Все, кто находился в машинах президентского кортежа, слышали, как вертолетный движок будоражит ночь, как по днищу бьют осколки потревоженного взрывами асфальта и машин, угодивших под залпы Костоправа.

— Вы правы, Борис Николаевич, тонкой оказалась кишка Расколова. Очень тонкой.

Президент сидел и вертел в руках початую бутылку дагестанского коньяка.

— Ну вы даете, Валерий Александрович! Теперь того и жди, когда вся российская пресса начнет лить на наши головы ушаты грязи…

— Ну и черт с ней! Она и так озверела и изовралась, как последняя шлюха. Посмотрите во что наша пресса превратила похороны Льва Рохлина. Просто цирк! Во всем обвинила вас.

— А мне не привыкать. Единственное, в чем пока меня не обвиняют — в краже картин из Третьяковской галерее. Но, не сомневаюсь, еще дойдет и до этого. — Президент вплотную прильнул к окну. — Однако твой Костоправ неплохо ориентируется на местности…

— Что вы хотите, Герой России! Это его вертолеты обеспечивали безопасный выход наших войск из Афганистана. За три дня ребята Костоправа наваляли моджахедов столько, сколько, пожалуй, за всю афганскую войну не положил весь ограниченный контингент…

— Ладно, нашли, чем хвалиться! Лучше выясните, что произошло возле моей резиденции…