– Девушка, вам плохо? Вам помочь?

Ко мне подошел молодой человек. Длинные нечесаные волосы, на шее – наушники плеера, толстовка с изображением команды «Рамштайн» и надписью «FIRE!».

Я натянуто улыбнулась, но парень по лицу понял, что мне не стало лучше. Наверное, лицо было серым, как если бы мой труп выловили из Майна. Либо в глазах, словно на экране, мелькали перевернутые изображения моих кошмаров.

Он положил на мостовую тетради – видимо, студент – и, придерживая меня за плечи, посадил на них.

И то правильно. Ноги меня не держали. Я уставилась на свои коленки. Все в синяках и ссадинах. Как-то раньше не замечала этого безобразия. А люди ведь вокруг. Темные чулки купить, что ли? Нет, лучше джинсы.

Вид разбитых коленок привел в чувство. Внимательно следивший за моим лицом парень это понял и отстранился.

– Спасибо, – прошептала я.

– Все нормально, – ответил он. – Серьезные проблемы?

Я кивнула. Нет сил открывать рот и издавать звуки. К тому же мои проблемы невозможно описать парой слов. Да он и не поймет, пусть даже учится на психиатра.

– Серьезные проблемы приходят и уходят, – сказал парень, заправив за ухо волосы, – а человек остается. Плюньте на все. Хотите семечек?

И он протянул мне пакетик.

Не признаю я эти хрустящие пакетики. Семечки должны продаваться в бумажном кульке, свернутом из какой-нибудь советской газеты. «Правды», например. К этому я привыкла с детства. Моя бабушка была интеллигентной женщиной. Она играла на фортепиано, владела испанским и французским, читала в оригинале Бальзака. Но во время чтения обязательно грызла семечки, упакованные в бумажные кульки, свернутые из советских газет.

Я протянула руку, в ладошку высыпалась горсть семян. Усмехнулась. И отправила несколько семечек в рот.

Парень кивнул.

– Вижу, дела у вас пошли на лад. Больше не расстраивайтесь так. Мне пора. Увидимся!

Я привстала, он вытащил свои тетради. Улыбнулся. Подмигнул мне, накинул наушники плеера и включил его. Из крошечных динамиков донеслись ритмичные удары.

Парень давно скрылся в толпе прохожих, а я сидела на тротуаре и грызла семечки. Вокруг меня образовалась приличная россыпь шелухи.

Бабушка говорила, что семечки за чтением успокаивают и помогают думать.

Я щелкала семечки и думала о том, что должна позвонить Вайденхофу. Я обязана поговорить с ним хотя бы для того, чтобы разложить всю информацию по полочкам. Как прилежный библиотекарь, всегда мечтала, чтобы вещи в моей комнате лежали на своих местах, но какой-то чертик внутри меня вечно заставлял раскидывать их.

Нужно позвонить Вайденхофу. Надеюсь, он поможет и нам вместе удастся распутать этот сюрреалистический клубок.

Телефонный номер набрала тут же, прямо на улице. Я стояла, облокотившись на крышу автомобиля, и ждала, когда кто-нибудь на другом конце провода поднимет трубку… Ну, хорошо, не провода! У сотовых телефонов нет проводов. Оставшаяся от прошлого века приставучая фраза… Просто ждала, когда кто-нибудь снимет трубку.

У аппарата оказался сам Карл. Словно ждал моего звонка.

Так и оказалось.

– Я надеялся, что вы позвоните, как только прибудете во Франкфурт.

– Я была немножко занята.

– Как ваши успехи?

– Ну-у… Я побывала в офисе «Мирбах-унд-Пфайзер». Они не хотели меня пускать, и… я зашла туда, когда они отвернулись.

– Как это? – удивился Вайденхоф.

– Технически – просто. Но некогда углубляться в детали. Вот… Мне удалось узнать, чем занималась фирма.

– Они не адвокаты?

– Адвокаты. Кстати, знаете, деятельностью фирмы заинтересовалось ЦРУ! На меня вышел человек, который назвался Томом Кларком. Говорит, что они уже месяц следят за фирмой.

– Поражаюсь, как много вам удалось сделать за сутки!

– Я настойчивая. Так вот, фирма работала по всей Европе. Сто сорок восемь мест. Размах поистине эпический! Знаете, что они искали?

