— Скажи мне, только прямо и без церемоний… Как ты считаешь, не слишком ли я молод для того, чему суждено свершиться сегодня?

Сейлен раздумчиво и серьезно поглядела мне прямо в глаза.

— Нет, мой принц. Через несколько месяцев вам уже тридцать — по правде, самое время. Я понимаю, для Белого домена это не совсем привычно, но ведь были и золотые времена побед! Царственный Селекс, да упокоят боги его дух, стал Белым принцем в двадцать два года и правил сто одиннадцать оборотов! Да и Проклятый, не будь он назван, призывает к Цвету совсем молодых…

Ах, как много прояснилось, сколько вспомнилось! Что же ты замолчала, девочка, говори, говори… Эх!..

Ну, ладно. Я рывком поднялся с ложа.

— Одеваться!

— Прошу во дворец, Повелитель. Все готово, все ждет.

— Возьми фрукты, отнеси в комнату.

Не могу же я так просто признаться, что не знаю, куда идти! А принц должен идти первым — если идти вдвоем.

Однако теперь главное — не потерять ее из виду. Ишь ты, как рванула! И на ходу произведем очередную волну осознания.

Я — один из наследных принцев Белого домена. Мой отец жив, именно он сейчас правит страной — одиннадцатый правитель династии Селексингов, Белый принц Сенрайд. Сегодня я должен пройти официальную церемонию признания. Я еще не могу толком вспомнить, в чем она заключается, но сегодня я получу Цвет, место в наследной иерархии, вассальный город — столицу колората, и в нагрузку — право на титул «сиятельство».

И еще — есть нарушитель Закона Доменов, Проклятый, Отвергший Цвета. Он властвует над землями, что граничат с нами с юга. Смертельно опасный, воинственный сосед, играющий в Войну без правил.

А я, как на грех, зачарован.

Ну, это не беда. Теперь очень просто решить, что делать дальше. Следует при первой возможности встретиться с Сагастеном, рассказать и объяснить ему все… если я не сделал этого заблаговременно. Кстати, сделал или не сделал? Не помню.

Впрочем, это неважно. Можно спросить прямо у него. Сагастен поймет. Он ведь колдун опытный, еще прадеда моего помнит.

Потом надо будет вместе с ним — для страховки — провести обряд Сопричастности и тут же определить, на что призваны наложенные чары. Если на добро — пусть сбудутся поскорее и развеются. Если на случай — оценить и квалифицированно решить, стоит ли играть в кости с Удачей, или лучше стереть заклятие обнулением. Свести в пустышку.

Ну вот, кстати, хоть бы и в кости под него сыграть. В крайнем случае проиграю.

А уж если чары сотканы мне на зло, тогда проследить нить до Заклинателя — тоже, между прочим, интересный должен быть парень. Давненько я не слыхал о здравствующих Заклинателях снов. Впрочем, понятно, почему. Потому что проследить нить до нахала и лишить его всяческого здравствования. Голову оторвать скотине, если на зло заклял!

А на то преизрядно смахивает, потому что кто же на добро станет такое чикнутое заклятие наводить — с потерей последней памяти!

Но тут он как раз ошибся в выборе кандидата. Экий же я молодец! Двадцать минут размышлений — и конец всем его надеждам. Разобрались мы во всем, будем плавать карасем… Э-э-э, песенки поешь, по сторонам не глядишь. Куда Сейлен подевалась?

Ага, перекрестье коридоров, здесь налево, и в тридцати шагах по правой руке дверь распахнута.

— Сейлен!

Выглянула девочка из дверцы, звездочка моя глупенькая. А то мало ли у кого дверь распахнута?..

— Сейлен, принеси еще сока. Что-то я никак напиться не могу.

— Сей миг, мой Повелитель. Но извольте поторопиться, до церемонии полгонга, не больше!

За полгонга можно одеться, раздеться, уточнить наши с тобой отношения и одеться заново. Но рисковать не будем. Вдруг придется всей свитой вспоминать, какой сапог у меня левый?

Я величаво вошел в комнату. Плохо дело. Еще две девчонки и парень. Паж, надо полагать. Мой собственный, не иначе. Как же вас зовут, мерзавцы, навязались вы на мою голову?!

