Там, за толстым стеклом, в мутной жиже плавало странное существо, похожее на…

— Русалка? — вырвалось у меня.

Девушка. Симпатичная, с ладной фигуркой и совершенно обнаженная. Приятные черты лица, плотно сжатые губы и закрытые глаза. Разве что скулы резковато очерчены на мой взгляд. Офигенная грудь — два крупных шара, завораживающе покачивающихся в этом странном сиропе. И плоский красивый животик, переходящий… в огромный рыбий хвост вместо ног.

Крид ничего не ответил.

Он молча стоял, и мне ничего не оставалось делать, как тоже наблюдать. Впрочем, смотреть на обнаженную красотку было довольно приятно, хоть и скучновато в полной тишине. Ее не портило даже полное отсутствие волос на голове.

— И чего мы ждем? — не выдержал я.

— Тс-с-с…

И в этот момент «русалка» повернулась, и я чуть не сел на пол прямо там, где стоял.

Это было отвратительно.

Из поясницы монстра торчало нечто, напоминающее деформированного человека или пришельца, с непропорционально огромной головой и крохотными ручками. Это существо выступало примерно по пояс. Вместо носа у него оказалась какая-то кожистая трубка, уходящая в заднюю часть шеи девушки. Глаза жуткого паразита были плотно закрыты, а крохотный рот ритмично сжимался и разжимался, выпуская в жидкость стайки воздушных пузырей.

— Что это?

— Это жена и сын Руперта, Натали. Она оказалась в числе первых добровольцев, вошедших в «Жопокрут». Тогда никто не знал, что Нэт беременна, да там и был-то всего третий месяц. Выяснилось это, лишь когда девушка вышла из аномалии — вот в таком виде, со своим нерожденным сыном…

Охуеть.

Блевать до горизонта.

— С тех пор Руперт ни на шаг не отходит от «Мясорубки» и лично проверяет каждого, кто оттуда выходит более-менее живым. Он ненавидит мутантов и искаженных, но ждет, что однажды кто-то их них получит дар, с помощью которого можно будет вернуть его семью в нормальное состояние.

— Это… это ужасно!

— Угу. К сожалению, капсула регенерации ничем не помогла. Она восстанавливает их точно в таком же виде. Док предполагает, что если Натали с ребенком разделить и засунуть в капсулу по отдельности, то есть небольшой шанс… Но никаких гарантий он не дает, да и их тела не способны существовать друг без друга — они используют одни и те же органы. Легкие и желудок Нэт, например. Поэтому Руперт до сих пор не решается на этот шаг, и надеется на милость аномалии.

Я, словно завороженный, смотрел на девушку и ее ребенка. На прекрасную русалку и присосавшегося к ней паразита-младенца. На жуткого сиамского гомункула, слепленного из двух тел. На семью рыжего мудака и ублюдка Руперта.

— Идем, — панель снова пиликнула, и жуткое зрелище исчезло.

Перед нами снова оказалась самая обычная деревянная дверь.

Назад мы возвращались молча.

— Как тебе экскурсия? — негромко поинтересовался Крид, когда мы оказались в лифте.

— Останусь сегодня без ужина и обеда. И все из-за тебя. И без сна, скорее всего, тоже. Кстати, тебе не влетит за такую самодеятельность?

— Я спросил у Шефа разрешение, — ухмыльнулся тот.

— Ясно.

Значит, это был очередной урок от великомудрого и всеведующего Шефа. Мол, не все есть то, чем кажется на первый взгляд, и внутри даже самого последнего урода скрывается любящий отец — ну или что-то в таком духе.

Только вот хер ты угадал, дяденька в костюме. Срать я хотел на чужие семейные драмы, если меня припирают к стенке и угрожают смыть в унитаз по кусочку. Раст здесь, разумеется не при чем, но Руперту этот его пассаж с рук не сойдет.

Не будь я Уборщик…

— Уборщик…

— А?! — я даже не сразу понял, что это Крид обращается ко мне, приняв его голос за эхо собственных мыслей.

— А ты знаешь, что до того как попасть к Шефу и стать супером, наш Профессор был самым обычным уборщиком?

— В смысле?

