— Хорошо, ты только переехал, бой на носу, я всё понимаю, — серьёзно ответила я ему.

— Я буду звонить тебе утром перед работой и по вечерам, — успокаивал он меня.

— Хорошо, спасибо, — с грустью согласилась я.

— Этот бой очень важен для моей карьеры, — неожиданно признался Тимур.

Секундное молчание, и моё решительное:

— Я с тобой, что бы там ни было.

— Знаю. И поэтому выиграю.

Наверное, сейчас мне очень хотелось услышать признания в любви. Но увы, до таких откровений мы, видимо, ещё не дошли.

— Спокойной ночи, Тимур, — бодро попрощалась я с любимым.

— Не грусти и сладко спи, — грусть мою всё же скрыть от него не удалось.

— Не буду, — пообещала на прощание, ещё не ведая, какие приключения меня ждут на этой неделе.

Понедельник — день тяжёлый.

Мой понедельник вдобавок был полон непонятных и неприятных сюрпризов.

Придя на работу, я, как и обычно, поздоровалась по пути со всеми коллегами, которых в этот раз была не очень рада видеть. Вернее, к коллегам претензий нет, просто за столько лет во мне неожиданно взыграла лень и желание больше времени проводить с любимым человеком, а не на работе. Однако желание желанию рознь, а кушать хочется всегда. Поэтому, собрав все силы в кулак, я наигранно бодро двинулась в сторону своего кабинета. Зайдя, повесила лёгкий кардиган в шкаф и не сразу поняла, что такое красное привлекает моё внимание.

Аккуратно подошла к рабочему столу и окончательно опешила. Красные гвоздики. Пять штук. Даже с запиской:

«Вместо белых роз — алые гвоздики в знак моей любви к тебе».

Отправитель был очень даже понятен. Яростно вытащив из сумки мобильный телефон, я набрала номер Славы.

Три гудка, и Слава наконец ответил:

— Пять гвоздик? А что не четыре или шесть сразу? — с лёту начала я наезд.

— И тебе доброе утро, Катенька, — излишне довольно промурлыкал Слава.

— Слава, — взревела взбешённая я, — какого хрена? Мы же с тобой всё обсудили, мне казалось, даже всё прояснили.

— Ц-ц-ц, — начал цокать он как ненормальный, — донесла до меня свою позицию как раз ты, а я только начинаю.

— Так вот заканчивай, — свой яростный голос я сейчас не узнавала, но Слава действительно сильно вывел меня из себя таким неординарным подарком. — Послушай, у меня уже другой мужчина. Угомонись! Какие, к чёрту, гвоздики в знак любви?! Нет никакой любви. Нет и не было. Ты сам накручиваешь себя.

— Откуда тебе знать о моих чувствах? — голос мужчины тут же изменился, стал жёстче.

— Да потому что ты все полгода вокруг меня ходил, но даже притронуться боялся. Тут два варианта: либо не было особого желания, либо наши с тобой понятия о высоком несовместимы.

— А он притронулся, значит, уже? — взревел неадекватный судья.

— Слава, ты себя вообще слышишь? Ты в кого превращаешься? Остановись. Забудь меня. Вычеркни из своей жизни.

— Вычеркнуть — как ты это сделала со мной?

— Так, этот разговор с… — хотела было добавить «с умалишённым», но сдержалась, — пора прекращать. А тебе, Слава, я делаю последнее предупреждение — либо ты отстанешь от меня добровольно, либо… тебя ждёт донос.

Жестоко. Донос на судью — дело тонкое. Но я искренне верила, что такая формулировка напугает Славу, для которого работа очень много значила. Ну и ко всему прочему, я действительно начала несколько сомневаться в его адекватности и, соответственно, в судейской пригодности. Неуравновешенным личностям быть судьёй нельзя.

— Вот как, — я будто увидела усталую ухмылку на на лице Славы, — хорошо, я больше не буду тебя беспокоить. Развлекайся. Только последний вопрос.

— Задавай, — прикрыв глаза, я постаралась успокоить жуткое раздражение внутри себя.

— Почему гвоздик пять?

Вопрос сбил с толку. А сколько их должно быть — гвоздик, которые обычно приносят на могилы?

— Без понятия, — отмахнулась я от ответа.

— Подумай, котёнок, — слово «котёнок» из уст бывшего меня неприятно поразило. Так называл меня только один человек, лишь ему разрешено было так обращаться ко мне. И это был не Слава.

