— Но после Второго Передела… — начал Данк.

— И Белый. Он все-таки из нашего Домена! — пораженно сказал Сагастен. — Не понимаю…

— Человек Мертвой Радуги! — вскрикнула Сельфа.

— Откуда?! — резко обернулся к ней Данк. — Мертвой Радуги не видели в наших краях много оборотов!

— Она могла появляться в тех краях, откуда родом подменыш, непреклонно сказала Сельфа. — Это единственный способ притвориться созданием Индиго.

— Кроме обреченности Цвету, — заметил Сагастен.

— Но цвета Домена были бы видны!

— Кроме Белого. Синий на бело-синем фоне, понимаешь…

Отец решительно взял меня за запястье, в руке его откуда-то появился серебряный кинжал с золотыми насечками.

— Осторожно, Сенрайд, не обожгись, — равнодушно сказала Альда.

Отец бесцеремонно обнажил мою левую руку до локтя и безжалостно полоснул лезвием по коже.

— А-а, тьфу, ой!! — непроизвольно сказал я. — Ты что, с ума сошел? Больно же!!.

Правой рукой я попытался схватиться за рассеченное место.

— Убери руку! — ледяным тоном сказал отец, направляя острие клинка в мое горло.

— Ты хочешь сделать меня по-настоящему Красным? — хмыкнул я, опуская правую руку. Потом посмотрел вниз и замер.

Вместо ожидаемых горячих струек красной крови по предплечью моему поползла густая лента невероятно холодной прозрачно-голубой жидкости. От нее поднимался густой ароматный пар. Жидкость быстро испарялась. Даже воздух вокруг стал невыносимо холодным. На полу, там, куда упали капли Этого… я не мог назвать его своей кровью… возникли белые пятна инея. А по белому растекалась, испаряясь, синеватая субстанция.

— Это же не огонь, — потрясенно сказала мама.

— Синее на белом… — прошептал Данк.

— Это не Райдок, — твердо сказал Сагастен. — И все же… и все же это может быть только Райдок!

Моя правая рука непроизвольно дернулась к карману. Ах, как же я ошибся! В ту же секунду пристально следившая за мной Альда крикнула:

— Письмо! Отберите у него письмо!

Отец перехватил мою правую руку. Сагастен остановил левую. Данк могучими лапами ухватил меня сзади за плечи. Сельфа быстро опустила руку в карман моего камзола и выхватила оттуда заветный конверт.

— Не на!.. — успел крикнуть я.

— «Тому, кто…» — начала читать вслух Сельфа и вдруг запнулась. Данк! Сенрайд!

В следующую секунду что-то твердое и тяжелое с невероятной силой ударило меня по голове. Последнее, что я успел увидеть, проваливаясь во мрак — страшно оскалившийся Сагастен с тяжелым треножником в руках.

А потом мне стало плохо, темно и очень безразлично.

Когда я очнулся, вокруг было темно. Но не ночь ослепляла меня, а тьма в закрытом помещении. Нестерпимо болела голова. Я потрогал темя и обнаружил шишку размером с детский кулак. Попытка ощупать ее вызвала вспышку боли, мгновенную тошноту, огненный калейдоскоп перед глазами и горькую обиду. Мало мне того, что голова сама по себе ни черта не работает, так еще милые родственнички решили остатки мозгов выколотить! На кой им дьявол мои мозги?! Сделать паштет а-ля-Райдок? Вот разве что…

Я придал смелости оцепеневшим сенсорам и аккуратно исследовал окружающее меня пространство. Сначала тактильно. В смысле, на ощупь. Подо мной обнаружилось нечто мохнатое, теплое и мягкое. Нет, не зверь, конечно. Стал бы приличный зверь ждать, пока я его всласть нащупаюсь, как же! Просто какое-то меховое покрывало. Ну что ж, и за это спасибо. А Сагастен-то каков, а? Рано нашего мага списывать со счетов, судари мои. Существо, способное с такой сверхъестественной силой врезать по башке треножником… А треножник я опознал, кстати. Он все время тихо стоял в углу и весил, между прочим, эдак с пол-Райдока. И вот этот тихий старичок берет его одной рукой, и прошу заметить, почти без замаха… И большое спасибо, что без замаха, а то от моего черепка только брызги бы… Оказывается, в первую очередь я должен неумеренно благодарить своих родных и близких. Не убили, в какой-то вполне приятный застенок запихали, подстилки не пожалели… Видно, несчастный принц Райдок пока что достаточно ценная зверушка. Бей в голову, Сагастен, не фиг шкуру портить…

Обоняние и вкус немногое добавили к моему видению ситуации. А вот слух… Где-то неподалеку невнятно бубнили в пять голосов. Разговаривали, должно быть.

