Джиджи задумался на мгновение.

— Я никогда не следил. Это слишком нелепо. Я бы знал, если бы был оборотнем. Я могу слегка перебрать и плохо помнить на следующее утро события прошедшей ночи, но я никогда не возвращался домой в окровавленной одежде. А сегодня ведь полнолуние? Я не брился сегодня утром, но ведь щетины не больше обычного?

— Иногда это проявляется только после определенного возраста, например после двадцати.

— Мне двадцать три.

— Иногда двадцати пяти или тридцати.

— А как насчет тети Доры. Ей тоже это снилось.

— Ей?

— Да. Она сказала, что я не должен обращать на сны внимания.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказала Кэт. Наши сны рассказывают важные вещи о нас самих, а иногда в них говорят боги. Ты собираешься снова отправиться к этой Лледью, чтобы узнать побольше о шпоре и своем отце?

— Да, девушка сказала мне, что нужно попробовать завтра днем, — объяснил Джиджи.

— Могу ли я пойти с тобой?

— Думаю, . что будет безопаснее остаться здесь, а то Шут может тебя заметить.

Кэт снова взглянула вниз.

— Я не могу всегда прятаться в вашем дома, господин Джиджиони, — прошептала она.

Джиджи почувствовал глухой удар своего сердца. Он хотел сказать, что ему этого бы и хотелось, но не стал.

— Еще немного, — сказал он. Когда мы найдем шпору и вернем ее в склеп, то Шуту придется отказаться от своих намерений и убраться домой. Если нет, я обращусь за советом к Садкару. Он человек короля и должен поддерживать мир. Он знает, что нужно делать.

Кэт подняла глаза и слабо улыбнулась, но Джиджи опасался, что не переубедил ее.

— А ты не думаешь, что если твой дядя знал еще что-то о воре, то мог об этом где-нибудь написать? — спросила она.

— Конечно! — Джиджи хлопнул себя по шее. У него был журнал. Не знаю, почему не подумал об этом раньше. Журнал должен быть в его лаборатории.

— Если ты не думаешь, что это слишком личное, то я могу почитать его, пока ты будешь в храме Селины. Может быть, ты попросишь мать Лледью совершить гадание для тебя.

— Стил вчера собирался сделать это. Может быть, он уже что-нибудь узнал. Я спрошу его. Мне еще много нужно сделать. Сейчас еще не очень поздно, но мне лучше пойти спать, чтобы встать завтра пораньше. Ты не подумаешь, что я плохой хозяин, если я покину тебя? — спросил Джиджи.

— Конечно, нет, — ответила Кэт. Я тоже устала.

Джиджи проводил ее из столовой в коридор. Раньше ни одна женщина, кроме его матери, не останавливалась в его доме. Поэтому он чувствовал себя не очень уверенно.

Кэт остановилась у двери своей спальни и повернулась к Драконошпору.

Чувствуя себя еще более неуверенно, Джиджи тоже остановился и сцепил руки за спиной.

— Итак, ты предпочитаешь остановиться в сиреневой комнате, спросил он.

— Да. Она очень красивая.

— Я скажу утром Томасу.

Кэт подошла к Джиджи, поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам.

— Спокойной ночи, господин Джиджиони. Сладких снов, — прошептала она.

— Спокойной ночи, — тихо ответил он. Кэт повернулась и пошла в комнату.

После того, как она закрыла за собой дверь, Джиджи постоял немного, вздохнул и направился к себе.

Драконошпор еще не ушел раздеться, как вдруг вспомнил, что собирался зайти в «Рыбы», чтобы найти Оливию Раскеттл и расспросить ее об Элии из Вестгейта.

— Черт, — пробормотал он. Я так устал. Зайду завтра.

Он залез в кровать.

Каким усталым он ни был, молодой дворянин все равно лежал с открытыми глазами, боясь заснуть. Хотя Кэт и пожелала ему сладких снов, он был очень встревожен.

Ему показалось, что он услышал крики Кэт, и он сел на край кровати, решая, следует ли пойти к девушке и успокоить ее или не стоит нарушать ее уединение.

Один его внутренний голос говорил, что вторжение ночью к девушке может быть неверно истолковано, а другой подсказывал, что следует показать свою заботливость. Он снова лег в кровать и стал прислушиваться.

