Вот так и получилось — только я вздохнула свободней и намеревалась наслаждаться спокойной налаженной жизнью, как всё закрутилось с новой силой.

Мы продолжили заниматься в автошколе вождением и дополнительно — с дядей Кешей, и у нас уже что-то получалось. По крайней мере, путать педали "газ" и "тормоз" я перестала — помогло моё уверенное столкновение с навозной кучей, неподвижно стоявшей на обочине загородной дороги, и эпитеты, которыми меня наградил за это дядя Кеша.

Я выдержала трудный разговор с родителями и уговорила их после моего "отъезда в Австралию" переехать в наш дом, потому что он нуждался в присмотре. Они решили забрать с собой и бабушку, которой так будет лучше — иметь собственный дворик и жить вместе с сыном и невесткой. Да и Базильёну тут будет раздолье. После этого я оформила родителям доверенность на снятие средств с моего счёта, на который поступала причитающаяся мне часть прибыли от деятельности салона красоты и настоятельно просила их не бояться тратить эти деньги на то, что им захочется.

— Я вот бра себе повешу над диваном, — кивнул папа, — Давно хотел, но всё как-то было не до "бры".

Маринку Климову, только-только закончившую принимать поздравления с новой должностью, я решила повысить до директора "Дельфина". У неё хорошо получалось руководить — ведь она прекрасно знала всех сотрудников и жизнь салона изнутри, включая всю подноготную. Отношения в коллективе к ней было хорошим, а её характер всегда был немного доминантным.

— Марина, ты загранпаспорт себе и детям сделала? — спросил Стасик Вахрушин, когда я сообщала сотрудникам о грядущих изменениях.

— Нет, зачем? — удивилась Климова.

— Да просто все, кто руководят этим салоном, рано или поздно уезжают в Австралию. Что-то в воздухе здесь такое, что ли…

— Насколько я знаю, там женщин охотно принимают, а лучше женщин с дочерьми. А у меня два пацана растут, так что меня в Австралию не позовут, — успокоила нас всех Маринка.

В начальственном кабинете, где я передавала ей ключ от сейфа, заветную тетрадку и напутствия о "сохранении духа салона", Маринка вдруг сказала:

— Таська, а ведь ты темнишь что-то с этим отъездом.

— Что именно? — деланно удивилась я.

— Не знаю точно. Скорее всего, ты собралась ни в какую ни в Австралию.

— А куда?

Мне и в правду было любопытно услышать Маринкину версию.

— Не знаю… Может, в Уганду какую-нибудь.

— Что ты! — отмахнулась я, — Туда бы я ни за что не поехала, там черепахи знаешь, какие агрессивные? С ними только вооружённые полицейские могут сладить.

— Ну а где ещё гигантские жабы-трупоеды водятся? — прищурилась Маринка.

— Климова, ты же обещала простить тот розыгрыш.

— Да я не с обидой, так, любопытствую.

— Ну тогда считай, что я уезжаю с мужем на его родную планету Тауин. Что ты там пишешь?

— Название этой планеты, — ответила Маринка, — чтобы, в случае чего, знать, где тебя разыскивать.

Я пожелала ей всяческого благополучия, а также счастья в личной жизни и найти себе, наконец, законного мужа, чтобы сменить её замечательную девичью фамилию на другую, не менее замечательную.

— А чего это ты прощаешься? Я, может, тебя в аэропорт приду провожать.

— Да нет, не надо, — сказала я, испытывая неловкость, — я и родителям запретила…

— Австралия, говоришь? Ну-ну, — утвердилась Маринка в своих подозрениях, — Фотки не забудь прислать на фоне известных достопримечательностей.

— Вот всё тебе надо усложнить, — с трудом рассмеялась я, — Ладно, будут тебе фотки. На фоне жабы-трупоеда.

В автошколе мы с Клиффордом, наконец, прошли испытание "город", за которое оба получили "зачёт". Правда, когда я села в машину рядом с инструктором, и призналась ему, что побаиваюсь, он подбодрил меня:

— А уж я-то как боюсь! Почти каждый раз сажусь с учеником в машину брюнетом, а выхожу седым.

Через день мы сдали экзамен в ГИБДД и получили законные водительские права. Для меня это был повод гордиться собой. Муж тоже что-то говорил довольным тоном о получении нового навыка. А ещё он узнал на практике, что такое "обмыть", когда наша группа начинающих автолюбителей отметила это дело в ресторане.

