложила я. – Как вы попали к барону в секретари?

– О, это долгая история.

– Ну и что? По-моему, у нас куча времени.

Мне и правда было любопытно.

– Вообще-то мой отец баронет, но в силу обстоятельств, в том числе после Смуты, ему пришлось продать поместье. Большая часть денег ушла на уплату долгов. Словом, мы были вынуждены радикально поменять уклад жизни.

Я сочувственно покивала: подобные ситуации после Смуты не редкость. Выходит, он дворянин, вынужденный после войны вести жизнь простого человека. А что, в этом есть нечто романтичное.

Бастиан долго рассказывал, как искал себе новое место в жизни, как перепробовал несколько разных мест работы и в итоге оказался у барона. История выходила иногда смешной, иногда немного грустной, но неизменно занимательной. Правда, я пару раз замечала, что Альберт слушает секретаря с не слишком довольным видом, зевает и даже многозначительно закатывает глаза, но решила не обращать на эти знаки внимания. Постепенно оруженосец просто отошёл от нас и предпочёл присоединиться к другой компании.

Бастиан оказался одним из тех людей, с которыми интересно говорить практически на любую тему. Даже скучные темы вроде охоты и цен на чернильницы, как правило навевавшие на меня дремоту, при общении с ним оказывались забавными и приобретали новые краски.

В результате вечер летел быстро. Периодически я поглядывала в зал и находила глазами интересующих меня людей. Видела, как где-то в середине вечера покинула приём графиня Сен-Рени и сколь разочарованным выглядел при этом виконт. А также не смогла пропустить того, как в зале появилось новое действующее лицо.

Впрочем, сомневаюсь, что появление юной госпожи Жоли ле Дастиньи, четвёртой дочери барона ле Дастиньи, прошло незамеченным хоть для кого-нибудь на этом празднике жизни. Если кто-то из гостей и имел неосторожность поначалу не заинтересоваться этой леди, то она впоследствии сделала всё возможное, чтобы привлечь к себе его внимание. Девушка была очень молода и чрезвычайно неугомонна, а главное – невероятно любила себя. Вообще-то я считаю, что любовь к себе – чувство весьма похвальное. Но в некоторых случаях она переходит границы пристойного и приобретает масштабы извращения. Именно такое нам и пришлось наблюдать.

Раймонд, Родриг, Дюран и местный городской шериф оживлённо обсуждали способы совместной борьбы с преступностью, когда Жоли вклинилась в беседу, чуть ли не расталкивая участников локтями.

– Господа, ну как вам не совестно разговаривать на такие скучные темы на балу?! – воскликнула она так громко, что многие гости обернулись, прислушиваясь.

В нашей части зала мы с Бастианом стояли ближе всех к компании шерифа, поэтому Альберт с его новыми приятелями – ещё одним оруженосцем и молоденькой камеристкой – поспешили присоединиться к нам.

– А о чём именно, по-вашему, нам следовало бы разговаривать, юная леди? – вежливо осведомился шериф.

Раймонд глядел на дочку барона с плохо скрываемым раздражением. Виконт, в свою очередь, смотрел на неё с хорошо скрываемым раздражением.

– Ну, не знаю… – надула губки девушка. – Например, о присутствующих здесь дамах. Это было бы намного более галантно.

– Например, о вас? – чуть насмешливо спросил Дюран.

Мы рассмеялись, впрочем, стараясь делать это как можно тише. Мне припомнилось то, как когда-то Абелия подобным образом вмешалась в беседу Раймонда с Родригом. В тот раз ярко выраженные признаки раздражения проявил именно виконт. Однако эти две ситуации существенно отличались одна от другой, и различие было несомненно в пользу Абелии. Всё-таки певица была на тот момент почти хозяйкой дома; по сути, Раймонд для того и привёл её в свой замок, чтобы её женское вмешательство несколько сглаживало сугубо холостяцкий досуг. Жоли же, не считая того, что являлась дочкой дворянина, была для присутствующих никем и не успела заслужить права вмешиваться в чужие разговоры и задавать тон. Однако девочка явно считала, что имеет это право по умолчанию и заслуживать его вовсе не нужно.

– Почему бы и не обо мне? – кокетливо отозвалась она, игнорируя, а вернее, просто не замечая в словах Дюрана насмешку.

– Действительно, как же это раньше не пришло нам в голову? – расстроенно пробормотал Раймонд.

Мы с оруженосцами и камеристкой снова стали сдержанно хихикать.

– Лучше поздно, чем никогда, – наставительно сообщила юная леди, и я зажала рот рукой. – И вообще, не могу понять, зачем так много разговаривать о разбойниках, – продолжала рассуждать Жоли. – Их надо просто единожды всех переловить, и всё. Никогда не поверю, что такие мужчины, как вы, если как следует постараются, не смогут этого сделать.

– Альберт, ты готов в случае чего придержать эрла? – шёпотом спросила я. – Мне кажется, он её сейчас придушит.

– Его виконт удержит, – шепнул в ответ Альберт.

– Не уверена, по-моему, виконт сейчас начнёт ему помогать. Особенно если она ещё раз вот так стрельнёт глазками.

– Вы совершенно правы, леди, – произнёс между тем Дюран. – До сих пор мы недостаточно сильно старались. Нам просто не хватало стимула. Возможно, вы могли бы обеспечить нам какое-нибудь поощрение?

– Ради того, кто перебьёт всех разбойников, она встанет на стул и прочтёт стишок, – шепнул нам коллега Альберта.

Жоли кокетливо постреляла глазками.

– Так и быть. Могу пообещать поцелуй тому, кто переловит больше всех разбойников, – заявила она.

– О боже! – схватилась за голову я. – Нас ожидает небывалый разгул преступности. Теперь все будут бояться поймать или убить хотя бы одного разбойника. Даже столкнувшись нос к носу, будут обходить стороной и стараться на них не дышать.

– Не будь такой пессимисткой, – возразил Альберт. – Во всём надо искать хорошую сторону. Мы можем использовать её в качестве оружия против всё тех же разбойников. Если она станет гоняться за ними по лесам, чтобы поцеловать, леса очень скоро опустеют.

– Причём даже от деревьев, – продолжила развивать мысль камеристка.

Наше внимание привлекло негромкое, но настойчивое покашливание. Пока мы были поглощены обсуждением борьбы с бандитизмом при помощи отдельно взятой девушки, виконт приблизился к нашей компании и теперь стоял, положив руку на низкое ограждение, отделяющее нашу часть зала от гостевой.