Именно это блюдо, как правило, готовят на праздник Святого Джузеппе (19 марта). Оно одно из тех, что входят в состав трапезы его приверженцев, но слишком вкусное, чтобы есть его только раз в году. В дело годятся любые цуккини, даже старые, а подсушить половинки или четвертушки можно в духовке.

Вымочить цуккини в теплой воде, чтобы избавиться от лишней соли, и нарезать кружочки на небольшие куски. Откинуть на дуршлаг. Оставить минут на двадцать, а затем нагреть в кастрюле на плите так, чтобы вся вода испарилась.

Разогреть на сковороде оливковое масло и поджарить цуккини до золотистого цвета.

Вымочить сушеный виноград в теплой воде. Вынуть из оливок косточки и нарезать их на маленькие кусочки, затем осторожно поджарить в небольшом количестве оливкового масла.

На другой сковороде нагреть уксус и добавить в него сахарный песок. Держать на огне до тех пор, пока сахар не растает.

Добавить к цуккини все ингредиенты и нагревать смесь на маленьком огне в течение десяти минут, чтобы цуккини пропитались кисло-сладким соусом.

Подавать на стол в горячем или в холодном виде.

Налить в кастрюлю почти все молоко, добавить сахар и поставить на маленький огонь.

В стеклянной посуде смешать кукурузную муку (или картофельный крахмал) с несколькими столовыми ложками холодного молока. Размешать так, чтобы не осталось никаких комков.

Медленно влить приготовленную смесь в горячее молоко. Перемешивать молоко до тех пор, пока оно не превратится в густой, бархатистый крем.

Быстро вылить смесь на стеклянное блюдо, охладить и посыпать большим количеством корицы.

«Мессина прильнула к горам» — так написал в двенадцатом веке энергичный путешественник Ибн Джубайр, и так оно и есть. Мессина зажата между Пелоританскими горами и морем. Но в городе нет ни старого арабского квартала с переплетением узких улочек, которые видел Ибн Джубайр, ни рахитичного средневекового квартала, ни даже грандиозных памятников барокко. В 1908 году в течение нескольких секунд весь старый город вместе с сотнями тысяч жителей был уничтожен катастрофическим землетрясением и последовавшим за ним цунами. Уцелело всего одно здание — церковь Святой Аннунциаты деи Каталани, построенная на развалинах греческого храма в честь Посейдона, бога морей. Оно сохранилось до сих пор вместе с Византийским собором — великолепная смесь норманнской основательности, романских декоративных сводов и изящных колонн и арабских геометрических орнаментов. В этом великолепном, компактном строении сконцентрировалась почти вся история острова.

После катастрофы Мессина была восстановлена. Во избежание подобных последствий природных катаклизмов построили малоэтажные дома и проложили широкие улицы. Мессина прекратилась в современный город с бульварами и пересекающими их улицами, она стала прозрачной и открытой, у нее появился провинциальный и буржуазный налет, безмятежный и добродетельный. Сегодня динамизм города, его прогресс и успешность ассоциируются у нас с высокими зданиями.

Можно лишь пожалеть о том, что тщательному восстановлению Мессины, состоявшемуся век тому назад, был нанесен жестокий удар сначала бомбардировками во время Второй мировой войны, а потом поспешным возведением небрежно спроектированных и плохо построенных утилитарных кварталов жилых домов, парковок и офисных зданий, заполнивших пробелы, оставленные бомбами. Но по всему городу, как истинные драгоценности среди бутафорских побрякушек, разбросаны великолепные здания: дом в стиле ар-деко на углу улицы Джордано Бруно, рядом с пьяцца Каи роли. Сейчас там магазин модной одежды. Хотел бы я знать, что сделал бы благочестивый брат Бруно, если бы узнал, что подобное чувственное здание отдано такому декадентскому коммерческому предприятию.

К числу архитектурных шедевров Мессины безусловно относится дом семьи Родригес.

В известном смысле это путешествие началось со знакомства с Леопольдо Родригесом и его женой Федерикой, которое состоялось несколько лет тому назад на обеде в «Охотничьем клубе» в Риме. Если вам повезет и вы будете приглашены туда, то увидите, что клуб располагается в парке дворца Боргезе. Там царит такая роскошь, о которой самые привилегированные английские клубы могут только мечтать. Я попал туда благодаря моему брату Джонни, который живет в Риме. Его лондонский клуб и римское заведение связаны взаимными обязательствами.

Перед обедом нам подали напитки в комнате, стены которой обтянуты шелком. Потолок, высотою никак не меньше пятнадцати метров, был украшен эмблемами семьи Боргезе и скрещенными папскими ключами. Нас обслуживали лакеи в ливреях — коротких курточках, вельветовых бриджах, белых чулках и перчатках. В комнате, через которую мы прошли в столовую, был наборный паркетный пол и царила та же самая сбивающая с толку искусственность, которая характерна для работ Эшера. Сама столовая по своему великолепию ничем не отличалась от помещения, в котором нам подавали спиртные напитки. Ощущение нереальности происходящего усугублялось тем, что каждый раз, когда открывалась дверь и вереница лакеев вносила в столовую очередное блюдо, мне казалось, что в коридоре мелькает алая кардинальская мантия в окружении стайки одетых в черное священнослужителей.

Во время обеда я сидел напротив Леопольдо. Это был привлекательный плотный мужчина с волнистой седеющей бородой и с волнистыми седеющими волосами. Наденьте на него вельветовый камзол и гофрированный воротник, и он станет похож на аристократа семнадцатого века с портрета Веласкеса. Поначалу меня поразили его неразговорчивость и настороженность.

Семейство Родригес появилось на Сицилии вместе с первыми испанскими переселенцами в пятнадцатом веке и сперва обосновалось в Липари, а уж потом перебралось в Мессину. Отец Леопольдо получил патент на суда на подводных крыльях и организовал регулярные рейсы между Сицилии, континентальной Италией и Эолийскими островами. Несмотря на все мои усилия и мой лучший итальянский, Леопольдо настороженно смотрел на меня из-под тяжелых век, отвечая на мои неловкие попытки завязать разговор с приличествующей случаю вежливостью, но без всякого энтузиазма.

Однако стоило нам заговорить о кулинарии, как все барьеры исчезли, и наша беседа становилась все более и более оживленной. Я почувствовал в нем воистину родственную душу, когда он стал говорить о том, что исконное сицилийское блюдо — involtini dipescespada — можно приготовить только из определенной части рыбы-меча (к сожалению, я забыл, из какой именно), что рыбу нужно резать определенным образом, иначе ее и есть не стоит. Подобная страстность и точность в том, что имеет отношение к еде, восхитили меня.

Его мать, продолжал он, занималась кухней в их семейном доме в Мессине. Судя по всему, она строго придерживалась традиций и готовила по старым рецептам. Да, милости просим, приходите к нам, и вы увидите пожилую женщину за работой. Когда? На следующей неделе? К сожалению, я, несмотря на огромное желание, не смог воспользоваться приглашением Леопольдо побывать у них на следующей неделе. Обед закончился около полуночи, мы расстались друзьями, и я получил приглашение в дом Родригесов на легкий обед на следующий день.