И вот тут-то я сообразил, где нахожусь.

Из святилища были два выхода. Один внутренний, выводящий в западное крыло дворца, тот, по которому пришли мы с мамой. Второй вел к алтарю от огромной двери, распахивающейся прямо на площадь перед дворцом. Во внутреннем коридоре появляться со мной не рекомендовалось. Там торчали слуги и придворные, которые не преминули бы удивиться… ну, это я еще мягко выразился — удивиться… если бы принц Райдок, вместо того, чтобы появиться на площади, в лучах славы и красном плаще, вдруг въехал бы во внутренние покои на Белом принце, выполняющем роль белого коня, радуя глаз разбитой башкой, в смысле своей, райдоковой башкой, а не коня… то есть Белого… то есть… Тьфу ты, запутался! Башка-то как трещит, боги! За что же ей такое, ну что же это, ну как же это… Да мать же!..

В общем, нельзя меня было выносить вовнутрь. Да и поблизости меня там запихать было некуда. А вот сразу за большой дверью, распахивающейся на площадь, было помещение… Ну, как бы это сказать… Не знаю я, как это называется в архитектуре, а по сути было это нечто среднее между предбанником и коридором. Такая каморка — пять шагов в ширину, десять в длину, а потом опять двери, поменьше, в Зал Алтаря. Поскольку смертным, в принципе, Алтарный Зал, он же Зал Тайны, видеть вроде как не полагалось. Возбуждать же народ чем-нибудь темным, загадочным и крайне элитарным развлечение несложное и приятное. И полезное, кстати, в отличие от говорения правды вслух. Потому у них, у… У нас, у принцев, это занятие выдать добрым вассалам материал для слухов и сплетен — всегда считалось делом славным и почетным.

Так что когда Великим Правителям было угодно явиться народу из Храма, они… мы… нет, я же здесь впервые… они накапливались в этом самом предбаннике, а уж потом раскрывались двери на площадь и одновременно закрывались внутренние двери в зал. Так что никто не успевал ничего разглядеть, только мелькали в глубине очертания алтаря и светлое пятно огня на нем, все терялось во мраке, и внутренние двери величественно захлопывались. Оставляя народу свободу и право толковать и угадывать. А чего ему, народу, еще надо? Поглазеть, пожрать, и потрепаться, упиваясь темным и теплым чувством собственной мудрости и значимости. Да, так о чем это я?..

В общем, валялся я на шкуре в этом самом предбаннике. Правильно валялся. И сбежать мне отсюда было невозможно, и под ногами не путался. Ворота на площадь мне в одиночку не открыть. Их вообще, по-моему, можно открыть только вдесятером, и то снаружи. После того, как изнутри уберут засовы. А если бы я и попытался это сделать, то поднял бы такой грохот, что меня и слепой бы застукал. И тут же нашел бы по натужным стонам. Кстати, меня и сцапал бы даже безрукий. Просто выгреб бы ногой из-под засова. Главный засов в одиночку тоже можно только уронить.

А внутри разговаривали пятеро, которые уже продемонстрировали сегодня свое умение наловить к обеду с полдюжины Райдоков. Без лишней скромности я даже был готов назвать этих говорунов по имени.

— Не будем торопиться, — рассудительно говорил Данк. — У существа, представшего перед нами, облик малыша Райдока. Так?

Ответом было только ворчание, невнятное и недовольное. Судя по всему, Сельфа умоляла жевать пережеванное побыстрее.

— Кто может скопировать облик Райдока? Крейтлинг, конечно, потом любой из оборотней…

Склероз и амнезия — самые приятные болезни для любопытных принцев. В мире, оказывается, столько интересного!

— Человек Мертвой Радуги, — упрямо сказала Сельфа.

— Только по чистой случайности, — тут же отреагировал Сагастен. Мертвая Радуга обряжает своих в облик любого из ныне живущих, но совершенно произвольно — как в жеребьевке.