— Перестань меня так называть. Я не знаю, почему пять. И вообще не понимаю, почему гвоздики.

— Пятого декабря мы с тобой познакомились. А остальное додумай сама, — взбешённо прошипел он, а затем я услышала гудки. Ещё и трубку бросил. Прекрасно.

Машинально сев на стул, я тут же скинула цветы в урну и отодвинула её подальше, с глаз долой. Неприятно. Противно. Будто мне только что угрожали. Что хотел донести Слава таким посланием? Да ещё и количество цветов совпадает с датой знакомства. Может, он так намекает, что окончательно хоронит наши отношения? Да нет, бред какой-то.

Решила прокрутить в памяти нашу первую встречу. В ней тоже не наблюдалось ничего странного: судья просто подсел к симпатичной девушке в буфете Арбитражного суда. Я ещё тогда не знала, что он судья — арбитраж не мой профиль, — а Слава, конечно, тоже видел меня впервые.

Ничто не вызывало у меня подозрений. Кроме одного. Неожиданное обращение — котёнок. Раньше он так меня не называл. Слышать обращение Тимура тоже не мог. Тогда откуда это взялось? Совпадение?

Невольно посмотрела в сторону своего телефона. Прослушка? Неужели Слава мог докатиться до такого? Не хочется в это верить, но, видимо, телефон проверить придётся.

Так. Всё. Об этом я подумаю потом, возможно, даже обсужу с Тимуром. А сейчас работа.

Но недолго длилось моё умиротворённое изучение судебной документации. До обеда. А после оглушил неожиданный звонок подруги:

— Катя, ты уже знаешь о бое Тимура? — взволнованно затараторила она.

— Да, у него намечается тяжёлый бой в следующий понедельник. А что такое? — сердце тут же сжалось от неприятного ощущения надвигающейся опасности.

— Тяжёлый? Да он сражаться будет с Владом Левиным! — завопила Анька, а я с грохотом опустилась на стул.

Влад Левин. Его имя знала даже я — девушка, не понимающая в боях ничего. Опасный пижон, который по праву является одним из самых популярных бойцов России. Да он же профи мирового уровня. А Тима… мой Тимур только-только приехал Москву покорять. Сердце неприятно кольнуло. Дышать сразу стало трудно. В памяти то и дело мелькали кадры фееричных боёв этого Левина, которые постоянно попадались в ленте инстаграма. Он же стольких парней покалечил. Целится всегда неизменно по жизненно важным органам. Как так? Он — и мой Тимур? Нет. Не допущу!

— Ой, — промелькнул в моём сознании голос подруги, о которой я и вовсе забыла после услышанного.

— Что там? — Что ещё может быть на сегодня? — подумала я.

— Тима написал, попросил не говорить тебе о Левине. Хотя, как тут не говорить, если уже весь интернет пестрит заголовками о предстоящей схватке года, — возмутилась подруга.

— Не говорить, значит, — прищурила я от ярости глаза, — ну я ему устрою сейчас!

— Э, подруга, ты там успокаивайся. У мужика бой скоро, ему нужна адекватная женщина рядом.

— Не будет боя! — вскакивая, взревела я, на ходу собирая сумку.

— Отказ будет позором. Кать, пойми, Тима назад не сдаст. Остаётся только поддержать его.

— Поддержать, а потом смотреть, как его отмутузят в этой чёртовой клетке?

— Не факт, — стала заверять меня Анька, которая сама же пару минут назад была обескуражена новостью, — пойми, для Тимура бои — как для тебя адвокатура, Кать. Только ты уже преуспела, а ему ещё есть куда расти.

— Потом, Аня, всё потом. Спасибо за новость, мне пора, — попыталась я прекратить разговор с любимой подругой.

— Зря я, видимо, тебе сказала, — обиженно прошептала она.

— Не зря, точно не зря. Всё, целую, пока.

— Вечером позвони, — успела сказать Анька напоследок, прежде чем я сбросила звонок и как метеор помчалась на октагон. В тот момент я даже не вспомнила название клуба Тимура, в голове сидело лишь это страшное слово — октагон.

На спидометре восемьдесят. Девяносто. Я явно превышала допустимую скорость, но желание поскорее разобраться с неприятной новостью давило на мои нервные клетки с такой же силой, как я на педаль газа.