Проснувшись, я лишь ненадолго приоткрыла глаза, чтобы окинуть взглядом часть непривычной обстановки. Сейчас, в утреннем свете, комната выглядела несколько иначе, чем вечером. За отдёрнутой занавеской балдахина просматривалось застеклённое узкое окно, часть стула с высокой резной спинкой, небольшой квадратный столик, на котором стояла какая-то глубокая синяя вазочка. Кажется, вчера её не было, а впрочем, возможно, я просто не обратила внимания. Я снова закрыла глаза и продолжила нежиться в постели, лёжа на правом боку, ленясь перевернуться и подать признаки бодрствования. Раймонд был рядом, я чувствовала его тепло и слышала дыхание, недостаточно ровное, из чего можно было заключить, что он тоже не спит.

Ну, вот и прошла первая ночь в хозяйской спальне… Забавно. Раньше мне был сюда вход закрыт даже для того, чтобы стереть со столика пыль…

– Доброе утро! – сказал Раймонд, видимо тоже определивший, что я не сплю, по перемене в ритме дыхания.

Лениво потянувшись, я перевернулась на спину. Раймонд полусидел рядом, опираясь спиной о поднятую повыше подушку. Он наклонился ко мне и поцеловал в лоб. Я обхватила его шею руками и притянула обратно к себе, давая понять, что так просто он не отделается. Выпустила только после поцелуя в губы.

– Доброе! – подтвердила я, тоже устраиваясь повыше.

– Скажи, кинжал у тебя под подушкой, – проговорил, морщась, Раймонд, – это обязательное условие? Или я смогу когда-нибудь тебя от этого отучить?

Я пожала плечами. Это привычка у меня с шестнадцатилетнего возраста. До тех пор я спала с симпатичным белым пушистым слоником. Потом грянула Смута, и я как-то резко поняла, что достаточного чувства уверенности слоник уже не обеспечивает. Пришлось сменить партнёра по постели. И сейчас отказываться от этой доброй традиции не было ни малейшего желания.

– А что, ты боишься случайно порезаться?

– Нет, – отозвался Раймонд, – просто меня отчего-то не покидает ощущение, что ты намерена рано или поздно воспользоваться этим предметом именно против меня.

Я расплылась в улыбке.

– Неужели человека, который чуть было не установил в собственной опочивальне двуспальный гроб, смущают игры с кинжалом? – изумилась я.

– Не смущают, – усмехнулся Раймонд. – Но для таких игр одного кинжала маловато. Нужны ещё хотя бы кандалы или, на худой конец, верёвка.

– Кандалы можно одолжить у Дюрана, – задумчиво сказала я. – То-то он порадуется!

– Я бы на твоём месте не подавал столько идей, – фыркнул Раймонд. – Сдаётся, у нас с тобой совершенно разные представления о том, кто впоследствии в этих самых кандалах окажется.

– Такие вещи, как правило, решаются по ходу дела, – не согласилась я, зевая, и потянулась к столику.

Запустив руку в синюю вазочку, я выудила оттуда горсть вкусностей и отправила их себе в рот. Моё лицо приобрело чрезвычайно довольное выражение.

– Ой, авефки! – восторженно констатировала я с набитым ртом.

Исберские орехи, мои любимые, тут двух мнений быть не могло. Раймонд наблюдал за процессом поглощения деликатеса с откровенно насмешливым выражением лица.

– Откуда их столько? – спросила я, дожевав. – Исберские орехи – животное не стадное, они в таких количествах вообще в природе не встречаются! Ты что, ограбил исберское судно прямо в порту? Отобрал у несчастных контрабандистов весь груз?

– Почему сразу у контрабандистов? – Судя по возмущённому тону Раймонда, грабанул он вовсе не контрабандистов, а честных торговцев, которые исправно платят налоги. – И вообще, ты сказала, что любишь исберские орехи, вот и ешь. Всё остальное тебя не касается.

– Я просто боюсь растолстеть, – без малейшего страха сообщила я, снова запуская руку в вазочку.

– Да, это действительно было бы нехорошо, – согласился Раймонд. – Ну ничего. Если растолстеешь, посажу тебя на хлеб и воду.

– Какой же ты глупый! – воскликнула я, прежде чем снова набить себе рот орехами. – Как раз от хлеба-то и толстеют.

– Ладно, значит, только на воду, – с лёгкостью позволил себя уговорить Раймонд.

