— Ритуал! — воззвал невидимый мне демонолог, тот самый обладатель холодного, как лёд голоса.

— Но ведь мы навсегда отрежем его от силы!

— Пусть его тело станет пристанищем Бездны, да? Начинай ритуал!

В словах Серебряного был здравый смысл, но мне жутко не хотелось стать жертвой ритуала, который, к тому же, отрежет меня от силы.

Вот только сопротивляться сил уже не было.

Задержав взгляд на Пылаеве, я одними губами шепнул ему:

— Прости…

И без сил припал к земле, чудом уперевшись на выставленную ладонь.

— Стойте!

От звонкого голоса Пылаева в лазарете тут же потеплело, а я «услышал» эмоции присутствующих здесь демонологов, Пылаева, Дубровского, Пожарского и, неожиданно, Ольги с Иваном.

— Сначала я.

В следующий миг я почувствовал, как мою голову охватывают пылающие ладони Адена, а следом пришла боль.

Адская боль.

Засада лже-паладинов, Огненный град, Гранитная сфера Толстого и безбрежный океан жара…

Именно такие ассоциации нахлынули на меня в результате действий Пылаева.

Я находился на туманном островке, вокруг которого свирепствовал огненный шторм.

Раскаленный воздух, выстреливающие высоко ввысь гейзеры из лавы, бесконечное море огня и коптящий на горизонте вулкан…

То тут, то там, из огня вырастали человекоподобные фигуры и кидались в меня огромными огненными шарами, и единственное, что меня спасало, была прокисшая белёсая пелена.

Парадокс — сейчас, чтобы спастись от нестерпимого жара, я вынужден был принять помощь ксуровой Бездны!

Видимо, все эти сцены, все эти касания с мерзким туманом не прошли бесследно, и я… пропитался Её эманациями?

Фух!

Огромный протуберанец плазмы вспыхнул в опасной близости от моего островка, и я с досадой скривился.

Было решительно непонятно, что делать.

С одной стороны стояла Бездна, с другой — Огонь…

Мерзкий выбор — сгореть в очищающем пламене или принять настойчиво лезущую в меня Бездну…

Причем, я каким-то образом знал, что если распахну Бездне свое сознание и душу, то всего огня этого странного мира не хватит, чтобы меня одолеть.

Более того, я совершенно точно знал, что Серебряные, какие-бы ритуалы они ни проводили, тоже не смогут причинить мне вред.

И эта мощь… потрясала.

Теперь я отчасти понимал северян, меняющих свою молодость на Силу и сиюминутную Власть.

И для того, чтобы её обрести достаточно лишь сказать короткое «Да»… Или умереть в обжигающем огне…

Жизнь, пускай и под дланью Бездны или мучительная смерть…

Непростой выбор.

Стоп.

Я с омерзением переступил с ноги на ногу, чувствуя, как туман прилипает к подошвам сапог.

А с чего я взял, что на другой стороне стоит мучительная смерть?

Страх перед огнем, бескрайнее пламя, нестерпимый жар — тут всё понятно, но… зачем Пылаеву так извращаться, чтобы меня убить?

Значит… Значит есть выход!

Внимание! Бездна в последний раз предлагает свою помощь

— Чтобы объявить Священную войну против Бездны, — прошептал я потрескавшимися от жары губами, — нужно для начала выжечь её изнутри.

И шагнул в огонь.

Отныне и вовек, вы непримиримый враг Бездны!

Увидеть финальный привет от этой ксуровой сущности я успел, а вот отреагировать уже нет.

Невыносимо жгло всё тело, тиски духоты и жара стягивали виски, дико хотелось вдохнуть хоть глоточек свежего воздуха.

А когда до моего обожжённого носа донёсся сладковатый запах жареного мяса, я не выдержал и заорал.

От боли, от страха, от предчувствия мучительной смерти.

Надеюсь, со стороны я смотрелся не сильно жалко…

Неожиданно в груди потеплело, и раздался пронзительный крик.

Причем, несмотря на всю ту боль, которую я сейчас пропускал сквозь себя, мне почему-то показалось, что этот крик услышал весь мир.

Глаза я открывать боялся — мне хватило непередаваемого ощущения влетающего в горло огня — поэтому феникса я не увидел, а почувствовал.

