— Я тоже, — Гедимин, вспомнив о Лилит, отвёл последний черпак ото рта и огляделся в поисках пустого контейнера. — Ты хорошо придумал, Кенен. Можно раздавать это вещество зимой вместе с обычной жжёнкой.

Кенен недоверчиво посмотрел на него, на опустевшую ёмкость, вылил остатки в мерный стакан, посмотрел на них на просвет и ухмыльнулся.

— Хорошо придумано, Джед. Умеешь же, когда хочешь! Настоящий глинтвейн должен быть тёплым, но с таким количеством капсаицина никто не заметит, если он остынет. Да, я готов раздавать его в день смены дат. Я назову его «Маккензи». Кто-нибудь возражает?

— Ну? — нетерпеливо спросил Гедимин, глядя на свои чертежи и наметки. Их держал в руках Масанг Юнь; он перебирал бумаги уже три минуты, и его лицо оставалось неподвижным и бесстрастным.

— Не моя специализация, — отозвался Масанг, ссыпая листки в непрозрачный пакет и скрепляя его края круглой печатью из лёгкоплавкого фрила. — Я передам эти записи Ведомству. Если оно одобрит ваши планы, вы узнаете. А я хочу отдать вам некоторые вещи. Судя по всему, они вам необходимы.

Он положил на край верстака новый ежедневник, а на него — запаянное в герметичную упаковку «универсальное перо Макдьюи». Гедимин растерянно мигнул.

— Надлежащее оборудование, — Масанг щёлкнул ногтем по обложке ежедневника. — Вам пригодится.

Повисло молчание. Хольгер взял перо и рассмотрел его со всех сторон, сравнивая с чертёжными принадлежностями, отложенными на край верстака. Гедимин прикинул про себя, на сколько лет ему хватит нового ежедневника, если он снова не возьмётся за какой-нибудь реактор посреди леса.

— Я полагаю, вы свободны, — сказал Масанг, переглянувшись с патрульным, сопровождающим его; Гедимин ещё не слышал ни слова от этого сармата. — Сейчас восемь утра. Человек Мартинеса ждёт вас на строительной площадке. Найдите себе транспорт. Мне туда не по пути.

Гедимин мигнул, озадаченно переглянулся с Хольгером, — этой секунды Масангу и его охраннику хватило, чтобы выйти на лестницу. Инженер покосился на закрывающуюся дверь, повернулся к Хольгеру и Иджесу и радостно усмехнулся.

— Станция! — выдохнул он, прижимая сжатый кулак к груди. Хольгер отвёл взгляд, пряча усмешку.

— Ну так идём, чего встали?! — Иджес застегнул верхний комбинезон и поднялся со стула. Гедимин, машинально проверив наличие инструментов и дозиметра, направился к двери. Было восемь утра; в попутном транспорте на северной дороге не должно было быть недостатка.

…Многоосный тягач волок за собой три платформы, прикрытые защитным полем. Сквозь купол, блестящий в лучах фонарей среди клубящейся снежной пыли, можно было разглядеть строительные модули из фрилита и армофрила — множество трёхметровых модулей, составленных один в другой. Гедимин стоял на краю платформы, откинувшись назад, — свободная кромка была узкой, только-только хватало места поставить ступню, бортиков не было. Фонари встречались редко; снежная пыль, поднятая бураном, клубилась над ними, превращая световые точки в огромные размытые шары.

— Это для станции? — крикнул Иджес, толкнув Гедимина в плечо. Сармат хлопнул по защитному куполу и кивнул.

— Модули для главного корпуса! — крикнул он в ответ. Вся дорога гудела, как провод, вибрирующий на ветру. За тягачом с тремя платформами шла целая вереница. Когда Гедимин выбирался с завода, на Грузовом аэродроме стоял полупустой барк со стройматериалами; по расчётам сармата, транспорт должны были уже разгрузить, и где-то у стен завода сейчас выезжал на северную дорогу последний тягач.

Транспорт замедлил ход и протяжно загудел, свет впереди стал ярче и вытянулся параллельно земле, — из сверкающего облака проступили предупреждающие знаки на ограде и фонари над ней. Вдоль ограждения копошились роботы-уборщики, прокладывая колеи в свежевыпавшем снеге. Из-за ограды почти непрерывно вылетали снежные брикеты — результат расчистки стройплощадки. Роботы сгребали их и оттаскивали на опушку леса; там уже выстроилась неровная стена полуметровой высоты. Едва заметно усмехнувшись, Гедимин отвернулся от снежного вала и поднял взгляд на столбы света, поднявшиеся над площадкой. Металлические конструкции таяли в буране, но фонари на них горели ярко.