В принципе, все дела были переделаны и можно было перемещаться. Но я попросила у Клиффорда ещё несколько дней, чтобы попрощаться. Не с людьми, а с самим миром, с городом. Мы с ним много гуляли в эти дни, ходили магазины, в кино, в театры. Посмотрели в драмтеатре спектакль "О мышах и людях" по повести Стейнбека, а потом нас занесло на балет по мотивам арабских сказок какого-то экспериментирующего постановщика. Сценарий содержал женитьбу царя Шахрияра на первой жене, которая устроила оргию прямо в гареме во время отсутствия благоверного. Оргию артисты, одетые в трико телесного цвета, станцевали мастерски. Потом падишах надолго разочаровался в женщинах, но вот, женился на юной Шахерезаде. Та рассказывает мужу множество сказок и в семье воцаряется любовь. Потом Шахрияр вновь опрометчиво удаляется из дворца по делам, а когда возвращается, застаёт картину радостных массовых плясок в гареме. Ещё когда я читала либретто, меня насмешила одна содержащаяся там эмоциональная фраза, соответствующая этому моменту: "Но что это? Шахерезада неверна!" Но Шахерезада объяснила возмущённому мужу, что все эти люди — герои рассказанных ею сказок. И тот из возмущенного мужа сразу вновь сделался мужем радостным и любящим.

Так что предлагаю всем поступать по методу царя Шахрияра из того балета, когда вы вдруг увидите, что герои истории, которую вы считали вымышленной, вдруг оказываются среди вас и даже дарят рассказчице подарки. А я предупреждала вас в самом начале, что моя история удивительная, но абсолютно правдивая. Забыли, да? Кстати, если встретите Кореша — передайте ему, что перцовый пластырь он мне так и не вернул!

За день до перемещения Клиффорд ввёл мне какой-то препарат внутримышечно. Сказал, что это нано-комплекс прививок от болезней, адаптационных средств и обучающих носителей, чтобы понимать речь и основные обычаи жителей развитых миров Вселенной. После этого мне требовался сон.

Перемещались мы, когда я ещё не отошла ото сна полностью, так что особо рассказать мне тут вам нечего. Вот только что стояли посреди комнаты — я с выпученными глазами, прижимающая к себе сумку с вещами — и вот мы уже в каком-то зале, где ходят разные люди в одеждах с кнопочками, а перед нами искусственной улыбкой светится самый настоящий робот-андроид:

— Добро пожаловать на Тауин, Клиффорд Айнэнэнай, Таисия Айнэнэнай!

Робот включил передо мной какую-то световую шторку, в которую, как я откуда-то знала, нужно было просунуть руки — у меня снимали отпечатки кожного узора.

На меня пялились. Пусть неявно и тактично, но с любопытством разглядывали все. Поэтому я, наконец, перестала выпучивать глаза, опустила сумку на пол, а руки просунула в световую шторку. А когда хотела вновь поднять сумку, обнаружила её полное отсутствие в обозримом пространстве.

— Где мои вещи? — угрожающе прошипела я андроиду, — У вас что тут, в таможне, банда орудует? Имейте в виду — не вернёте, буду голосить не хуже Леопольдовны с планеты Земля!

— Таисия Айнэнэнай! — радостным и торжественным голосом объявил робот-таможенник, — Ваши вещи прошли проверку! Поздравляем! Ничего незаконного вы не пронесли на Тауин.

Ну спасибо, а то я не знала. Клиффорд подхватил мою сумку, неуклюже вывалившуюся из какого-то отверстия в стойке таможенника и повёл меня за собой в город.

Ну что вам сказать? Город есть город. Да, дома столь высокие, что их верхушек было просто не видно. Особенно мне, с учётом моей небольшой близорукости. Материал, из которого были выполнены все строения и тротуары (хотя, наверное уместнее было бы назвать их "полы"), был чуть шершавым на ощупь, разных цветовых оттенков. Как я поняла, он имел пористую структуру и умел "дышать", то есть стены из него немного пропускали воздух. Хотя какие это дома — это был единый гигантский улей без крыши, с проходами, мостами, аллеями и дорогами на разных уровнях, и только различная окраска разных его кусочков и архитектурные излишества символизировали отдельные здания.