– Даже не догадываюсь.

– Обломки красного мрамора!

Вайденхоф замолк на мгновение.

– Вы сказали – красного мрамора?

– Вы не ослышались.

– Но ведь можно предположить… Это же…

– Вот именно! Обломки статуи царя Героса.

Вайденхоф закашлялся в трубку. Затем громко выдохнул. Я продолжила:

– Сказания древних греков полны преувеличений и эпитетов. И в данном случае естественный цвет мрамора, из которого была изготовлена статуя, в легенде получил мифологическое истолкование.

– Красивая трансформация истории в легенду.

– Не красивая, а кр-расная! Но это еще не все. На днях «Мирбах-унд-Пфайзер» закрылась. Улавливаете? Они собрали все обломки!

– Собрали все обломки, из которых состояла статуя?

– Точно! Представляете, какую гигантскую работу они проделали? Обломки переправлялись в Неаполь. Я полагаю, что именно там и была собрана статуя. Склеена, скручена на болтах – не важно. Наверное, там и находится гробница! Ну? Как вы думаете?

Вайденхоф молчал, я слышала в трубке его тяжелое с присвистом дыхание.

– Не похоже, – ответил он. – Слишком далеко от ахейцев и крито-микенской цивилизации, о которых могла идти речь в легенде. Я полагаю, гробница должна находиться ближе к материковой Греции.

Антрополог прав… Хм!

– Тогда при чем тут Неаполь? – спросила я.

– У меня есть предположение. Просто так, на пустыре или в полевых условиях статую не соберешь. Тут нужны опытные скульпторы, соответствующее оборудование, мастерские, специальные компьютерные программы для создания трехмерных моделей… Италия как раз располагает необходимыми мощностями и специалистами, да. Особенно в Неаполе накоплен огромный опыт восстановления древних памятников… И потом, Неаполь – это крупный транспортный узел на Средиземном море. Собранную статую можно доставить в любую страну самолетом.

Я замерла. Мысли в голове закружились хороводом. Еще один элемент мозаики встал на место. Правильно сделала, что позвонила Вайденхофу.

Спешно достала из кармана бумаги Рахима. На землю посыпались мелкие монеты и семечки, но я не обратила на них внимания.

Вот в руках чертежи странного ящика, размеры которого указаны в футах и дюймах. Я еще пыталась переводить единицы. Высота около пяти метров.

Я вдруг поняла, что это за ящик.

– Статую из Неаполя в любую точку Средиземного моря можно доставить и кораблем, – произнесла я, глядя на чертежи. – Контейнер с нею уже плывет туда, где скрыта гробница Эндельвара.

– Откуда вы знаете?

– У меня в руках чертежи этого контейнера. Только куда плывет заново восстановленная статуя?

Снова уперлась в стену. Думай, Алена! Думай!

– Так, можно позвонить в морской порт Неаполя и узнать, куда был отправлен контейнер размерами десять на пятнадцать футов!

– Через порт каждый день проходят тысячи грузов в таких контейнерах. А вам даже неизвестна дата отправления.

– Вы правы…

Опять жутко захотелось погрызть ноготь.

– Тогда нужно подойти к поискам с другой стороны. В легенде сказано, что после того, как статуя была разрушена чудовищным землетрясением, осколки собрала жрица.

– Да! – подхватил мою мысль Вайденхоф. – Верховная жрица намеревалась восстановить статую.

– Но по каким-то причинам не сделала этого, – продолжила я. – Что произошло дальше? Осколки хранились в каком-то месте около трех с половиной тысяч лет. До тех пор, пока кто-то не обнаружил их, после чего они были тщательно переписаны.

– Вы нашли их список?

– Да. Так вот. Кто-то отыскал осколки, присвоил им инвентарные номера. Что случилось дальше – мы не ведаем, но осколки были разбросаны по всей Европе, принадлежали известным семьям Германии и Франции. У меня есть фамилии. Нужно опросить этих людей – откуда у них появились куски красного мрамора?

– Давайте я займусь этим, – предложил Вайденхоф. – Я знаю многих и меня знают. Мне будет удобнее разговаривать, нежели вам. Всех, конечно, не обзвоню, да это и не требуется. Скорее всего, источник распространения обломков один… Назовите мне фамилии.