Транспорт остановился и издал короткий громкий гудок. Гедимин спрыгнул с платформы на разъезженную обочину и жестом позвал за собой Иджеса и Хольгера. Тягач остановился у блокпоста; рядом в ограждении был ещё один проход, более узкий, с прикрытой раздвижной дверью и предостерегающими надписями на ней.

— Где здесь люди Мартинеса? — спросил Гедимин у сармата-дежурного в боевом комбинезоне — разновидности бронежилета с парой пневмоприводов и встроенными станнерами. Сармат хмыкнул.

— Здесь везде люди Мартинеса! Инженер?

— Да. Все мы, — Гедимин указал на Хольгера и Иджеса. Патрульный бросил несколько слов «Рузвельту», вставшему на проходе, и взял со стойки микрофон.

— Внимание! — громкая связь на стройплощадке оказалась действительно громкой, и Гедимин даже сощурился — звук неожиданно ударил по ушам. — Кто вызывал инженеров?

Из-за глайдера, медленно вползающего на территорию, послышался неразборчивый возглас. Несколько силуэтов зашевелились среди светящихся пятен, колышущихся теней и вихрей бурана. Один из них вынырнул из-за глайдера и неожиданно быстро оказался рядом с сарматами.

— Инженеры? Мистер Кет? — человек в меховом комбинезоне направил считыватель Гедимину в лицо. — Мы не ждали вас так рано. Впрочем, так даже лучше. Можете приступать к работе. Завтра придёте к шести. Смена — с шести до семи, с двенадцати до часу — обеденный перерыв.

Быстро проговорив всё это, человек потыкал в экран миниатюрного плоского смарта и жестом позвал сарматов за собой. Сбоку от Гедимина протяжно загудел тягач, проползающий через широкий проём. Ещё один силуэт в светлом комбинезоне вынырнул из снежного вихря, перешагнул через манипулятор робота-уборщика и остановился, глядя на пришельцев.

— Принимайте пополнение, мистер Цкау, — сказал человек, на минуту замедлив шаг. — Те самые сарматы. Введите их в курс дела.

При упоминании «фамилии» сармата Гедимин едва заметно вздрогнул — «Из Цкау? Кронион?!» — но тут же опомнился. Перед ним стоял рослый краснокожий eateaske, без единого признака мутации — скорее он был похож на венерианца. Он смотрел на сарматов с волнением и любопытством, серые глаза сильно расширились, канюшон с отстёгнутым респиратором небрежно свисал с плеча. Гедимин слегка усмехнулся и протянул руку.

— Инженер-атомщик? — приезжий кивнул на нашивки на груди сармата, сдёрнул перчатку и неожиданно крепко пожал протянутую ладонь. — Значит, коллеги. Я — Константин Цкау. Это здорово — ещё один атомщик на площадке. Знаешь, что нас тут всего двое?

Гедимин мигнул.

— На одного больше, чем я думал, — пробормотал он и тут же смутился. — Ты откуда?

— Издалека, — усмехнулся Константин, разглядывая сарматов с нескрываемым любопытством. — Территории Севера.

Иджес хмыкнул, недоверчиво глядя на него.

— Северянин? А с виду — венерианец. Разве на Севере не холодно?

Теперь хмыкнул Константин.

— Африканские территории, eateske. Не весь Север покрыт снегом.

Хольгер недовольно покосился на Иджеса и исподтишка ткнул его в плечо.

— Никто не учит географию! Боюсь, что для многих здесь Север — страна вечной зимы и ездовых медвед…

Он осёкся и замер, глядя чуть выше плеча Константина. Гедимин проследил за его взглядом и увидел громоздкую, чуть сутулую фигуру в оранжевом комбинезоне с нашивками строителя-монтажника. Сармат стоял, слегка пригнувшись и поставив торчком округлые уши, сильно смещённые к макушке; его лицо было вытянуто вперёд, — широкая лобастая морда на толстой шее. Константин усмехнулся.

— Бьорк Гварза, старший машинист главного крана, — он указал на высокую стрелу в цепочках огней, возносящуюся над огромным защитным куполом в центре площадки. — Лучше на нём не ездить.