— Он мыл столы и пробирки в каком-то занюханном НИИ биологии и втайне мечтал о блестящей карьере ученого. В итоге намешал и выпил какую-то дрянь, чтобы стимулировать свои умственные способности, ну и попал в больницу. Сначала в обычную — сжег себе пищевод и желудок, а потом в психушку… Так что, считай, твой коллега, — и Крид коротко хохотнул.

Невидимая рука ткнулась мне в ладонь и легонько ее сжала.

— Ладно, бывай, мне еще нужно в пару мест заглянуть…

И Крид ушел.

А я в очередной раз задумался о вселенской несправедливости.

Ну как так-то, а?

Сраный лаборант-уборщик, который мечтал стать ученым — превратился в гениального изобретателя и конструктора. Ведущий радиопередач получил идеальную дикцию, а гадалка-шарлатанка — способность изменять реальность!

И только я, далеко не самый худший квартирный вор, научился заметать следы.

Не способность проходить сквозь стены или становиться невидимым, а, мать его, сраные мыльные пузыри с ароматом ванили!

Что со мной не так?

Где мои пальцы-щупальца и взгляд-рентген? Где гипнотический взгляд и голос, которому невозможно сопротивляться, даже если он просит вас переписать на обаятельного незнакомца квартиру в центры Москвы, я вас спрашиваю?!

— Чего разорался? — недовольно пробурчал незнакомый голос за спиной.

Я обернулся и открыл рот от удивления.

Это был мой коллега, уборщик. В смысле, самый настоящий, с обычным пластиковым ведром, деревянной шваброй и вонючей тряпкой, похожей на сдохшего енота.

— Топчут тут всякие, — продолжал негромко возмущаться немолодой мужчина в ярко-оранжевом костюме, яростно натирая и без того вполне чистый пол.

Хм. А почему бы и нет? Должен же кто-то здесь убираться и следить за порядком, пока супер-Уборщик где-то крошит мутантов и киборгов, выполняя спецзадание Конторы?

— Извините, — виновато пробормотал я и, включив указатель Навигатора, бочком-бочком вдоль стеночки заспешил назад, в свою комнату, стараясь не наступать на свежевымытый пол…

В Иркутском аэропорту меня встречал Сергей Корнеев.

Один.

И чем-то сильно обеспокоенный.

— Что случилось? — взволновался и я, — Где остальные Неудачники, с ними все в порядке?

— Да, насколько это вообще возможно после… такого, — попытался успокоить меня полицейский, — А вот насчет Законника новости у меня исключительно плохие.

Я передал ему свой рюкзак.

— Новая машина?

Корнеев с силой рванул ручку багажника, открывая его и укладывая мои вещи.

— Скорее, старая.

Это был видавший виды «Форестер», но при этом с весьма приличной аэрографией, стильными литыми дисками, эффектными неоновыми фарами и обтекаемым спойлером.

— Это со штрафной стоянки, конфисковали ее у одного любителя погонять ночами по городским улицам. Погонять быстро и громко, как вы понимаете.

— А «Хайлакс»?

— В ремонте, — коротко отозвался полковник, с громким стуком захлопывая багажник и давая тем самым понять, что тема закрыта.

Я сунулся к передней двери и едва не сбил Корнеева с ног. Извинился:

— Простите, привычка. Забываю про правый руль…

— Ничего. Не вы первый, — натянуто улыбнулся тот.

— Так, а где все остальные?

— В гостинице. Готовятся к завтрашней операции.

Я удивился:

— Как это завтра? Неделя же еще не прошла.

— А это и есть плохие новости. Законник позавчера расстрелял грабителя, который пытался спрятаться в подсобке круглосуточного магазина. И, кстати, теперь он требует называть его Мстителем.

— Кого «его»? — не сразу понял я, — Убитого преступника?

— Законник — себя. Не понравилась ему наша кличка.

— Так ведь у «Марвела» же целая толпа этих Мстителей бегает, прыгает и даже летает?

Корнеев лишь пожал плечами. Повернул ключ в замке зажигания, и «Форестер» рванул с места, заурчав, словно голодный зверь, почуявший добычу. Физик бы одобрил!

Ехали молча. Я смотрел на просыпающийся хмурый город в окно, а полковник пялился на дорогу, всем своим видом показывая, что на беседу он не настроен. Ну и ладно. У него, небось, сейчас и без всяких свалившихся на голову Уборщиков хлопот предостаточно.