– Чтобы дитя Смуты – да и не добыло себе какой-нибудь еды? – фыркнула я.

– А я тебя в башне запру, – ласково предупредил Раймонд.

– Угу, запер уже один такой, – беззаботно отозвалась я, вытягивая руку за третьей порцией калорийных орешков.

Осторожный стук в дверь возвестил о появлении в спальне Жоржа.

– Господин эрл, господин кастелян просил передать вам, что был бы рад обсудить несколько важных вопросов.

– Хорошо, пусть ждёт меня в кабинете, – сказал Раймонд, вставая. – Посмотрим, что за дела накопились за моё отсутствие.

– Желаете что-нибудь? – спросил лакей, прежде чем удалиться.

– Желаем, – с наглой улыбочкой заявила я. – Кофе в постель. Мне две ложечки сахара.

Жорж сильно покраснел. Раймонд ухмыльнулся.

Я вовсе не удивилась, когда парой часов позже выяснилось, что в замок прибыл гонец, который хотел бы меня увидеть. Мы с Тео встретились в коридоре, а затем вышли из здания и углубились в сад, чтобы оказаться подальше от посторонних ушей.

– У меня плохие новости.

Напарник начал разговор именно с этого «внушающего оптимизм» сообщения.

– В чём дело? – обеспокоенно нахмурилась я. – На след Абелии так и не удалось напасть?

– Не удалось, – поморщился Тео, – но это уже не имеет никакого значения.

– То есть как не имеет?!

В моём представлении именно эта новость и была самой главной.

– Нас с тобой отзывают в Левансию. Прибыл приказ выезжать немедленно.

Я изумлённо уставилась на напарника, силясь переварить эту информацию.

– Как это немедленно? Они что, совсем ничего не соображают?! У нас же полнолуние через два дня! Это единственный способ взять преступников и вообще разобраться с этим делом раз и навсегда!

– У начальства свои соображения, – возразил приятель. – Дениза, пожалуйста, одумайся и сделай так, как тебе приказывают, – взмолился он.

– Сделаю, – согласилась я. – Одумаюсь. Но только через два дня. Абелию возьму – и сразу же одумаюсь. А пока мне некогда потакать их глупостям.

– Дениза, ты забываешься! И ведёшь себя непрофессионально.

– Ошибаешься, – отрезала я. – Это Дайон ведёт себя непрофессионально. Это он поставил личное превыше дела. А я пекусь о его же собственных интересах. Равно как и о всеобщих. Таких чокнутых Одарённых нельзя оставлять без внимания только оттого, что некоему герцогу не нравится связь его агента с неким эрлом.

– Как знаешь, – со вздохом покачал головой напарник.

Тео снял с пояса небольшую дорожную флягу и сделал глоток.

– Хочешь?

– А что там у тебя? – спросила я.

– Лексонское вино, довольно-таки неплохое. Перепало от щедрот здешнего коллеги.

– Давай, – кивнула я и, приняв флягу, сделала пару глотков.

Вино как вино, ничего особенного. Для лексонского, даже можно сказать, не слишком. Я вернула флягу Тео.

– Какая-нибудь осмысленная информация от Ферранта поступила? – продолжила разговор я. – Постой-ка… – Голова резко закружилась, и стали слипаться глаза. Я присела на оказавшуюся поблизости скамейку. – Что-то самочувствие странное.

Напарник склонился надо мной с виноватым видом. Я посмотрела на него с удивлением. Несмотря на всё ухудшающееся самочувствие, голова пока ещё работала. Я уже открыла было рот, чтобы высказать Тео всё, что думаю о его вероломстве, но то ли уснула, то ли потеряла сознание. Во всяком случае, отключилась.

Проснулась я потому, что просто-напросто невозможно спать, когда тебе так паршиво. Сил поначалу не хватило даже на то, чтобы открыть глаза. Я только поняла, что где-то лежу, а потом – что меня сейчас вывернет наизнанку. Вывернуло. Да уж, какой тут сон! Тошнота была дикая, и выворачивало долго, в несколько приёмов. Я только успевала пару раз втянуть в лёгкие воздух, как всё начиналось по новой, и мне казалось, что это не закончится никогда. Организм чрезвычайно настойчиво избавлялся от какой-то не приглянувшейся ему гадости, но заодно, похоже, собирался исчерпать все мои жизненные силы.