Наконец, он заснул. Как стражница и предсказывала, кошмар пришел.

Как обычно, Джиджи парил над лугом. Это был луг над Весенним Холмом, и в середине его стоял храм. На ступенях храма был огромный черный медведь. Молодая послушница бежала по траве. Полет Джиджи был беззвучен, и у девушки не было шансов. Она дернулась, как кролик, но Джиджи кинулся вниз. Она закричала, и Джиджи проснулся.

Он был весь в холодном поту, но благодарил судьбу за то, что не увидел конца сна.

Затем Джиджи понял, что все еще слышит крик. Крик шел из комнаты Кэт.

Джиджи вскочил с постели, выскочил из комнаты и, пробежав по темному коридору, оказался у двери сиреневой комнаты. В это время доносившийся из-за нее пронзительный крик прервался. Ворвавшись в комнату девушки, Джиджи мог поставить себя в щекотливое положение, но тишина в комнате была слишком уж зловещей. Он открыл дверь, не постучавшись.

Кэт разожгла камин, но сейчас в нем осталось лишь несколько тлеющих головешек. Джиджи, в своей ночной рубашке, вздрогнул от холода. Через окна лился тусклый лунный свет, освещая предметы в комнате. Волшебница сидела на своей кровати и, казалось, была очень напугана.

— С тобой все в порядке? Что случилось? — спросил Джиджи.

— Здесь кто-то был! — задыхаясь сказала Кэт. Он пытался задушить меня подушкой!

— Куда он ушел?

— Через стену! — заплакала Кэт, указывая на стену около камина. Как привидение!

Женщина потеряла самообладание. В ее голосе чувствовался страх.

Джиджи выкрутил фитиль у лампы на туалетном столике и зажег ее угольком из камина. Он отодвинул шелк на стене, но за ним не было ничего, кроме самой стены. Он стукнул по ней. Она казалась твердой.

— Я раньше никогда не слышал, чтобы в этой комнате водились привидения, — сказал Джиджи. — Как он выглядел?

— Как Шут, — всхлипнув, сказала Кэт. Но это невозможно.

— Почему? — спросил Джиджи.

— Если бы Шут пытался убить меня, то не остановился бы на полпути, — объяснила Кэт. К тому же, ему не понадобилась бы подушка.

Джиджи осторожно сел к Кэт на кровать. Девушка была одета в одну из ночных рубашек его матери, и хотя она была из фланели, все таки это была всего лишь ночная рубашка.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Кэт опустила голову и кивнула.

Длинные волосы закрыли ей лицо, но по тому, как затряслись ее плечи, Джиджи понял, что она плачет.

«К черту приличия!» — подвигаясь к ней, подумал дворянин.

— Все в порядке, — сказал он, садясь рядом с ней на кровать и обнимая ее.

Все будет хорошо.

Кэт положила голову ему на плечо и крепче прижалась к нему. Прошла почти минута, прежде чем утихли рыдания. Затем она мягко освободилась от его объятий.

— Мне стыдно, что я была такой трусихой, но я беспомощна, когда сплю.

Ее голос дрогнул, и Джиджи испугался, что она опять разревется.

— Любой бы на твоем месте расстроился, — успокаивал ее Джиджи.

Он встал.

— Думаю, тебе лучше остаться здесь, — сказал он.

— Куда ты? — с беспокойством спросила Кэт. Она попыталась схватиться за его руку, но тут же остановила себя.

— Пойду позову Томаса, и мы осмотрим дом, — ответил Джиджи.

Он зажег вторую лампу и, взяв ее с собой, вышел в коридор. На лестнице он натолкнулся на Томаса, спешащего в темноте наверх.

— Сэр! Мне показалось, что я слышал крик! Что-нибудь случилось? — спросил слуга.

— Да, Томас, — объяснил Джиджи. — Кто-то напал на госпожу Кэт в ее комнате. Может вор, а может быть и кто-нибудь похуже.

— В красной комнате, сэр? Вы уверены? — спросил Томас.

— Нет. В сиреневой комнате. Госпожа Кэт больше понравилась сиреневая комната, и я предложил ей эту комнату вместо красной. Кто-то попытался задушить ее, но исчез, когда она закричала. Она говорит, что нападавший ушел через стену, но она могла ошибиться, или же этот тип — волшебник. В любом случае нам надо обследовать дом.