Придется обойтись безличными обращениями. А, вот это здорово! Здоровенное такое зеркало во всю высоту стены. А я все-таки лопух. Приказал принести зеркало еще в саду, а заглянуть забыл. Ну-ка, посмотрим, что мы там увидим… И увидим ли мы там?.. Хвала богам, увидели. Значит, до состояния полной нечисти я не дочарован. И на том спасибо.

А вот на столике лежит симпатичный блокнот с вдохновляющей надписью «Для памятных заметок». Вот чего мне всю жизнь не хватало. Только небрежнее, Райдок, ленивее… Не привлекай внимания любопытной рожей… Какая сволочь страницы склеила своим поганым вареньем?

Какая, какая… Есть тут одна… бесцветный принц такой… Так, четырнадцатое счастоцвета… Ну я и умница! Как же я себя люблю! Велеть Орбену подать Ванаир…

— Орбен! Ты приготовил Ванаир?

— Но Повелитель, это же боевой меч!..

— Именно!

— Повинуюсь!

Парень сбежал. Дальше. Велеть Ирмис и Алоре подобрать белые камни Белого домена. Логично.

— Ирмис! Алора! Какие камни вы принесли?

— Рубины, ваше могущество, шпинели, турмалины…

— Белые достали?

— Но ведь, ваше могущество…

— Растяпы! Цвета Домена!

— Ох!.. Сей миг, Повелитель!

Исчезли. Определенная логика записи наблюдается. Услать Сейлен за напитками. Уже. Открыть средний ящик секретера и вынуть синий конверт. Так. Вот этот ящик… и надо полагать, этот конверт.

Перед тем, как взломать печать, я глянул на надпись поперек конверта и остолбенел. Я потерял дар речи. Я потерял дыхание. Я потерял контроль над собой, остатки здравого смысла, с таким трудом соскребенные со стенок всех сусеков, я потерял присутствие духа… Я потерял голову. Я остался один, нагой и трепещущий ребенок на самом краю пропасти безумия. Я не потерял только сознания и до сих пор не понимаю, как мне это удалось.

На конверте было написано:

«Тому, кто четырнадцатого счастоцвета после полуденного сна будет мнить себя принцем Райдоком.

И подпись.

«Принц Райдок».

В следующую секунду мои руки швырнули конверт обратно в ящик и правым локтем задвинули тот в секретер. И я был благодарен своим рукам.

Негромкие шаги прозвучали в коридоре совсем близко и на пороге возникла прекрасная женщина. Ей никак нельзя было дать больше двадцати пяти лет, но глаза, глядящие сквозь циклы и лиги, сквозь кожу мою и мясо прямо в тот уголок моего сердца, где я пытался укрыть шкодные мысли… Эти глаза и властно сжатые губы называли другой возраст — лет триста, что ли… Я дрогнул и отступил от секретера к аккуратно разложенному на столе костюму.

— Я рад тебя видеть, мама, — сказал я.

Она внимательно разглядывала меня.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала она, наконец, — но я не рада тому, что вижу. Я хотела говорить с тобой сейчас, но оказывается, последние минуты перед церемонией ты потратишь на одевание.

— Но ведь мы можем говорить прямо сейчас, пока я буду… — попытался возразить я.

— При слугах? — фыркнула мама.

— Слуг можно отослать, — робко сказал я.

— Тогда к вечеру ты, пожалуй, оденешься, — с невыразимой интонацией сказала мама. — Но я представляю себе, как ты будешь выглядеть!

— Но мама…

— Не стоит ничего говорить, — сказала она, отходя к окну. Постарайся одеться побыстрее, мне нужно поговорить с тобой наедине хотя бы несколько минут. Куда ты подевал своих ротозеев?

Ах, дьявол тебя забодай, прекрасная принцесса, ваше сиятельство Изумрудная принцесса Альда, ненаглядная моя мамочка! Клянусь Жезлом Битв, мне эти несколько минут наедине с собой были куда нужнее!

Но уже входила Сейлен, держа на подносе два кувшинчика, а следом ворвался и этот, как его… Орбен, что ли. Парень принес меч, и клянусь всеми богами, сколько их есть, если бы я должен был сейчас выбирать себе оружие, я бы выбрал эту прелесть. Я испытал чувство двойного, даже тройного удовольствия, недоступное большинству живущих — обновленная радость обладания, еще обостренная отчетливым осознанием того, что однажды это чувство уже было таким же свежим и полным, и счастливая уверенность в себе, в целостности себя. Я остался таким же, каким был до заклятия. Во всяком случае, мои вкусы и пристрастия не изменились.