Окружающий меня огонь стал какой-то мягкий, что ли? А за спиной будто бы расправились крылья.

Хотя… почему будто бы?

«Пора» — пронеслось в голове, и я через силу раскрыл глаза.

Вокруг бушевал огонь, это был свой огонь. Феникс, вылетевший у меня из груди, увеличился в размерах, и я сейчас находился внутри него.

Эдакий огненный кокон, защищающий от внешнего пламени.

И от обступивших меня элементалей Огня.

Но мне сейчас было не до них.

Найдя взглядом островок белёсого тумана, я выхватил ярко-белый сгусток огня из рук ближайшего элементаля и швырнул его в последний осколок Бездны.

И тут же, не глядя на получившийся результат, ринулся вперёд — прямо на удивленного таким поворотом элементаля.

— Ууууууу!

Ревущий огонь пронесся сквозь меня, выжигая все следы Бездны, которых на моем теле оказалось неожиданно много.

Было очень больно, но… приятно.

Как после вырезания нарывающего чирея или зашивания раны — вроде и больно, и приходит понимание, что самое страшное позади.

Элементаль возмущенно заревел, наверное, ему показалось, что им, хе-хе, воспользовались, а я интуитивно посмотрел наверх.

Огонь, бушующий в небесах, сложился в огромную ладонь, которая медленно тянулась ко мне.

«Аден» — промелькнуло не то узнавание, не то надежда, и я немедленно протянул руку навстречу.

Вокруг меня ревели недовольные элементали Огня и предупреждающе кричал Огненный феникс, в который превратилась моя аура.

Казалось, ещё немного, и элементали переступят через себя и накинутся на огненную птицу, яростно защищающую наглого человека.

Огненная ладонь, словно уловив мои опасения, неожиданно ускорилась и, крепко ухватив меня за протянутую руку, рванула наверх.

Последнее, что я услышал, был торжествующий крик феникса.

— Кто-нибудь слышал птичий крик?

— Смотрите!

— Кажется получилось…

— У него же ожоги по всему телу! Пожарский!

— Удивительно… Ни единого следа Бездны… Что это было, Очищение Огнём? Как он вообще жив-то остался?

По идее, можно было постараться и по голосам понять, кто столпился вокруг меня.

Я совершенно точно слышал холодный голос Серебряного, усталый голос Адена, невозмутимый голос Ромы и… хриплые голоса Вани и Ольги Ивановны.

И этого мне было достаточно.

— Ну что, пришел в себя? — Толстой бесцеремонно уселся на мою постель и ткнул меня в плечо. — Герой!

— По лбу получишь, — проворчал я, неохотно разлепляя веки.

Не знаю, сколько я проспал, но… впервые за долгое время я просто спал.

Видел какие-то сны, в которых неизвестно откуда взялся мой бывший учитель по литературе.

Куда-то бежал, с кем-то дрался, брёл по пустыне и раз за разом принимал любопытную диадему.

Кажется, мне ещё снились шахматная доска и шахматные фигуры, превращающиеся в воинов, а ещё…

Я был в каком-то магическом университете и в кабаке, полном непонятных личностей с разбойничьими рожами.

И если в кабак каким-то чудом меня ещё могло занести, то магический университет был точно мимо.

Где я и где магия?

Хотя… может быть подсознание таким способом высказывает некое сожаление? Ведь неплохо было бы самому кидаться огненными шарами!

— Вставай давай, — Толстой пропустил мою угрозу мимо ушей. — Куча дел накопилась!

— Подождут, — отмахнулся я, всерьез рассчитывая ещё немного подремать.

— Отец прибыл, — усмехнулся Иван. — И Прокудин-Горский.

Сон как рукой сняло, и я рывком поднялся, отчего голова слегка закружилась.

— Ты чего сразу не сказал? — я отпихнул ухмыльнувшегося Толстого в сторону и потянулся за мундиром, который кто-то аккуратно сложил на стуле.

На мне была та самая холщовая или льняная — плохо разбираюсь в тканях — ночнушка, в которой щеголяли раненые в госпитале.

Ночнушка отправилась на кровать, а я принялся облачаться в мундир.